Я ненавижу людей

...Свое первое убийство (как банально, правда? Ну как, у вас еще не пропало желание читать? Завидую вам. У меня бы уже пропало) я совершил в школе. В младших классах. На самом деле убийство было совсем непредумышленное, но я решил начинать отсчет своей карьеры именно с него.

Это произошло вскоре после того, как мне исполнилось четырнадцать лет. Тогда у меня уже появилась подружка из параллельного класса (старше меня на год), и мы с ней сначала ходили за ручку, как я это делал с предыдущими подружками, а потом как-то так неожиданно получилось, что мы случайно оказались в подвале школы... Забрели.

В подвале мы нашли укромный чулан, стали там обниматься и тискаться; я обнаружил в углу какой-то старый диван, из которого во все стороны торчали пух, перья, гвозди и пружины. Каким-то образом устроившись там, мы продолжали свои невинные игры, и тут со мной в первый раз произошло ЭТО... Как только мы достаточно оголились, мой любимый друг неожиданно упал. Моя подруга была от этого не в восторге, впрочем, как и я, но поскольку девушка она была с приличным опытом (у меня на тот момент опыта не было вообще), то правильными частями своего тела помогла мне восстановить боевую позицию маленького Кэмерона. И даже не смеялась над этим, что мне очень польстило, так как я слышал, что все неопытные девушки над таким размером обычно смеются.

А потом мы принялись упражняться на этом диване, пробовали разные позы, пару раз я даже кончил. Она же все не унималась (нимфоманка чертова). А потом...

В общем, я дрючил ее сзади, ее голова с красивыми длинными волосами ритмично покачивалась вперед-назад, подруга стонала, я ловил кайф. А потом как-то так произошло, что я начал очень бурно кончать и вцепился в нее мертвой хваткой. Сам не заметил, как с силой прижал ее к дивану.

Подруга закричала и забилась (я подумал, что в пароксизме страсти, так сказать), а я, помня из умных учебников по сексу, что если женщина хочет кричать-стонать во время оргазма, удерживать ее или затыкать не стОит. Поэтому я и сам заорал в такт ей, и с каждым последующим толчком прижимал к дивану еще сильнее.

А когда я кончил в нее изливаться, то увидел, что она не двигается.

Сначала я подумал, что она в обмороке от мощного оргазма, а потом я заметил кровь.

– Неужели она была девственницей? – почему-то подумал я.

До меня как-то не сразу дошло, что кровь была на диване и волосах, которые полностью скрывали от меня ее голову. И никак ни внизу, где она по идее должна была бы быть, если бы она была девственницей. И уж никак не после -дцатого раза.

Дрожа от какого-то странного предчувствия, я отодвинул волосы... а затем выбежал прочь из чулана. Меня стошнило. Причем рвало меня несколько минут, по истечении которых я откинулся на стену подвала и под непрерывный гул водопроводных труб сполз по этой стене, невидящим взглядом уставясь в дверь чулана. За этой дверью лежала подруга, мертвая, мертвее всех мертвецов. Видимо, я слишком сильно прижал ее к дивану и из него выскочила очередная пружина. Выскочила, вероятно, с огромной силой и впилась ей в горло, пронзив всю шею насквозь. Сейчас подруга так и лежала с выпученными глазами и ртом, открытым в уже безмолвном крике.

Стекая с шеи и волос на диван, ритмично капала кровь. Потом она медленным темным ручейком, поблескивающим в темноте, поползла на пол... Лужица крови становилась все больше и больше.

Интересно, а подруга успела кончить до того, как умерла?..

И тут внезапно во мне заработал какой-то механизм. От которого я четко понял, что мне делать дальше. Я понял, что это хоть и непредумышленное, но убийство – и по головке меня за это не погладят. Да еще и ни одна девчонка со мной больше встречаться не захочет, если узнает, что я убиваю своих подруг во время секса.

Механизм в мозгу заработал еще сильнее, и я начал быстро и слаженно работать – убирать улики.

Я нашел какую-то тряпку и протер все, чего касался. Я вытер все следы спермы, даже как-то умудрился сделать подруге спринцевание (использовал водопроводный кран и случайно найденный кусок шланга) и вымыть все следы своей бурной деятельности. Я старался не двигать труп, обходил его стороной, даже старался не смотреть его. Но пока я занимался уборкой, я как-то уже привык к соседству с НИМ. Даже немного сроднился. Мне даже в тот момент не приходило в голову, что это тело, этот труп раньше было живой девчонкой, которая бегала, прыгала, смеялась. Которую дома ждали родители, у которой были подруги и друзья, любовники и любовницы. Которая ЖИЛА! И которую я лишил этого дара. Этого самого бесценного дара – жизни. Вот так просто – взял и лишил.

Подругу нашли через две недели, когда она уже стала ощутимо вонять, и этот запах проник в вентиляцию. Сначала думали, что кто-то очень сильно пернул, потом – что целый класс пернул, потом – что в подвале сдохло семейство крыс и теперь отравляет своим запахом атмосферу. Наконец, начальник школьной охраны (ветеран войны в Заливе) сообразил, что этот запах слишком трупный, чтобы быть крысиным.

Были организованы поисковые группы, и, само собой разумеется, труп подруги вскоре нашли. Эксперты объявили, что ее изнасиловали (?), а потом садистским способом убили.

Не скажу, что я был очень уж сильно напуган. Но я был по меньшей мере удивлен таким странным, нелогичным и не соответствующим истине выводом. Тогда я впервые подумал о том, что могу творить все захочу и при грамотном подходе к делу выйти сухим из воды...

Случившееся настолько потрясло меня, что я целую неделю ходил как в воду опущенный. Меня угнетало все – и то, что я совершил убийство, и то, что за него не было никакого возмездия. Детективы приходили и ко мне (как и ко всем ученикам моего класса), задавали разные глупые вопросы с таким видом, что мне сразу стало понятно – это дело им глубоко до задницы, и они с нетерпением ждут того часа, когда положат его в архив и присвоят ярлык "висяк".

Я отвечал на их вопросы, как мне казалось, максимально правдоподобно. Да, видел; нет, не знал; близко не общался; да что вы? И, вылив на меня свою порцию глупостей, детективы ушли, удовлетворенные еще одним придурком, который ничего не знает.

Но меня пугало другое – некий суеверный страх перед тем, что придется пережить на Страшном Суде. После убийства я стал как-то ужасно суеверен. Я отнял то, что дал Бог, и Бог мне этого не простит – эта мысль грызла меня не одну неделю и долго не отпускала до того момента.... до того момента, когда я совершил свое второе убийство.