Рекламist

Американцы – не дураки, да простит меня известный юморист. Прежде чем выходить на чужой рынок, они проводят масштабные исследования. Это работает во всем мире: Европе, Африке, Австралии. Только не в России.

Гельфанд не курил – более того, на дух не переносил табачного дыма. А тут явился в офис с сигаретой в зубах. Сообщил:

– Это полезно. Полштуки за пару часов.

– Ты что, – спрашиваю, – обкурился?

– Ничуть. Меня на фокус-группу пригласили. Пойдешь со мной?

– Пойду. А что это такое?

– Эх ты, а еще рекламщик, – устыдил меня Савка. – Понимаешь, прежде чем продавать какой-либо продукт, капиталисты изучают отношение к нему у местных аборигенов-потребителей. Главное – изобразить лояльность и внести бредовые предложения по рекламе товара. К примеру, у них брэнд ассоциируется с ковбоем, а ты им говоришь: «Говно ваш ковбой!».

– А они не обидятся?

– Ни фига. У них работа такая: терпеть и слушать. И тут ты говоришь: «Подавайте мне сексапильную мотоциклистку – тогда, блин, закурю вашу отраву!». Они снова записывают как обезьяны, и за то, что ты потратил время, платят пятьсот рублей. А то и больше. Ну, что, пойдешь?

– Заманчиво.

– Да! – Вспомнил Савка. – Непременное условие: быть заядлым курильщиком с двадцати пяти до сорока лет с высшим образованием, и зарабатывать не меньше штуки баксов в месяц.

– Жаль, – говорю, – я им не подхожу.

– Еще нельзя быть медиком, рекламщиком, педагогом, психологом, социологом… – перечислял Гельфанд. – Лучше прикинуться математиком.

– Меня с детства учили, что врать – нехорошо, – возразил я.

– А меня жизнь научила: не соврешь – не проживешь! – Настаивал он. – Так нужны тебе деньги или нет?

– Ты еще спрашиваешь…

– В чем тогда дело? Собирайся, поехали. Это недалеко, на «Маяковке»…

В вестибюле станции метро «Маяковская» нас ждала молодая женщина в норковой шубе. Савку она узнала сразу:

– Здравствуйте, Савелий. Привели с собой приятеля? – Она кивнула в мою сторону. – Это хорошо: нам как раз пары человек не хватает. Сейчас подойдут еще люди, давайте подождем. – И обратилась ко мне: – Сколько вам лет?

– Тридцать пять, – говорю.

– Курите?

– Как лошадь, – встрял Савка. – Сколько его знаю, все время с сигаретой. Не человек, а дым-машина!

– Это хорошо, – отреагировала женщина. – Сколько зарабатываете?

– Достаточно, – соврал я.

Гельфанд был начеку:

– Это очень богатый человек! Не обращайте внимания на прикид. Женька очень скромный. Любит обноски и «сэконд-хэнд». Покупает тоннами и бережно донашивает. Стильный парень, презирающий китайский ширпотреб!

– В самом деле? – удивилась она.

– А что вы хотели? – Напирал Савка. – Все американские миллионеры ходят в драных штанах! Посмотрите на Билла Гейтса: он же оборванец! Среди цивилизованных людей не принято демонстрировать богатство: это унижает достоинство клошаров и бомжей! А с достоинством там очень строго: чуть что – могут и в суд подать. И подают ведь, и выигрывают!

– Вы меня убедили, – остановила его дама. – Похоже, все собрались. Идите за мной…

Толпою в двадцать человек мы вышли из метро, прошли по Тверской в сторону Белорусского вокзала, свернули в Тверской-Ямской переулок, и вскоре вошли в подъезд одного из особняков. При входе слева от мраморной лестницы нас остановил охранник.

– Курильщики, – подобно паролю, произнесла наша провожатая.

Охранник переписал данные из наших паспортов и сдержанно кивнул:

– Проходите. В здании курить нельзя. Штраф – тысяча рублей.

Мне всегда импонировали начальственные распоряжения, не согласующиеся с реальностью. К примеру, в бистро, где торгуют пивом, совершенно отсутствуют туалеты. Здесь же продают сигареты, но запрещают курить. Должно быть, это – пикантная составляющая российской действительности. В конце концов, должны же мы хоть чем-то шокировать цивилизацию!

