Плач Ярославны

Река времени

 

 

 

Гигантские столпы литературы, как древние места Силы, будут манить к себе всегда: читателей, почитателей, ниспровергателей, толкователей. Таково свойство древнего мощного памятника: он перестает быть памятником именно в силу своей невероятной жизнеспособности, перепрыгнувшей века. Толща времени, как выясняется на сотнях примеров, неспособна разрушить то, чему суждено жить, ибо исторически крепкие произведения искусства говорят сами за себя и сами лепят, образуют форму исторического и культурного пространства, указывают направление движения сложносоставного культурного массива.

Таково “Слово о полку Игореве”. Оно есть необъяснимое, почти священное, сакральное чудо древней словесности – и в то же время дерзкий культурный прецедент, будоражащий современное литературное сознание. “Слово...” всегда пребудет остросовременным, и именно в силу своего бытия внутри древнеславянских языковых и образных символов-знаков: художник каждого времени, в свой черед, хочет прикоснуться к его пылающей материи, влив пламенный поток древней лавы в гранитное русло современной ему словесности. Жизнь “Слова...” в пересказах и интерпретациях, в десятках уже известных нам, принадлежащих перу замечательных русских писателей филологических вариаций прежде всего говорит о том, что образы одного из наидревнейших сохранившихся русских текстов ложатся на современные культурные смыслы воистину грандиозно и симфонично, несмотря на одинокий “Боянов” голос, глас певца, поющего нам эти эпические напевы из сизой, синей дымки давно канувших в небытие времён.

Валерий Темнухин отважный человек. Дерзнуть – в который раз – интерпретировать “Слово...”, уподобиться древнему аэду, подхватывающему песню старого сказителя и поющего её на новый лад... на это может пойти только смелый человек и очарованный литератор. Очарованный – и увлеченный вдаль и ввысь – образами “Слова...”, искусством “Слова...”, монументальной – внутри колоссальной спрессованности самого текста, его символо-знаковой системы, и бесспорного лаконизма самого повествования – структурой и архитектурой “Слова...”.

Одна из образных кульминаций темнухинского переложения “Слова...” на современный русский язык – это, конечно, “Плач Ярославны”. Здесь Темнухин бросает перчатку Николаю Заболоцкому – и, не опьяняясь пиететом к громким литературным именам, делает это с естественным стилевым изяществом, музыкальный слух здесь не изменяет ему:

В первый день печального похода,
В тяготах разлуки и тревог,
Вглядываясь в сумрак небосвода
И немую даль земных дорог,
 
Рано утром одинокой птицей,
Руки, словно крылья, распластав,
Причитает зорям-багряницам,
Причитает с болью на устах:
 
« С вольным ветром по речным долинам,
В тишину недобрую полей
Полечу в тоске неодолимой
Горьким плачем верности моей...”

Самый естественный размер рифмованной традиционной русской поэзии – пятистопный ямб; он самый напевный и самый раздумчивый, самый, пожалуй, легкий в восприятии – и на глаз, и на слух – и самый мягкий на “образную ощупь”:

А, потом, над ней, Каялой тёмной,
Промелькну, хранимая судьбой;
Не крылом коснусь волны бессонной –
Белым шёлком с нитью золотой;
 
Белым шёлком на моей одежде,
На её крылатых рукавах...

Эта живопись хороша, тут все видно и слышно, но волшебство этого фрагмента не только в живописи, в золотой вышивке по белому шёлку “крылатого рукава”. Здесь “тёмная Каяла” – символ тоски, скорби, гибели, поражения; а “белый шёлк”, да еще с золотом, рядом, в резком и страшном контрасте, с тьмой – есть знак Божьего покрова над войсками Игоря, знак силы, радости и грядущей победы.

Итак, с одной стороны, тьма, с другой – белизна непорочности и верности и золото Господнего торжества: вот основные краски “Плача Ярославны”, и впрямь похожего не только на музыку, на симфоническую поэму раннего утра на городской стене в Путивле, но и на фреску на стене собора где-нибудь во Владимире, в Суздале, в Ростове Великом:

Разгорелась битва утром рано –
На Дону мечи обнажены.
А в Путивле плачет Ярославна,
Причитает с крепостной стены:
     
 
 
«Ветер, ветер! Что ты поневоле
Налетаешь, преграждая путь?
К дальним грозам отметая горе,
Ласково ладьи качая в море,
Мало в синеве свободно дуть?
 
Как на крыльях, мчишь под небесами,
Бьёшься против мужа моего:
Всё быстрее гонишь над полями
Тучи стрел на воинов его!  

Замечательно в переложении “Плача...” обращение Ярославны к Днепру Славутичу, жена Игоря восторженно поёт его “живые воды”, – и здесь древнейший архетип Живой Воды является во всей первозданной, первобытной мощи; Ярославна просит могучий Днепр – “Так верни с победой, господин мой, /Мужа на сверкающей волне, /Чтобы, как и прежде, быть любимой, /Будущему радоваться мне...”

Тут очень важно это уверенное, мужественное “с победой”, выдохнутое из нежных женских уст. Это тот героический посыл, что в исходном тексте “Слова...” был таинственно скрыт, но у Темнухина стал явен и прозвучал мощно, в полный голос.

