Нерублевские судьбы

Когда у Лени Понедельника спрашивали, отчего у него такая странная фамилия, и не родственник ли он знаменитому в прошлом футболисту, он напускал на себя таинственный вид и многозначительно отмалчивался. На самом деле к знаменитому однофамильцу он никакого отношения не имел. Отец его был родом с Полтавщины, где вырос в живописном украинском селе под сенью ласкового южного неба и столь любимой им черешни. В молодые его годы не одна девушка теряла голову от ласкового и симпатичного парня. На всю жизнь он сохранил верность мягкому южному выговору и вкрадчивым хохлацким манерам. Трудился он в облсовпрофе по финансовой части. Был он ко всем доброжелателен, охотно поддерживал мужские компании и не стремился к карьерному росту, что сближало его со многими служащими того застойного времени. Мать Лени тоже была из крестьян, но только Воронежской области. Она трудилась в еще одной крупной организации – Облснабсбыте. И хоть была она не на самых больших ролях, но активно пользовалась теми возможностями, которые предоставляла ей ее организация: ежегодными почти бесплатными путевками на южные курорты нашей родины, правом на получение дефицитных книжных подписок и пр.

Вот в этой семье солнечным апрельским днем пятьдесят третьего и родился Леня. Совсем немного спустя после смерти великого и ужасного вождя. Рос он худым, немного нескладным парнем. Не выделялся какими-то особыми талантами, был наивен и жизнерадостен, как новорожденный теленок, что, как правило, свойственно всем единственным детям в семье. У него одного во дворе был аквариум с рыбками, а еще он любил часами копировать разные картинки. Впрочем, дальше копирования дело не пошло.

Его сверстники, более искушенные в жизненных трудностях, относились к нему с некоторой долей иронии, но не слишком его «возили». Ему передался украинский темперамент отца, что проявлялось в пионерских лагерях, когда он настойчиво выкрикивал кандидатуру своего фаворита на ответственный пионерский пост. Сам же он был слеплен явно не из лидерского теста и всегда пребывал на вторых ролях.

В те далекие уже времена полетов Гагарина, Терешковой и Брумеля, бородатого Фиделя и безграмотного, но словоохотливого Никиты Сергеевича, а потом и обаятельного и бездарного Леонида Ильича по дорожкам сосновых боров вышагивали в шортах юные пионеры, бодро распевавшие жизнерадостные советские песни. «Взвейтесь кострами, синие ночи...», «Куба любовь моя, остров страны багровой...» вкупе со многими другими звонкими песнями распугивали остатки живности в пригородных лесах, озерах и лугах. Каждый день на линейках по утрам поднимался, а по вечерам спускался красный флаг лагеря под аккомпанемент баяниста, нос которого своим цветом удивительным образом гармонировал с этим флагом. Но наряду с парадной стороной жизни существовала и другая, обыденная. Как во все времена, люди влюблялись друг в друга, дрались, воровали...

В седьмом классе в школьном сочинении на тему «Как я провел лето» Леня выдал незабываемый перл: «В седьмой раз в седьмой класс». На какое-то время он превратился для одноклассников в ходячий анекдот, но к тому времени все уже начали активно взрослеть: носили туфли вместо кед, надевали пиджаки, покуривали – попивали и с шиком плевали через щелочки в передних зубах. Леня тоже старался идти в ногу со временем. Правилом хорошего тона считались циничные высказывания о женщинах и рассказы о многочисленных победах над ними. В темноте лагерных палаток больше не звучали страшные истории и вольные переложения рассказов Конан-Дойля. Они уступили место неприличным анекдотам, сопровождавшимся гоготом ломающихся юношеских голосов, и песням под гитару.

Знакомство с зеленым змием у Лени произошло в день рождения соседа и друга классе в седьмом. Тогда собрался большой мальчишник, пили исключительно «Алжирское», отвратительное пойло, главным достоинством которого была его цена – 77 коп. Это празднество было запечатлено на магнитофоне в виде песни «Вот мчится тройка почтовая...» в исполнении нестройного хора приглашенных.

Когда он закончил восемь классов, то по совету отца подал документы в строительный техникум, куда и поступил с тройкой и четверкой. К тому времени их семья переехала, улучшив свои жилищные условия. Но он по-прежнему не забывал родной двор и частенько наведывался к друзьям. Те к тому времени совсем замучили местных пенсионеров своими ариями под гитару в подъездах и во дворе. Дворовая общественность в лице «гоминдановца», прозванного так старшим поколением молодежи, и седого любителя древесной флоры в неизменной пижаме, заботливо высаживавшем каждый год саженцы, которые упорно вырывались с корнем какими-то злоумышленниками, придерживалась прогрессивных взглядов. Юным оболтусам была выделена в подвале комната для разного рода спортивных и настольных игр. Чем бы дитя ни тешилось... Впрочем, не было учтено, что в таком возрасте не помешает и контроль. А юные спиртсмены, поставив в комнатке еле вместившийся в нее теннисный стол и оббив дверь жестью и снабдив ее энным количеством замков, организовали там нечто вроде клуба юных любителей зеленого змия. Стали захаживать к ним на огонек и девочки.

Новый год решили отметить с помпой и запаслись десятком-другим разносортных вин. Провожать старый год начали заранее, задолго до наступления нового. Когда кому-то показалось, что Новый год уже настал, все дружно закричали и в экстазе стали обниматься. И только придя домой, некоторые из них смутно слышали бой курантов. Леня провел ночь на холодном полу подвала, рядом с сараями. Безвозвратно были испорчены новые брюки-клеш.

На праздник русской зимы молодая компания отправилась, не забыв предварительно разогреть себя. Казалось, в парке собралась вся молодежь города. Парни и девушки в коротких шубках с хохотом съезжали с огромной горы, отдельные кучки компаний сливались в сплошной поток под тусклым светом фонарей, с трудом пробивавшимся сквозь тьму февральского вечера. Когда нетрезвая толпа мальчишек пэтэушного возраста заметила на своем пути двух одиноких девушек, то добрая ее половина с криками «Ура!» устремилась на штурм. Девичий визг перекрывался бессмысленным хохотом нетрезвой толпы. Из кучи копошащихся тел вынырнул юркий член лениной компании по прозвищу Фантомас. Он с гордостью демонстрировал резинки от чулок и смеялся радостным смехом довольного идиота.