Зелёная Миля

Зелёная Миля

       Только усталый достоин молиться богам...

            Н. Гумилев, "Покорность"

Шаг... Держать равновесие! Не упасть...
Расплеваться с обидами, болью, злобой.
Всех, кто зрелища жаждет, прошу на казнь!
Уникальное шоу в преддверье гроба,

Да к тому же бесплатно – отличный шанс
Посмеяться над тем, что со мною сталось!
Я смертельно устала, но пусть для вас
Обернётся забавой моя усталость.

Наслаждайся, мой зритель, лови релакс
Вдалеке от страстей светового круга!
Сострадательный мой, покажи мне класс
Элегантным молчаньем прикончить друга:

Безнадёжно упали в цене слова,
С каждой строчкой всё меньше и меньше значат!

Но травой на бетонке любовь жива,
Даже если она не нужна вам на черт,

Даже если она – лишь неверный шаг:
Только сделал – и, смотришь, тебя убили...
. . . .
Беззащитным мышонком бежит душа
По своей бесконечной Зелёной Миле.

* * *

Скомканный день отправляя опять
В топку заката,
Ты понимаешь: нельзя повторять.
Нету возврата.

Жажда стекает с расплавленных крыш.
Друг мой Гораций!
Истово ты, как молитву, твердишь:
– Не повторяться!

На Розенкранца всегда Гильденстерн
В мире найдётся.
Жажду не вылечит старый сотерн
Жидкого солнца.

Быть иль не быть – это лишний вопрос
В духе повтора.
Гамлет, рефреном пробитый насквозь, –
Жертва суфлёра.

В Гефсиманском саду

Скупо крошат звёзды
Корпию ледяную.
Знаю, просить поздно:
«Отче Мой, да минует…»

Верных друзей лица
Видимы сквозь темень.
Перед зарёй спится…
С теми я был? С теми…

Молча скорбят смоквы,
Им не унять дрожи...
……
…Я их любить должен.
Отче, а Ты смог бы?..

На рождество Неточки

Здрасте. А вот и я!
Фёдор Михалыч, гляньте!
Шутят мои друзья:
"Нечто – и сбоку бантик".

Неточка. Да. И мне!
Рада знакомству! Дочка.
Дщерь твоя на Земле-ээ.
Неточка – не-точка...

Неточка – это "нет",
А для попавших в сети
Неточка – это net.
Скачана в Интернете.

Неточка – это связь,
То бишь не нети – нити.
Всё-таки – «родилась»...
Стало быть, и любите.

Неточка я, Аннет.
Вечная Божья милость.
Может, дадим обед,
Раз уж вот так случилось?..

Пусть погудят друзья,
Кровники во таланте...

Здравствуйте. Это я.
Фёдор Михалыч, гляньте...

* * *

Лето новое торопится,

Раскрывая нам объятья.

Эти дни, что не воротятся,

Буду после вспоминать я.



Умножение, спряжение,

Океаны, параллели...

Торопясь, без разрешения

Мы мужали и взрослели.



Жизнь огромная, наверное,

На экзамены богата,

Но учительница первая

Будет с нами, как когда-то.



И забыть уже не сможем мы

Детство, что не повторится,

И кленовый лист, заложенный

На пятнадцатой странице...

Поколение пи…

Уж лучше быть на золотой цепи,
Чем голоштанным раздолбаем!
Мы – радостное поколенье пи,
Мы наступаем,

Отлиты в пепси-коле и моче
И жвачкой спаяны навеки.
На майках, как святыня, – образ Че.
Мы – Че-ловеки.

Нелёгкая куда б ни занесла,
Гордимся званием "оранус".
Оранус я – такие, брат, дела.
Таким останусь.

Бывалоча, Иштар являлась мне,
И что-то было в идеале...
Но всё же есть! – и всё не съесть – смешней,
Чем Вуди Аллен.

Лихие пчёлы на халявный мёд
Упали, смазав карту будня.
Висит рекламный баннер "Не е..т"
Под брюшком трутня.

Не скрыться от тюрьмы да от сумы,
Учили нас семья и школа.
Да, скифы мы, да, азиаты мы.
Но – пепси-кола?..

Как ни мудруй – а он неразрешим,
Антагонизм элит и плебса.
Bye-bye. Спокойной ночи, малыши.
Не пейте пепси.

Ну, утону я в Западной Двине,
Ну, сгину как-нибудь иначе...
Иштар, Иштар, явись опять ко мне!
Да будут чача,

И закусь – вожделенный огурец,
И, разумеется, беседа...
Иштар, Иштар, явись же, наконец!
Я крышей еду.

Явись – и не забуду, вот те крест,
Я это чудное мгновенье!..
Но только ящик прогундит в ответ:
"Мы – околенье..."...

Мои богини

            Под впечатлением книги
            Д.Ш. Болен "Богини в каждой женщине"

Вселенную на атомы дробя,

Внутри меня взрывается обида,

Когда мешает мне понять тебя

Безжалостная дева Артемида.



Всех разгромив в очередном бою,

Невольно цепенею я и стыну,

Когда в себе в избытке узнаю

Расчётливую властную Афину.



Когда душа от страха и стыда

Заходится воробышком в ладони –

Я отдаю положенную дань

Застенчивой и робкой Персефоне.



Я их люблю – всех разом и поврозь:

Они подать опору и защиту

Пытаются! Но выдержит авось

Алхимия – моя и Афродиты.

* * *

Если голос имеешь – скажи,
Как планета пуста и бескрыла,
Как досужие взгляды чужи
И полнеба затмение скрыло,

Как смеркается утренний свет,
Освещавший знакомые лица,
А в душе перемирия нет
Оттого, что нельзя раздвоиться,

Расскажи, как дешёвый парфюм
Забивает и мирру, и ладан,
А заботливый ангел угрюм
Оттого, что мы снова не рядом...

Медный

На восходе вечерних огней просыпается зрение

И, тайком выходя на охоту из медных глазниц,

Окружает сетями незримыми город сиреневый,

Тот, который и перед царями не падает ниц.



Геометрию линий, разливы всегдашнего холода,

Нищету закоулков, надменный гранит и металл

Накрывает столикая тень окаянного города,

О котором и он, даже он никогда не мечтал.



Упираются в небо фантомы великих покойников.

"Есть ли кто-нибудь выше?" – его неотступный вопрос.

Двойником неприметным из гроба шагает Раскольников

И встает на Сенатской во весь свой пугающий рост.