“Плач...”, по сути, – это моления, обращения, упования, взыванье женщины к силам природы, к живому Мирозданью, в котором реки и ветер, Луна, звёзды и Дневное Светило, Ярило-Солнце, обнаруживают способность непосредственного участия в судьбах людей и влияния на важнейшие события, ситуации и положения. Кровь древней русской истории текла в водах синих, ярких под Солнцем рек, в потоках ослепительных солнечных лучей. Солнце, центральный “золотой гвоздь” древней Вселенной, ассоциировалось с властелином, с Великим Небесным Князем, и Ярославна не может не обратиться к нему, но вместо должного пиетета, преклонения перед золотым “Владыкой Мира” мы видим своеобразный вызов, который слабая женщина бросает могучему светилу:

  Что, владыко, яркими лучами

Что, владыко, яркими лучами
Настигаешь храбрые полки;
Тяжкий зной колеблешь над полями,
Точно волны призрачной реки?
 
Жажда, посильнее вражьей сабли,
Так и ходит всюду, по пятам
В тех полях, где нет воды ни капли,
Где любимый с воинами…
 
 
 
(...)
Русичам усталым ты всё чаще
Кожаный колчан полупустой,
Стрелы прогибая в нём, скрипящем,
Накрываешь гибельной тоской…  

Итак, Солнце – не помощник, а бессердечный, злой владыка, безжалостный, карающий обжигающими стрелами и копьями лучей, отнимающий у измождённых воинов благословенную жизнь, глоток животворящей влаги. Солнце, что накрывает воинов “гибельной тоской”, – такого образа не было в русской поэзии со времён “Слова...”, и Валерий Темнухин возвращает нам эту архаическую мощь беспощадных небес.

И таков напор всех земных и небесных стихий: в финале “Плача...” море ходит волнами “в грозовую ночь”, рвутся в небесах молнии... и,– о, чудо! – всё это небесное воинство указывает путь воинству земному: князь Игорь, вернись с победой, приди обратно, “к золотому отчему престолу /Да в объятья верные жены!”

Любая вариация, любое переложение, аранжировка, обработка – всегда коварный и трудный жанр. Невозможно уберечься от нареканий: перед глазами знающих всегда будет стоять Первоисточник; и невозможно спастись от соблазна – ибо искусство во все века крутится вокруг нескольких Вечных Сюжетов, Вечных Образов, и “Слово...” относится к таким вечным магнитам: его притяжение сильно и необоримо, и задача художника, если он серьёзно берется за нелёгкое дело, – отстоять внутреннюю правду древнего текста, обрядив её в удобное платье новой интонации и нового языка.

Социокультурный слой, породивший феномен “Слова...”, давно на дне Реки Времени. Но Река течёт, и новые струги и ладьи плывут по ней, и новые ладони зачёрпывают вечную синюю влагу, насквозь просвеченную солнцем.

Валерий Темнухин опытный гребец. Он не утерял чести гонца, посыльного сквозь времена. Он проплыл на своей ладье по Реке, миновав пороги и перекаты, чтобы передать нам Весть – чтобы мы услышали её на своём, понятном языке.

 

 

 

Елена Крюкова, поэт, прозаик,

член Союза писателей России 

 

Об авторе предисловия

 

Елена Николаевна Крюкова родилась в Самаре, на Волге. Окончила Московскую государственную консерваторию (фортепиано, орган) и Литературный институт им. Горького (Москва). Член Союза писателей России (с 1991). Автор книг стихов и прозы. Лауреат премии Нижнего Новгорода за книгу стихотворений «Сотворение мира» (1998). Финалист литературных премий «Ясная Поляна» (2004) и «Карамзинский крест» (2009). Авторские литературные проекты последнего времени – «Роман-кино» («Империя Ч», «Зимняя Война», «Красная Луна», 2007), «Тень стрелы» (2009) и «Мир блаженных» («Юродивая», «Царские Врата», «Ярмарка», 2009).

Сфера литературных интересов – война и религия, острые проблемы современного общества, молодежь и революция, архетипы храма и древнего символа-знака. Автор и куратор ряда арт-проектов в России и странах мира («Небесная колесница», Франция, 1995; «Царица ночи Ай-Каган», Франция, 2005; «Архетип», Россия, 2006; «Символы Земли», Германия, 2006; «Анестезия», Россия, 2007; «Долина царей», Россия, 2008, и др.). Куратор Международного культурного движения «Восток – Запад» (с 2004). Искусствовед, культуролог. Директор русско-американского культурного сообщества «Fermata» (с 2008).

 

 

 

Чувство гордости и скорби

 

 

 

Знаменитый памятник Древней Руси – «Слово о полку Игореве»сб. / вступ. ст. Д. С. Лихачёва, Л. А. Дмитриева; реконструкция древнерус. текста и пер. Н.А. Мещерского; комм. Н.А. Мещерского и А.А. Бурыкина, подгот. текстов и примеч. Л.А. Дмитриева. – Л.: Сов. писатель, 1985. – 498 с., безусловно, до сих пор остается одним из самых популярных произведений эпохи становления русской литературы. Как справедливо указывает в В.Б.ТемнухинКаяла : (вольный пересказ древнерусской повести «Слово о полку Игореве») / В. Темнухин. – 3-е изд., перераб. и доп. – Н. Новгород : Изд. Гладкова, 2008. – 76 с, «общественно-политическая и морально-нравственная обстановка в сегодняшней России как нельзя более созвучна тем основным вопросам, которые поднимал древнерусский Автор «Слова…».

«Слово…» пронизано дыханием многоголосой жизни: патриотическая страстность то гневная, то печальная, чувство гордости и скорби, вера в жизненные силы родины и воспоминания о седой старине, доверительное обращение к читателю, его чувствам и мыслям, озабоченность грядущим. Но общей идеей становится призыв к единению всей Русской земли, осознание того, что отдельные княжества не смогут противостоять «вражьей силе», не смогут сохранить независимость, беспокоясь лишь о собственном благополучии. Именно поэтому данное произведение остается актуальным в наше время не только как памятник культурного наследия, но и как поучительный «урок», который преподносит нам история. Именно воспитательная направленность выдвигается на первый план при изучении данного произведения в школе. Главной задачей является формирование гражданской позиции ученика, пробуждение в нем патриотических чувств.

