Дом на Митридате

На чтение потребуется 55 минут | Аннотация | Скачать: doc, fb2, pdf, rtf, txt | Хранить свои файлы: Dropbox.com и Яндекс.Диск

 

 

 

Я не люблю ходить в детский сад, потому что там дают молоко с пенками и ругаются, когда вылавливаешь пенку пальцем. Но сегодня собираюсь быстро, потому что сегодня – затмение. Мама ещё собирает сестру, а я уже оделся, сложил в карман закопчённые стёклышки и даже сам завязал шнурки на ботиночках. Завтракать нам некогда. Меня покормят в саду, сестру – в яслях, а себе мама кладёт свёрток с едой в сумку. В утренних сумерках мы выходим на булыжную мостовую Второй Митридатской и спускаемся к городскому музею по моим любимым каменным лестницам.

– Мама, а что такое затмение?

– Луна закрывает на небе солнце, и днём становится темно.

Про затмение я уже спрашивал прошлым вечером, когда мы коптили стёклышки на свечке, но не понял маминых объяснений. Луна бывает ночью, как же она может закрывать днём солнце? Понятно одно: затмение – это где-то высоко в небе, куда запускают ракеты, куда летали Белка и Стрелка. Наверное, затмение – как в кинотеатре перед началом фильма, когда из темноты экрана, испещрённого мигающими пятнышками звёзд, прямо на тебя выкатывается вращающаяся Земля, круглая, как футбольный мяч, с настоящими горами и морями, обёртываясь налету лентой с надписью «Иностранная кинохроника».

– А зачем чёрные стёклышки, если темно?

– Чтобы смотреть на солнце, – терпеливо повторяет мама, – иначе будут болеть глаза. После обеда вас выпустят во двор, и ты сам всё увидишь.

Наш детский сад недалеко, на улице Свердлова. На самом деле, это никакой не сад, а два дома, замыкающие просторный внутренний двор, в который попадаешь с улицы, пройдя под каменной аркой через калитку в тяжёлых воротах. Детсад встречает меня привычными запахами подгоревшего молока и ночных горшков. Как обычно, на завтрак нас кормят манной кашей, а потом воспитатели ведут нашу группу в зал на музыкальный час. Полная тётенька в цветастом платье с большой блестящей брошью на груди садится за пианино, играет и поёт весело и радостно:

То берёзка, то рябина,
Куст ракиты над рекой…
Край родной, навек любимый,
Где найдёшь ещё такой!

Мне нравится эта песня, она весёлая, но не совсем понятная. Все слова мне знакомы, но они странно соединяются друг с другом. Вот например, что это значит: «детство наше золотое всё светлее с каждым днём, под счастливою звездою мы живём в краю родном»? Или это: «посреди родных широт всё бегут, бегут дороги, и зовут они вперёд»? Я думаю об этом, а тётенька уже поёт другое, медленное и задумчивое:

Утром в наше окно входит солнечный свет,
Жарко льются лучи на знакомый портрет.
На стене он висит в светлой рамке резной,
Все его узнают – это Ленин родной.

И портрет висит тут же, над пианино. Нам говорят, что это дедушка Ленин, вождь Октябрьской революции. Но я не понимаю, что такое вождь и революция. И это не мой дедушка. Своего дедушку я хорошо знаю и люблю. Мой дедушка Иван – железнодорожник. Он живёт далеко на севере, туда двое суток ехать на поезде. Дедушка приезжает к нам в гости с большим фанерным чемоданом, привозит клюкву и сушёные грибы.

После музыкального воспитания мы репетируем танцы для майского утренника. Нас строят парами, девочку с мальчиком, и мы танцуем польку и украинский гопак. Девочки говорят, что мамы уже шьют им платьица с цветными лентами. А мальчикам ленты не нужны, зато у нас будут шляпы из плотной белой бумаги. А потом начинается школьный час. Дети учат буквы по кубикам и складывают слова, а я листаю детсадовские книжки. Мы с мамой уже давно прочитали весь букварь, и «мама мыла раму», и «мы за мир», и про нашу Москву. Вот эта книжка с цветными картинками очень хорошая, у меня такая есть дома. В ней что-то волшебное. Откроешь, и перед тобой разворачивается никогда не виденное, но странно знакомое и волнующее:

Чудная картина,
Как ты мне родна:
Белая равнина,
Полная луна,
Свет небес высоких,
И блестящий снег,
И саней далёких
Одинокий бег.

После обеда обычно тихий час, но сегодня затмение, и поэтому нас выпускают во двор. Мы меняемся стёклышками и делимся с теми детьми, у кого нет своих. Все хотят смотреть на солнце, но солнца не видать. Небо затянуто низкими тучами, и воспитательницы сокрушаются, что нам не повезло с погодой. И скоро мы забываем о затмении.

Но незаметно что-то начинает меняться в окружающем мире. Дневной свет слабеет, сереет, и постепенно переходит в сумерки. А потом становится совсем темно, и день превращается в тёмную ночь. Почуяв неведомую угрозу, с митридатских дворов вразброд завывают собаки. Высоко над нами, за нависшими тучами, происходит что-то тревожное и величественное. Наши девочки нахохлились и сбились в кучки. А мы не боимся, мы кричим от восторга, и ноги сами несут нас по двору кругами. Мы летим, самозабвенно раскинув руки, и кричим: Ууу-у-у! Мы – самолёты! Мы – отважные лётчики! Мы летим высоко в небе, мы мчимся в космосе, и не боимся никакого затмения! И надвинувшийся мрак понемногу рассеивается, снова светлеет, и к нам опять возвращается день.