Офис располагался на третьем этаже. Нашу толпу встретила серьезная женщина, напоминающая завуча средней школы. Шустро сверкнув линзами очков, завуч скомандовала:

– Раздевайтесь! Сейчас вам принесут анкеты!

Снимая с себя пальто, я обнаружил, что никогда еще до сих пор не встречал такого количества состоятельных оборванцев. Каждый из курильщиков-респондентов представлял собой образец олигархической скромности. Финансовая состоятельность была спрятана настолько изощренно и глубоко, что со стороны казалось, будто в офис ввалилась компания престарелых студентов, отягощенных комплексом неудачников. Мрачные физиономии «миллионеров» органично дополняли стоптанные ботинки и растянутые свитера с Черкизовского рынка. При этом каждый нес внутри себя достоинство крупного бизнесмена, терпящего банкротство.

«Завуч» рассадила нас по периметру круглого стола и раздала бумажки. Я ознакомился с вопросами. Их нескромность повергла меня в шок. Самым сдержанным был «сколько вы зарабатываете?». Остальные беспощадно били по самолюбию. К примеру, анкетирующий интересовался: «с какого возраста вы курите» или «как вы относитесь к гомосексуализму» – и так далее. Причем тут «голубая» тема, я так и не понял. Савка шепотом объяснил:

– Они должны знать, что тебе можно в высшей степени доверять.

– Посмотри на нас со стороны, – огрызнулся я. – Это же сборище честнейших фабрикантов! Вон тот, напротив, в очках с битыми стеклами – вылитый Генри Форд!..

– Тебе что, правда, деньги не нужны? – Разозлился Гельфанд. – Тоже мне: правдоруб. Пиши, что тебе сказано!

Я написал, что курю с пяти лет не взатяжку, а по серьезному – с армии, что страдаю традиционной сексуальной ориентацией, о чем глубоко сожалею, а также предпочитаю проводить свободное время у камина с сигаретой в зубах; что читаю исключительно «Таймс» на языке оригинала, слушаю классическую музыку, и вообще сам – состоявшийся композитор, никогда не сталкивающийся с рекламой, детьми и болезнями. В графе о состоянии своего здоровья мне пришлось добавить, что я впервые слышу о существовании врачей и медучреждений, ибо от природы здоров как Геракл, а потому способен выкурить блок сигарет за бутылкой хорошего виски.

Гельфанд, прочтя все это, зашипел:

– Издеваешься? Тебя же выгонят! – И умоляющим голосом попросил у «завуча» еще одну анкету. Ему дали.

– Не выдрючивайся! – Наставлял меня Савка. – Ври правдиво.

Со второй попытки у меня получилось. «Завуч» собрала анкеты и огласила список тех, кто может остаться для участия в фокус-группе. Среди названных оказались наши с Гельфандом фамилии. Савка весело подмигнул:

– Йес! Считай, что «пятихатка» у тебя в кармане!..

В комнату вошла приятная брюнетка и представилась:

– Я – модератор. В течение двух часов вам придется активно включиться в работу. Я в курсе, что вы все курите. – Эти слова она произнесла так, словно обладала сакральным знанием о каждом из нас. – Итак, начнем…

Она разложила на столе рекламные картинки и многочисленные графики. Пояснила:

– Уровень потребления табачных изделий в России неуклонно растет, что говорит о положительной тенденции в сфере сбыта подобного рода продукции. – Она повернулась ко мне. – Что вы об этом думаете?

– Полагаю, необходимо вести разъяснительную работу среди населения, – честно ответил я, заставив Савку нетерпеливо ерзать на стуле.

– Какого рода? – Допытывалась брюнетка.

– Просветительского. Вывесить на каждом углу фотографии бронхов курильщика, умершего от рака легких. Вам известно, что легкие курильщика, в отличие от легких некурящего человека, тонут в воде?

– Интересная информация, – поморщилась девица. – И что же?

– Предлагаю называть сигареты правдиво: «Путь к раку», «Кончина в дыму», «Смерть под парусом», «Могила ковбоя»…

– Благодарю вас, – прервала меня она. – Но мы здесь по другому поводу.

Савка решил исправить положение.

– Евгений имел в виду сигареты низкого качества, – вывернулся он. – Данная же продукция отвечает мировым стандартам и не несет в себе катастрофической опасности. Образ легкого дымка или даже приятной дымки всплывает при упоминании этой марки…

– Очень хорошо, – обрадовалась модераторша. – Что скажут остальные?