Однако изучение «Слова о полку Игореве» в школьном курсе литературы вызывает ряд трудностей. Как правило, памятник древнерусской литературы оставляет детей равнодушными. Это происходит прежде всего из-за непонимания смысла произведения, утраты ощущения «связи времен». Разрабатывая методику анализа произведений древнерусской литературы, В. Г. Маранцман подчёркивает, что «необходимо разбудить воображение» девятиклассников, которых «не притягивает» к себе «Слово…»Метод. пособие для учителя. – М.: Просвещение, 1992. ¬– 207 с. Следует опираться на их знания по истории, прибегать к аналитическому чтению, к вопросам, направленным не только на запоминание, но и на понимание.

В связи с этим возникает новая проблема: перевод древнерусского текста на современный русский язык. Поскольку древнерусский текст уже в начале XIX в. представлял определенные трудности, усугубленные «темными» по смыслу местами, возникла проблема его перевода на современный язык и толкования основного смысла. Так, было предпринято множество плодотворных попыток на протяжении всего прошлого столетия вплоть до наших дней приблизить памятник к современнику. В каждой из таких попыток ярко проявляется индивидуальная неповторимость автора-переводчика и намечается путь одного из возможных прочтений памятника.

Не стало исключением и вольное стихотворное переложение
«Слова о полку Игореве» В.Б. Темнухина «Каяла»Каяла : (вольный пересказ древнерусской повести «Слово о полку Игореве») / В. Темнухин. – 3-е изд., перераб. и доп. – Н. Новгород : Изд. Гладкова, 2008. – 76 с. Уже само название, где явно присутствие аллегории в названии реки Каялы, задает идейную направленность текста. Каяла воспринимается как «река глубочайшей скорби, связанной с поражением на войне и сильнейшим потрясением всего народа. Поражения, ведущего к победе»Каяла : (вольный пересказ древнерусской повести «Слово о полку Игореве») / В. Темнухин. – 3-е изд., перераб. и доп. – Н. Новгород : Изд. Гладкова, 2008. – 76 с.

Насколько оправдана очередная попытка перевода древнерусского текста «Слова…» на современный русский язык? Ведь известно несколько десятков переводов и переложений этого памятника. Прежде всего, необходимость нового осмысления произведения видится в том, что многие ставшие «классическими» переводы «Слова…», сами нуждаются в комментариях, т.к. сохраняют древнерусскую лексику: значение некоторых архаизмов неизвестно современному человеку, с развитием языка отдельные словосочетания, становясь устойчивыми оборотами, приобретают иное значение. Задачей переводчика в данном случае является максимальная приближенность текста к современной языковой среде для того, чтобы сделать его доступным пониманию большинству читателей, особенно это касается школьников, так как изучение данного произведения входит в школьную программу по литературе (9 класс).

Традиционно «Слово о полку Игореве» изучается в переводах Н.ЗаболоцкогоСост. и вступ. статья Н.Н. Заболоцкого. – М.: Художественная литература, 1989. – 352 с, В. ЖуковскогоСост., предисл., примеч. К.В. Пигарева. Рис. Ю. Ракутина. – М.: Детская литература, 1976. – 128 с и Д. Лихачевасб. / вступ. ст. Д. С. Лихачёва, Л. А. Дмитриева; реконструкция древнерус. текста и пер. Н.А. Мещерского; комм. Н.А. Мещерского и А.А. Бурыкина, подгот. текстов и примеч. Л.А. Дмитриева. – Л.: Сов. писатель, 1985. – 498 с. Сложность в восприятии данного произведения состоит прежде всего в обилии слов, вышедших из общего употребления, требующих комментария, который зачастую «утяжеляет» текст. Формулируя требования к переводу, В.Б. ТемнухинКаяла : (вольный пересказ древнерусской повести «Слово о полку Игореве») / В. Темнухин. – 3-е изд., перераб. и доп. – Н. Новгород : Изд. Гладкова, 2008. – 76 с приходит к выводу о том, что необходимо строго следовать сюжету и ритмике исходного текста; отражать поэтическую мысль древнерусского Автора посредством современного литературного языка. Новизна позиции Валерия Темнухина видится в том, чтобы по возможности максимально изъять из переведённого текста древнерусские слова и выражения, этнографические и географические наименования, смысл которых на момент создания каждого нового произведения утрачен или неясен, вызывает споры. На наш взгляд, данный подход является достаточно спорным.

Позволю себе не согласиться с последним, так как именно топонимы создают художественное пространство и время в произведении, обладая порой символическим подтекстом. Исключая те или иные неизвестные современному читателю названия, мы «обедняем» текст, превращая его в некое подобие сказки с привычным зачином «в некотором царстве, в некотором государстве».

Необходимо отметить, что сам В. Темнухин воспринимает новое прочтение древнего памятника как «своего рода продолжение той поэтической традиции переложений «Слова...», начало которой положил Н.Заболоцкий и которая, как Н. Заболоцкий и определил, предполагает «свободное воспроизведение древнего памятника средствами современной поэтической речи», не претендуя «на научную точность строгого перевода» и не всегда опираясь на результаты «новых текстологических изысканий»Каяла : (вольный пересказ древнерусской повести «Слово о полку Игореве») / В. Темнухин. – 3-е изд., перераб. и доп. – Н. Новгород : Изд. Гладкова, 2008. – 76 с.

