Стихи, прочитанные в ноябре в журнале "Новая Литература"-2

 

 

 

Опять ноябрь, опять семь авторов вынесли на суд читателей свои стихи. В прошлом году было то же самое. Хотя… То же да не то ... Не зря же говорят, что нельзя войти в одну и ту же реку дважды. Впрочем, хватит рассуждать ни о чём. Предмет нашего разговора – стихи. О них и поговорим.

От самых первых строчек сборника Александра Кренёва «К своим берегам»

Ты не грусти, даже если вокруг
Грустью наполнен воздух,
По мановенью невидимых рук
В небе зажгутся звёзды.
Будто бы вскользь,
Скатится горсть.
Полночь её спрячет…

И до последних

И, кажется, что звёзды слиты в гроздь,
Свисавшие до этого по врозь;
Что зиму раскачал солнцеворот
И день длинней, а не наоборот.
Качается луна на небесах,
Как маятник, как стрелки на часах,
Как на ветру качается фонарь.
Как языки колоколов звонарь,
Раскачивают ели торжество
И ночь светла и скоро Рождество.

не покидает ощущение целостности прочитанного. И вроде стихи разные, и написаны по-разному, и в двух из них (а именно, в «Снова пришёл июль…» и «К своим берегам») намеренно сбит ритм, а всё равно читается как одно целое. Вернее, воспринимается и ощущается, как одно целое. И веришь автору, что

Время, отсеяв ненужного прах,
Вновь нас одарит чудом.

Единственный, неоправданный на мой взгляд, ритмический сбой присутствует вот здесь:

Вот храмы, охраняя божий свет,
Смиряясь со всем, но тленья не приемля,
Как наши старики глядят нам в след,
Неотвратимо истекая в землю.

Но, возможно, просто имеет место опечатка, и вместо «смиряясь» следует читать «смирясь».

Очень понравился стих про осень. Написанный в виде песни, очень лиричной и, по-осеннему, пронзительной. Особенно легло на душу вот это

Только, скользнув по лицам,
Словно улыбки свет,
Всё, что, казалось, снится,
Снова сойдёт на нет.
Белый покров венчальный
Жизни размерит бег,
Этот костёр прощальный
Завтра укроет снег.

Поначалу, как только увидел три небольших части произведения Михаила Вишнякова «Мерзлые ангелы», подумалось: «Ну, какая же это поэма? Коротковата будет…» Но ошибся, ох как ошибся. Потому что каждая строчка наполнена такой болью, в каждой букве зашифровано столько памяти, что становится трудно дышать.

…Возле печурок угарных
ангелы стали попарно,
мерзлые крылья хрустят.
Лица белеют от хлада,
вынести душу из ада –
это же ангельский труд…

Хочется под тяжестью этой ноши остановиться, перевести дух и задуматься.

…Нет, не сходили с ума,
люди все стерпят, поверьте.
Лагерь – не просто тюрьма –
противоборство со смертью…

А потом идти дальше: шаг за шагом, строчка за строчкой, до конца, туда, где

…Дождь не замыл, не зароют бульдозеры
это костями забитое озеро.

Жаль, только редко сюда залетает
плачущих ангелов белая стая...

Действительно, жаль. Надо бы, чтобы почаще в такие вот далёкие закутки наведывались не только ангелы, но и помыслы человеческие, светлые и незапятнанные чёрной злобой и ненавистью к ближнему.

Ещё одним автором, со стихами которого мы познакомились в ноябре, стал Виктор Дронников с циклом посвящений «Всыплю слово золотое». Искренние, чистые, как будто напоенные родниковой водой, стихи хотелось пить и пить, в смысле читать и читать не отрываясь.

Поет пчела над медогонкой,
Звенит соседская пила.
И пахнет гарью тонкой – тонкой
Дымарь на краешке стола.

Даже не смотря на нотки вселенской тоски, появившиеся в «Дом престарелых. Глухая тоска...», даже не смотря на слишком простые, однокоренные или глагольные рифмы. Чёрт с ними, с рифмами… Разве стоит об этом, когда чувствуешь, что стихи настоящие? Чувствуешь это на уровне интуиции…

Только б радостно святое
Посреди житейских драм
Всплыло слово золотое,
Как ушедший в воду храм.

На уровне своего читательского вкуса. И не хочется делать никакой критический анализ, не хочется разбирать и забивать голову узкоспециализированной языковой терминологией. Все же слышат, когда звонарь с похмелья, а когда у него ясные помыслы и твёрдые руки? Зачем же тогда лишние слова?..
Признаться честно, не всегда удается отслеживать новых авторов-поэтов, чьи произведения появляются в нашем журнале. Исключения: рекомендованные на главной странице Игорем Якушко (этих стараюсь не пропускать), и те, кто попадает в критические обзоры и статьи наших редакторов.