Остальные пустились в пространные рассуждения о вкусах и стилях табачной епархии. Поэзия, сопряженная с цинизмом, сладкой патокой полилась из их уст. Савка всякий раз встревал:

– Курящая девушка несет в себе загадку! И это не букет заболеваний, как скажет злобствующий завистник! – Он постоянно бросал на меня предупреждающий взгляд. – Это – тайная формула успеха, история любви, притягательная деталь образа!

Брюнетка, расцветая после каждой его эскапады, что-то помечала в своей тетради. Гельфанд разошелся не на шутку:

– Сигареты – это вызов природе, храбрость и несгибаемость характера. Я уж не говорю о средстве общения, цементирующего общество. Что делают некурящие во время перекура? Бедняги: они работают!

– Вот здесь стоп! – прервала его брюнетка. – Вы ушли от образов.

– Ах, да, – спохватился Савка. – Ну так вот…

И продолжил свою галиматью. «Миллионеры» горячо его поддержали…

Спустя полтора часа этой вакханалии каждому из нас дали по конверту с деньгами и по пачке сигарет.

Выйдя на улицу, Гельфанд обрушился на меня с проклятиями:

– Ты едва все не испортил! Да чтоб я еще раз тебя позвал? Кому нужна твоя правдивость? Я, к примеру, вообще не курю!

– Вот и сказал бы об этом.

– Ты – точно ненормальный. Если хочешь знать, нам с тобой еще повезло. В прошлый раз я был на фокус-группе по поводу сливочного масла. Так меня заставили его жрать! Выставили десять сортов и говорят: «Кушайте на здоровье, только угадайте, какое масло – наше!» Я лишь с пятого раза угадал. А потом дристал, как старый диарейщик! Сутки из сортира не выходил. Никакая кора дуба не помогала. Еле водкой отпоился.

– Соболезную.

– Не нуждаюсь! – бушевал Савка. – Год назад пришлось морковный сок пить, а я его с детства ненавижу. Прикинь, как меня переколбасило?! А ты говоришь: «Минздрав предупреждает»… Мой приятель – тот вообще интервьюером работал! И фирма по производству гигиенических средств для женщин заказала опрос. Выдали им анкеты, послали по адресам. Ты в курсе, какие у баб гигиенические средства?

– Догадываюсь, – говорю.

– Ну, вот. Приходит он по указанному адресу, анкету предъявляет – все как положено. Респондентка говорит: «Отвечу, – мол, – на любые вопросы». Тем более, что анкета не бесплатная. Каждой бабе по сотке рублей. И подарок. Ну, по специальности. Тампоны всякие. Приглашает его эта дама на кухню, чаю наливает, а он по анкете и спрашивает: «Как часто, – говорит, – подмышки бреете?». Ну, баба, конечно, смутилась, но виду не подала. «По мере надобности», – говорит. А тот продолжает: «С какого возраста у вас месячные?» И тут входит муж. Амбал – хоть ты убейся. Он, оказывается, все это время в соседней комнате сидел, газету читал. И подслушивал, естественно: а вдруг там любовник под видом умника явился? По стенке он его гонял, но так и не догнал. Короче, тяжело им в их бизнесе. Тем более что за не заполненные анкеты денег не платят, даже если ты начал их заполнять, а тебе муж помешал. Теперь въезжаешь?

– Одного, – говорю, – не пойму: неужели производитель верит этим фокус-группам? Вспомни: мы там такой бред наговорили, что грош – цена!

– А тебя трясет? – усмехнулся Гельфанд. – Какая разница? Исследования провели? Провели. Пипл опросили? Опросили. Получите и распишитесь!

– Но ведь это же – вранье!

– Где твой нимб? – возмутился Гельфанд. – Где твоя повестка на Страшный Суд в качестве главного свидетеля? Предъяви или умолкни!..

Повестки не было, и мне пришлось умолкнуть.

А Савка с того дня закурил. Причем, всерьез, а в моем присутствии – особенно демонстративно. Его принципиальность граничила с членовредительством. Поначалу Надин протестовала, но Гельфанд в итоге втянул и ее. Гордо говорил:

– Забота о здоровье – признак нерешительности. Мы же, русские, – суровы и дерзки. Я вызываю судьбу на дуэль!..

Я же, напротив, снизил рацион потребления никотина, чего и вам желаю…