Действительно, по эмоциональности, ритмике, композиции данное переложение близко к переложению Н. ЗаболоцкогоСост. и вступ. статья Н.Н. Заболоцкого. – М.: Художественная литература, 1989. – 352 с. В.Б. ТемнухинКаяла : (вольный пересказ древнерусской повести «Слово о полку Игореве») / В. Темнухин. – 3-е изд., перераб. и доп. – Н. Новгород : Изд. Гладкова, 2008. – 76 с сохраняет и стихотворный размер (пятистопный хорей), который придает тексту мелодичность, напевность.

Наиболее художественно значимым элементом в композиции «Слова…» наряду с «Золотым словом Святослава» является «Плач Ярославны». Литературоведы, описывая композицию «Плача…», традиционно выделяют четыре части: первая – вступление и остальные три, напоминающие фольклорные причитания, обращения к ветру, Днепру и солнцу. Автор новой версии «Плача…» несколько меняет его композиционную структуру. Если последние три части – «заговоры» – сохраняют стилистику предшествующих переводов, то первая часть («вступление») предстает как еще одно обращение к «зорям-багряницам». Благодаря развернутой экспозиции данной части, где преобладают слова с семантикой «беды», «горя» («недобрая» тишина, «неодолимая тоска», «горький плач», «страх», «растерзанная гладь», «рыдая», «поток невзгод», «израненное тело», «раны мужа», «дыханье смерти роковое»), нарастает эмоциональная напряженность. И вместе с тем безграничная вера в судьбу, которая хранит героев, надежда, которая сильнее смерти – все это придает повествованию оптимизм, веру в то, что не бывает безвыходных ситуаций, что человек может преодолеть любые преграды на своем пути. К тому же нам кажется значимой деталь, на которой концентрирует внимание автор нового переложения: при обращении к Днепру Славутичу Ярославна не просто просит вернуть ей мужа живым (как это у Н. ЗаболоцкогоСост. и вступ. статья Н.Н. Заболоцкого. – М.: Художественная литература, 1989. – 352 с), а «вернуть с победой».

Хотелось бы отметить яркость образов, воссозданных в новом переложении «Плача…». Чувства, которые испытывает Ярославна, становятся понятны и близки. Боль души, мучительное ожидание возвращения мужа, желание оказаться рядом с любимым в роковые минуты, спасти его – все это вполне может испытать современный человек. Драматизм описываемой ситуации подчеркивается изобразительными средствами, как на лексическом, так и на синтаксическом уровнях (синтаксический параллелизм, повторы, инверсии, анафоры). Особенно хотелось бы отметить художественную деталь в описании облика Ярославны, отличающую данное прочтение от переложения Н. ЗаболоцкогоСост. и вступ. статья Н.Н. Заболоцкого. – М.: Художественная литература, 1989. – 352 с. Прилагательное «бебрян» долгое время переводили как «бобровый», а «бебрян рукав» – как рукав, отороченный мехом бобра. Но у этого слова в древнерусском языке было еще одно значение – дорогая тонкая белая ткань, поэтому уместнее было бы переводить как «белым шелком», что и сделано в данном переложении. К тому же именно подобное «излечивание» героев можно встретить в песнях южных славян. Литературоведами же неоднократно подчеркивалось сильное влияние устного народного творчества на «Слово…». Именно с этой точки зрения (нахождения фольклорных мотивов) рассматривается художественная специфика «Слова…» при его изучении в школе.

Учитывая позицию автора новой версии «Плача…» («вольное стихотворное переложение»), можно допустить ряд отступлений от древнего памятника. Они коснулись временной организации предлагаемого текста. В древнерусском оригинале отсутствует описание точного времени, когда Ярославна первый раз выходит на городскую стену («На Дунаи Ярославнынъ гласъ ся слышить, зегзицею незнаемъ рано кычетъ…»). В.Б. Темнухин предполагает, что это произошло в «первый день печального похода». Именно с того дня и отсчитывается время в его версии «Плача…». Также интересен и тот факт, что в новый текст вводится отсылка к «битве на Дону», чего нет у других авторов. На наш взгляд, подобные новации являются значимыми, так как объединение в одной строфе двух пространственных реалий (Путивль и Дон) развивает тему, заданную в экспозиции. Именно поэтому обращение к ветру, Днепру и солнцу совпадает с разными этапами битвы, которая становится все «кровавее». Вспомним, Ярославна, находясь на городской стене Путивля, физически не перемещаясь в пространстве, совершает «виртуальное» путешествие по Дунаю (в мифологии реке с «живой водой»), к Каяле (реке с «мертвой водой») для того, чтобы спасти мужа.

В оригинальном тексте при описании солнца встречается эпитет «трижды светлое». В данном переложении он трактуется как прямое определение времени: «ты трижды на заре вставало над землей». Таким образом его автор вновь подчеркивает связь с битвой, которая продолжалась три дня. В.Б. Темнухин использует антитезу, противопоставляя солнце, «согревающее душу красотой», «подмененному судьбой» солнцу, приносящему «тяжкий зной». Хотя, на наш взгляд, в первоисточнике данное слово («трижды») употребляется в качестве наречия степени («очень»).

Безусловно, данное переложение текста «Слова о полку Игореве» заслуживает высокой оценки как с содержательной, так и со стилистической точки зрения. На наш взгляд, оно делает памятник древнерусской литературы более доступным для понимания современного человека; вместе с тем, по своим художественным особенностям, ритмике, ориентацией на фольклорные начала оно приближает нас к тексту «Слова…» Хотелось бы отметить и методическую направленность предлагаемого переложения. На наш взгляд, «вольное стихотворное переложение» «Каяла» можно использовать при изучении памятника древнерусской литературы в школе наряду с другими переводами, сопоставляя их с древнерусским текстом; при углубленном изучении истории литературы в факультативных курсах, а также во внеклассных мероприятиях, посвященных истории России, русской литературе, целью которых является патриотическое воспитание подрастающего поколения.