Когда читал стихи Татьяны Игнатьевой, подумал: «Как же всё-таки здорово, что я решил писать этот обзор…» А то бы такое чудо пропустил.

Мне-то все кажется, жизнь сочиняется мной.
Глупая. С вечными муками наперевес
Тень зазеркалья ползет у меня за спиной,
И наплевать ей на звездные звуки с небес.
Здесь на земле посреди нелюдимых дворов
Дрожью изводится наш человеческий страх,
Тени положено быть под углом от голов,
Не тиражируя звуки в своих зеркалах.
Разве послушает, скверная, вечно свое
Тело коверкая, тянется бог весть куда.
И однорукой я выгляжу из-за нее,
Мне посочувствует мокрая в луже звезда.
Только ночами, когда вырастает крыло,
Уж не пойму – за ее, за моей ли спиной –
Кажется, будто от звезд непомерно светло,
Кажется, будто бы жизнь сочиняется мной.

Такое волшебство

Волшебником буду сегодня.
И летом
Полотна оконные инеем смажу –
И будто бы каждое вмиг по плюмажу
Получит в подарок под утро.
С рассветом
Они заиграют искристым
Отливом,
Алмазные сны принося нам с тобою.
Волшебником буду сегодня, зимою
В окне нарисую цветущую
Сливу.
И пусть лепестки осыпаются
Плавно
На кустик герани, на наш подоконник.
А мы полистаем насмешливо сонник,
И он нам метели предскажет.
Забавно…
Подпалена хною осенней
Гардина
На тускло-дождливом небесном оконце –
В четыре руки размалевывать солнце
Так весело вновь по знакомой
Картине.
И только когда вдруг заплачет
Весною
Отчаянный мир, прорываясь к свободе –
Какая-то странная страсть к непогоде
Мое волшебство осенит
Новизною.

Очень интересный язык, сочные и незатёртые эпитеты: «небылые века», «родовые небесные гнёзда», «алмазные сны», «яблоко медового рассвета», «молний ослепительные спицы», «червоточинка– луна», «месяц, полночи заложник», «псами голодными смотрят ночные окошки». И это повторяющееся «р» в «Ave Maria».

…Солено-буРых не вымыть пятен с клавиатуРы,
Но Росчерк будет ему лишь внятен той сигнатуРы.
Печать запРета сРывая напРочь, откинет кРышку.
За гРанью пульса зайдется сеРдце без пеРедышки…

И в каждом стихе есть либо солнце и звёзды, либо земля и луна. Такое впечатление, будто Татьяна живёт сразу в нескольких измерениях одновременно. Прочитав её стихи, в этом только лишний раз убеждаешься. От них веет космосом.

…И рвутся сквозь вечность тягучую в пламенный омут,
К неведомым диким полям, прорастающим ночью
Небесными астрами, что в предрассветности тонут,
А в лунности плачут пронзительно, истово, сочно…
(«А звездные слезы…»)

Ну разве это не сказка?

…А птицы и люди летают и взмахами крыльев
Рождают надежды несущий порывистый ветер.
И хочется небу объятьем безмерным ответить,
И хочется пасть в океаны седые ковыльи…
(«День»)

…И тысячи воронов, вскинули дерзкие крылья,
Чертя потускневшее небо штрихами из сажи,
Мистических дебрей густые рисуя пейзажи.
И вихри до крыш поднимая с колючею пылью…
(«Ночь»)

И, действительно, понимаешь, насколько же мал наш «узкий мирской окоём» и насколько «отчаянно мало сегодняшней дали». Так что, уважаемые читатели, кто готов к стремительным полётам к новым галактикам и вселенным, милости прошу в поэтический мир Татьяны Игнатьевой. Я там побывал. И мне безумно понравилось!

Как же хотелось, что бы этот полет продолжился и дальше, в «Рассвет» Максима Вечного. Увы…Не случилось… Постараюсь объяснить почему. Как-то сразу не задалось и всё тут. Первый стих называется «Возвращение». Об этом говорит лишь одна строчка, и то косвенно:

Верь
И ярься:
Я – вернусь!

Такими же неточными и не совсем уместными кажутся мне и некоторые слова в этом стихотворении «мнусь», «град», «ярься», «культи», «рди», «круши». На мой взгляд, авторы прибегают к употреблению таких сомнительных языковых конструкций в двух случаях: когда бессильны выразить свои мысли обычными словами или когда хотят похвастаться своим словарным запасом. И то, и другое я не приветствую.

В «Трупе» третья строфа вообще для меня осталась загадкой и шифровкой: кто «клубит», кто «убит», что «пряча»? Хотя второе четверостишье показалось очень удачным, не скрою.

В «Страннике» проступает какая-то гипертрофированная юношеская оценка мира: без оттенков, черно-белая и максималистская. Есть ещё несколько спорных, по-моему, моментов.