 

 

 

Анна Латухина, кандидат филологических наук, преподаватель Нижегородского государственного педагогического университета

 

Об авторе вступительной статьи

 

Анна Леонидовна Латухина родилась 26 августа 1976 года в Москве. В 1998 году окончила филологический факультет Нижегородского государственного педагогического университета; в 2004 – защитила кандидатскую диссертацию по специальности «русская литература», посвящённую анализу поэзии Ивана Бунина.

С 1997г. работала преподавателем русского языка и литературы в средней общеобразовательной школе № 156 Нижнего Новгорода. Победитель конкурса учителей 2006 года в рамках национального проекта «Образование». В настоящее время – старший преподаватель кафедры теории и методики обучения русской словесности Нижегородского государственного педагогического университета.

 

 

 

Поэтическая молитва

 

 

 

История ратных побед и поражений Руси состоит не только из упоминания о битвах, разрушении и строительстве городов-крепостей, совершенствовании оружия и военного искусства. Каждый из русских сказителей и летописцев – воин или мирный житель; муж, отец, брат или товарищ погибших – по-своему чувствовал и воспроизводил прожитое в своих творениях. Такие произведения проходили через времена, их «перепевают» и пересказывают на свой лад и современные мастера слова.

Плач Ярославны как поэтическая молитва, вложенная когда-то неизвестным Автором «Слова…» в уста преданной русской женщины, измученной неизвестностью и страшными предчувствиями, преображается в современном прочтении «Слова о полку Игореве» Валерием Темнухиным. Преображается настолько, что теперь Ярославну сможет понять каждая школьница, не «спотыкаясь» о непривычные слова и выражения древнерусского языка или виртуозную заумь современной поэзии.

Если рассматривать плач Ярославны с позиций специалиста-психолога, то представляется, что «внутренняя», «душевная» жизнь современников Ярославны была необычайно богатой. Это можно объяснить, во-первых, относительно большой изолированностью людей друг от друга в те времена. Во-вторых, постоянными войнами. Очевидно, страх за свою жизнь и жизнь близких людей усиливал остальные чувства – отчаяния, тоски, одиночества и незащищенности, и, вместе с тем, чувства любви, дружбы и верности. Такой человек, конечно же, был мужественен, умел обогреть, защитить, исцелить, да и мог сам согреться даже у слабого огня сердца родных и близких.

И пусть Ярославна, как слабая женщина, физически не в состоянии помочь своему дорогому князю делом – она совершит заклинание, вложит в слова все свои душевные силы; она превратится в белую сильную птицу, преодолеет расстояние, и даже саму судьбу! Попытка расширить ограниченные человеческие возможности, как можно видеть, и привела к иррациональности мышления современников княгини Ярославны. Что же еще можно было сделать сквозь тоску, отчаяние и страх? Только умолить-заговорить силы природы, чтобы Днепр привёл к победе Игорево войско, чтобы Ветер помогал русским лучникам, а Солнце не жгло измученных воинов мужа…. И чувства оказываются так велики, как и природные стихии. И они, чувства эти, дерзают вступить в диалог с самой Природой…

Казалось бы, если судить по выражению эмоций, Ярославна – человек, с нынешней точки зрения, деятельный. Однако, она, кроме заклинаний и плача, ничего не предпринимает. Что помешало ей, например, переодеться молодым воином, взять провожатого и попытаться отыскать мужа? Наверное, далеко не здравый смысл, а ощущение, что людям неподвластна их собственная жизнь. Ведь, с точки зрения Ярославны, наверняка не Игорь виноват в том, что плохо подготовился к сражениям и проиграл войну. Это природные силы обратились против князя: Ветер помешал русским стрелам; Вода не забежала в степь, чтобы утолить жажду и дать силы для победы, а Солнце – оказалось невыносимо жарким. А значит, и ей, Ярославне, Природа или кто другой, не менее могущественный, чем Природа, помешает найти мужа.

Таким образом, как ни странно, Ярославна предстаёт нам душевно богатым, чутким человеком, почти ребёнком, который слишком напуган и не способен к реальному действию. Таких людей немало и сейчас среди нас. Можно ли помочь современным Ярославнам? Безусловно! Хотя бы формируя самостоятельность у представителей данного психологического типа. Ведь чем самостоятельнее человек, чем больше он осознаёт себя хозяином своей судьбы, тем благополучнее его жизнь как отдельной личности, так и жизнь его окружения в целом.

 

 

 

Татьяна Захарова,

кандидат психологических наук

 

Об авторе предисловия

 

Татьяна Сергеевна Захарова (Баташева) родилась 12 февраля 1979 года в городе Лысково Нижегородской области.

Обучалась на факультете психологии Нижегородского филиала Московского Гуманитарного Института. Дипломант конкурса работ студентов в разделе «филологические дисциплины».

Окончила аспирантуру Нижегородского государственного лингвистического университета им. Н.А. Добролюбова и в 2006 году защитила кандидатскую диссертацию по специальности «психология», посвящённую психологическим знаниям, заложенным в литературных произведениях, а также способности книги корректировать эмоциональные и поведенческие черты характера, улучшать учёбу.

 

 

 

Проблема стихотворного переложения и современного издания «Слова о полку Игореве»

 

 

 

Признанный шедевр древнерусской литературы «Слово о полку Игореве» знает немало переводов и переложений на современный русский язык. Если говорить о стихотворных переводах, охватывающих весь его текст, то следует непременно упомянуть о произведениях, созданных в XIX веке Василием Жуковским и Аполлоном Майковым, а в XX веке – Константином Бальмонтом, Сергеем Шервинским, Николаем Заболоцким, Семёном Ботвинником, Игорем Шкляревским, по праву считающихся лучшими в русской поэзиисб. / вступ. ст. Д. С. Лихачёва, Л. А. Дмитриева ; реконструкция древнерус. текста и пер. Д. С. Лихачёва ; сост., подгот. текстов и примеч. Л. А. Дмитриева. – Л. : Сов. писатель, 1990. – 400 с. – (Библиотека поэта. Малая серия). Возможно, к ним следует отнести и опубликованный совсем недавно, уже в XXI веке, «переклад» «Слова…», выполненный Евгением Евтушенко.

Немалые художественные достоинства этих произведений широко освещены в многочисленной литературе, посвящённой «Слову…»сб. / вступ. ст. Д. С. Лихачёва, Л. А. Дмитриева ; реконструкция древнерус. текста и пер. Д. С. Лихачёва ; сост., подгот. текстов и примеч. Л. А. Дмитриева. – Л. : Сов. писатель, 1990. – 400 с. – (Библиотека поэта. Малая серия).

Однако, как мне кажется, проблема переложения древнерусского текста всё ещё весьма далека от своего окончательного решения. Ведь время не стоит на месте, меняется русский язык, и то, что было доступным для понимания читателю, например, XIX века вызывает затруднение у читателя XXI века.

Наиболее значительным, на мой взгляд, недостатком переложений «Слова…» является то, что при работе с текстом-оригиналом автор-переводчик старается в той или иной степени сохранить нетронутыми древнерусские слова и выражения. Объясняется это, надо полагать, заботой о сохранении красот языка Древней Руси, бережным к нему отношением и т.д., или надеждой на умение читателя домысливать недостающее. Но получается, что читателю предлагается не перевод как таковой, а довольно пёстрая смесь, комбинация из современного русского и древнерусского языков. При этом смысловое значение такого «перевода», как правило, противоречит и оригиналу, а, порою, и самой логике. Если же добавить к этому утрату сегодняшними читателями всей глубины эмоционального восприятия описываемых в «Слове…» событий, естественную неполноту нынешних представлений об особенностях военно-политической, этнографической и т.д. ситуации того времени, то имеющиеся переводы никак нельзя признать исчерпывающими.

Кроме того, каждый из переводчиков «Слова…» на современный ему русский язык следует тому или иному литературному направлению или течению, порою недостаточно строго соотнося эстетические требования этих направлений и течений с художественным замыслом древнерусского Автора, что вносит дополнительные искажения в трактовку текста-оригинала.

Так, в одном из первых наиболее известных переводов «Слова…», произведении Василия Жуковского, уже широко использован приём смешения современного ему литературного русского и древнерусского языков. Между тем, это переложение стало своего рода «классическим», эталонным для последующих переводов «Слова…», а задействованные при его создании художественные приёмы до известной степени превратились в некий образец для авторов, создававших переводы «Слова…» в более позднее время. Представляется, в частности, что продолжением «классической» традиции переводов «Слова…», так или иначе, стали произведения поэтов XX века Константина Бальмонта, Семёна Ботвинника, Игоря Шкляревского и множества других авторов.

В несколько иной, фольклорной, традиции выполнил переложение «Слова…» во второй половине XIX века Аполлон Майков, приблизив, как можно видеть, своё произведение к былине. Но такой подход явно противоречит замыслу древнерусского Автора, ведущего повествование отнюдь не в былинном стиле, но так, чтобы как можно ярче подчеркнуть историческую достоверность и эмоциональную правдивость описываемых им событий.

Сергей Шервинский с большой оригинальностью попытался передать в своём произведении прежде всего ритмику Игоревой песни, смысл же её, как видится, оставлен на уровне продолжателей «классической» традиции переводов и переложений «Слова…».

Переложение Николая Заболоцкого выделяется художественной выразительностью языка, приближенного к современной поэтической речи, но нельзя не отметить, что смысл текста переложения относительно смысла текста оригинала при этом довольно сильно исказился.

Весьма показателен сравнительный анализ любого отрывка из древнерусского произведения и соответствующих ему частей переведённых текстов. Например, древнерусский Автор (в реконструкции Д.С. Лихачёвасб. / вступ. ст. Д. С. Лихачёва, Л. А. Дмитриева ; реконструкция древнерус. текста и пер. Д. С. Лихачёва ; сост., подгот. текстов и примеч. Л. А. Дмитриева. – Л. : Сов. писатель, 1990. – 400 с. – (Библиотека поэта. Малая серия) и сб. / вступ. ст. Д. С. Лихачёва ; реконструкция древнерус. текста и перевод Д. С. Лихачёва ; макет книги В. В. Пахомова. – М. : Дет. лит., 1972. – 221 с. – (Серия «Школьная библиотека»)) пишет:

«Боян же вещий,
если хотел кому песнь воспеть,
то растекался мыслию по древу,
серым волком по земле,
сизым орлом под облаками».
В переводе Василия Жуковскогосб. / вступ. ст. Д. С. Лихачёва, Л. А. Дмитриева ; реконструкция древнерус. текста и пер. Д. С. Лихачёва ; сост., подгот. текстов и примеч. Л. А. Дмитриева. – Л. : Сов. писатель, 1990. – 400 с. – (Библиотека поэта. Малая серия) этот отрывок выглядит так:
«Вещий Боян,
Если песнь кому сотворить хотел,
Растекался мыслию по древу,
Серым волком по земли,
Сизым орлом под облаками».