Сную по свету, гордясь стать,
Один, как бог, в шелухе снов
И не ищу ничего дать, –
Закатом вечен, с зарёй нов;
(«Странник»)

Какой же это бог, если он не «ищет ничего дать»? Бог – это прямая противоположность описанному здесь.

«Сержусь объятий родных плеч» – выглядит коряво.

Стихотворение «Христ» – одно предложение, в смысл которого я вник не сразу. Если Максим хотел, чтобы его стихи перечитывали по нескольку раз, прежде чем понять, то он своего добился.

«Утро» то же самое, что и в предыдущем стихотворении: сплошное позёрство, на мой взгляд. Будьте проще, господин Вечный! Хотя с такой фамилией, наверное, это не просто? Так и подмывает что-нибудь эдакое написать: посложней да позаковыристей? Боритесь с этим искушением, Максим, мой вам совет!
Некоторые проблески есть в «Рыцаре», хотя опять же – слишком много всяких нагромождений.

«Надежда» понравилась: коротко, ясно, красиво. «Сны» тоже понравились, за исключением «шелудивого срамного люда» и «раздристав языки».

Ну и «Будда», бесспорно, очень хорош. Радует, что автор неуклонно следует выбранному пути: очень непростому и скользкому. Поэтому и часто падает (в дебри неологизмов), часто спотыкается (о нагромождения смыслов). Хочется пожелать Максиму больше работать над стихами, читать вслух, тогда некоторые изъяны и огрехи проступят сразу, и читателю не придётся «продираться» сквозь стихи, как сквозь стихию, а можно будет спокойно путешествовать по тем мирам, которые автор в них сотворил.

Александр Цыганков. «Сверка времени».

«Оранжевый месяц» – интересный стих, но есть несколько непонятных слов, которые стоило бы объяснить (в виде сноски под стихом, например). Девкалион и Пирра – тоже не самые известные персонажи («Новый Девкалион»).

«Цветные сны» – потрясающая трилогия о таинстве написания картины. Взгляд с трёх сторон.
Очень понравилось стихотворение «Романтика», построенное в виде разговора с Франческо Гверчино (1591-1666), итальянским художником эпохи барокко.

…Пускай мечты о веке золотом
Не выше гор зелёного Тайгета,
Твой росчерк под весёлым полотном
Предвосхитил великого поэта!
Вернись, Франческо, в лучший мир, когда
Пригрезилось тебе сие виденье!
Ты испытал прекрасное мгновенье?
Всё прочее – проточная вода!

В «Звёздах над звонницей» так до конца и не смог подогнать ритм второй строчки под общий ритмический рисунок стиха. Это немного помешало насладиться в полной мере картиной ночного предместья. Судите сами, уважаемые читатели.

В предместье ночь. Прикушенный язык
Церковной звонницы – как свойство речи
Быть мыслимой, изображая крик,
Быть колоколом в образе Предтечи –
До света и до слова, что ясней
Глагола «быть», звучащего на грани.
В предместье ночь! И чем она темней,
Тем ярче звёзды в этой глухомани.

Два главных образа в этом стихотворном сборнике – время и художник (иногда его сменяет поэт – художник слова). С их помощью Александр Цыганков пытается рассказать нам о том, что его волнует, что ему близко, чем он хочет поделиться.

Уходят лирики. Большие темы
Ещё размыты – словно облака.
Вынашивают юноши поэмы,
Разгадывая прошлые века,
Клянут ещё не прожитые годы
И говорят о веке золотом!
Они – как будто первые рапсоды –
Уже владеют новым языком.
(«Облака»)

Кирилл Румянцев (сборник «Харьковский цикл») едет в поезде «Москва-Харкiв», который везёт его в Харькiв. Странная метаморфоза. «"Убережно! Двери зачiняются"– тоже читать странно. Если по-украински, то должно быть «Обережно! Дверi зачиняються». Если преднамеренно изменено автором, то мне остался непонятен смысл этого действия. Также как остался для меня загадкой смысл ещё одного предложения:

Облако смурное, редкий солнца лучик,
он как я с немного невезучий...
(«Образы нанизывать на нитку…»)

Вот такие, казалось бы, мелочи портят всё впечатление от неплохих стихов. Ну, хотя бы взять вот это

Питаюсь новыми буквами,
Сладкими объедками «мовы»,
Рекламой-ради-рекламы в метро,
Сочиняю сценарий будущей
Новой жизни для нас с тобой,
Но тянет тоннель-тромбон
Утробное, трудное, нудное, людное –
Низкий звук
Спешащего поезда…

Ведь неплохо! Или вот ещё

Нить огней поезда
Вытягивается до Ожерелья,
Подарить бы эти алмазы
Африкански-чёрной ночи Подмосковья
Тебе.

За окном южного Ставрополя зимняя стужа. На термометре – минус пятнадцать. На календаре – девятнадцатое декабря. Скоро Новый год! Желаю всем нам в 2009 году познать радость приятных литературных открытий на страницах «НЛ». И, надеюсь, не единожды.