По сути дела, весь перевод свёлся к замене ряда слов во второй строке отрывка, остальной текст оставлен без изменений.

В переложении Аполлона Майковасб. / вступ. ст. Д. С. Лихачёва, Л. А. Дмитриева ; реконструкция древнерус. текста и пер. Д. С. Лихачёва ; сост., подгот. текстов и примеч. Л. А. Дмитриева. – Л. : Сов. писатель, 1990. – 400 с. – (Библиотека поэта. Малая серия) и сб. / вступ. ст. Д. С. Лихачёва ; реконструкция древнерус. текста и перевод Д. С. Лихачёва ; макет книги В. В. Пахомова. – М. : Дет. лит., 1972. – 221 с. – (Серия «Школьная библиотека») этот же отрывок приобретает следующий вид:

«Песнь слагая, он, бывало, вещий,
Быстрой векшей по лесу носился,
Серым волком в чистом поле рыскал,
Что орёл ширял под облаками!»

Примерно то же видим и в переводе Сергея Шервинскогосб. / вступ. ст. Д. С. Лихачёва, Л. А. Дмитриева ; реконструкция древнерус. текста и пер. Д. С. Лихачёва ; сост., подгот. текстов и примеч. Л. А. Дмитриева. – Л. : Сов. писатель, 1990. – 400 с. – (Библиотека поэта. Малая серия):

«Песнь задумав кому-либо,
Вещий Боян
Растекался по дереву мыслью,
Серым волком он, вещий,
Скакал по земле,
Реял сизым орлом в поднебесье».

В переложении Николая Заболоцкогосб. / вступ. ст. Д. С. Лихачёва, Л. А. Дмитриева ; реконструкция древнерус. текста и пер. Д. С. Лихачёва ; сост., подгот. текстов и примеч. Л. А. Дмитриева. – Л. : Сов. писатель, 1990. – 400 с. – (Библиотека поэта. Малая серия) и сб. / вступ. ст. Д. С. Лихачёва ; реконструкция древнерус. текста и перевод Д. С. Лихачёва ; макет книги В. В. Пахомова. – М. : Дет. лит., 1972. – 221 с. – (Серия «Школьная библиотека») читаем:

«Тот Боян, исполнен дивных сил,
Приступая к вещему напеву,
Серым волком по полю кружил,
Как орёл под облаком парил,
Растекался мыслию по древу».

Как мне кажется, становятся очевидными, как минимум, два недостатка, общие для произведений Аполлона Майкова, Сергея Шервинского и Николая Заболоцкого. Это, с одной стороны, максимально возможное сохранение нетронутыми древнерусских слов и выражений, кочующих из текста в текст разных авторов, а с другой – искажение смысла текста-оригинала. Ведь в рассматриваемом отрывке древнерусский Автор стремился показать своё восхищение поэтической мощью певца Бояна, а в переводах Боян выглядит неким полоумным существом, которому нужно скакать как зверю, прежде чем он будет в состоянии приступить к исполнению песни. Такой певец вызывает не восхищение, а, по меньшей мере, недоумение. Налицо грубейшее искажение замысла древнерусского Автора. Надо полагать, в мыслях своих, виртуально, но никак не реально, не как физическое тело, скачет Боян серым волком по земле и орлом парит под облаками, причём делает это в высшей степени искусно и правдоподобно. Между тем, в рассмотренных переводах и переложениях указанный контекст полностью утрачен. Характерно, что эпитет «вещий» никак не переведён, хотя является явным архаизмом и несёт, вместе с тем, значительную смысловую нагрузку. То же можно сказать и о фразе «растекался мыслию по древу». К тому же, как известно, в современном языке эта фраза, став идиомой, толкуется в отрицательном смысле. Ею принято «награждать» болтунов, но никак не выдающихся, подлинных мастеров художественного слова, а это опять-таки прямо противоречит смысловому содержанию древнерусского текста.

Рассмотренный пример вовсе не единичен. Такие же противоречия наблюдаются при анализе и других фрагментов переводов и переложений «Слова…». Если двигаться по их текстам, следуя параллельно тексту древнерусского произведения, от его зачина до заключительной славы, то таких неточностей и ошибок приходится видеть в таком количестве, что впору посвятить этому явлению специальное исследование. Но уже сейчас, по моему мнению, можно сформулировать главные требования, которым должен удовлетворять добротный перевод «Слова о полку Игореве» на современный читателю XXI века русский литературный язык. Они, в основном, включают в себя:

– максимально строгое следование сюжету и, по возможности, ритмике древнерусского произведения;

– насыщение перевода современными литературными словами и выражениями, отсутствующими в тексте оригинала, но наиболее точно отражающими поэтическую мысль древнерусского Автора в каждом конкретном случае;

– максимально возможное изъятие из переведённого текста древнерусских слов и выражений, этнографических и географических наименований, смысл которых на момент создания каждого нового произведения утрачен или неясен, вызывает споры.

Однако это вовсе не означает движения в сторону выхолащивания смысла древнего текста при его переводе и примитивного, схематического, грубого его истолкования. Речь идёт лишь о приближении древнего произведения к современному читателю без намёков на поэтическую заумность или обособляющее наукообразие, которые, на мой взгляд, никак не способствуют скорейшему решению поставленной проблемы.

Между тем, помимо проблемы собственно современного перевода древнерусского текста существуют ещё и трудности с составлением изданий, посвящённых «Слову о полку Игореве», особенно тех из них, которые рассчитаны на широкую читательскую аудиторию, включая студентов и школьников. Например, стремясь сделать «Слово…» более доступным для понимания, в издание помещают не только реконструкцию древнерусского текста, его наиболее известные переводы и переложения на современный язык, но и многочисленные комментарии и примечания к ним, а также пространные приложениясб. / вступ. ст. Д. С. Лихачёва ; реконструкция древнерус. текста и перевод Д. С. Лихачёва ; макет книги В. В. Пахомова. – М. : Дет. лит., 1972. – 221 с. – (Серия «Школьная библиотека»). Но, как ни парадоксально, обширные и выверенные с научной точки зрения комментарии и приложения к основному тексту вовсе не способствуют его лучшему пониманию, а, наоборот, вызывают затруднения. Ведь для того, чтобы уяснить смысл того или иного отрывка основного текста, приходится одновременно читать и сам этот текст, и все комментарии, и прочие пояснения к нему. Таким образом, вместо одного текста предлагается освоить сразу четыре – пять, да ещё размещённых не параллельно, а в разных частях издания! Даже для подготовленного читателя это непросто, а для большей части студентов, и, тем более, школьников, весьма затруднительно. Вот почему добавляется ещё одно, на мой взгляд, чрезвычайно важное, требование к новым переводам и переложениям «Слова…»: их текст должен быть в максимальной степени доступным для понимания при минимуме дополнительных комментариев.

Но есть и ещё более важное обстоятельство. Переводчики, более следуя установленным в нынешней русской литературе традициям, нежели замыслу древнерусского Автора, удаляются от главной идеи « Слова…» – идеи преодоления внутренних распрей, раздоров, пустой похвальбы, политической недальновидности во имя единения всех русских людей и дружественных им других племён и народов для защиты Русской земли от внешнего врага, – лишь формально провозглашая, но почти не развивая её.

К изложенному остаётся добавить, что за последние 10-15 лет практически не выходило литературно-художественных изданий, посвящённых «Слову о полку Игореве», которые могли бы соперничать по широте и глубине подачи самой новейшей информации о нём с изданиями, выпущенными в 60-80 годах XX века. В то же время, общественно-политическая и морально-нравственная обстановка в сегодняшней России как нельзя более созвучна тем основным вопросам, которые поднимал древнерусский Автор «Слова…». Общество, раздираемое противоречиями, остро нуждается в единстве, а государство и власть – в укреплении и нравственном очищении. Ясно, что всё это делает новое издание «Слова о полку Игореве» чрезвычайно востребованным, прежде всего в глазах широкой общественности, и не только российской, но и всех людей, читающих по-русски. Как можно видеть из рекомендательного письмаРоссийская Федерация. Федеральное Собрание. Секретариат Председателя Совета Федерации. Отзыв на рукопись поэмы «Каяла», автор – В. Темнухин : письмо Советника Председателя Совета Федерации Федер. Собр. Рос. Федерации Карпухина О. И. от 5.12.06 № 1-25/2039. – 2006. – 2 с, такое мнение отчасти разделяется и некоторыми представителями нынешней российской власти.

Попыткой решения перечисленных задач можно считать предлагаемую вниманию читателя поэму «Каяла». Скорее всего, её стоит воспринимать как своего рода продолжение той поэтической традиции переложений «Слова...», начало которой положил Н.Заболоцкийсб. / вступ. ст. Д. С. Лихачёва, Л. А. Дмитриева ; реконструкция древнерус. текста и пер. Д. С. Лихачёва ; сост., подгот. текстов и примеч. Л. А. Дмитриева. – Л. : Сов. писатель, 1990. – 400 с. – (Библиотека поэта. Малая серия) и сб. / вступ. ст. Д. С. Лихачёва ; реконструкция древнерус. текста и перевод Д. С. Лихачёва ; макет книги В. В. Пахомова. – М. : Дет. лит., 1972. – 221 с. – (Серия «Школьная библиотека») и которая, как он определил, предполагает «свободное воспроизведение древнего памятника средствами современной поэтической речи», не претендуя «на научную точность строгого перевода».

Как отмечено в отзывеТемнухин, В. Каяла : (вольный пересказ древнерусской повести «Слово о полку Игореве») / В. Темнухин. – Изд. 2-е, перераб. и доп. – Н. Новгород : Изд. Гладкова, 2006. – 78 с на поэму «Каяла» издания 2006 года, она представляет собой попытку достаточно строгого следования «не только композиции, но и поэтике древнерусского литературного памятника»; попытку возможно более точной и логически последовательной передачи «общего смысла “Слова о полку Игореве” при отказе от пословного точного следования за его текстом».

При создании самого текста поэмы и примечаний к нему за основу были взяты тексты реконструкций, переводов и переложений, а также комментарии и приложения к ним из ряда прежних обзорных литературно-художественных изданий, посвящённых «Слову…»сб. / вступ. ст. Д. С. Лихачёва, Л. А. Дмитриева ; реконструкция древнерус. текста и пер. Д. С. Лихачёва ; сост., подгот. текстов и примеч. Л. А. Дмитриева. – Л. : Сов. писатель, 1990. – 400 с. – (Библиотека поэта. Малая серия) и сб. / вступ. ст. Д. С. Лихачёва ; реконструкция древнерус. текста и перевод Д. С. Лихачёва ; макет книги В. В. Пахомова. – М. : Дет. лит., 1972. – 221 с. – (Серия «Школьная библиотека»).

Конечно, в ней нет и не может быть ни глубины и красоты звучания подлинного древнерусского языка, ни деталей междукняжеских отношений, равно как и других сторон жизни той эпохи.

Главная, по моему мнению, задача «Каялы» – обратить интерес читателя к «Слову о полку Игореве» не столько как к любопытной, занятной исторической и/или литературной древности, но, более всего, как актуальному для жизни современной России произведению, насущно необходимому каждому, кто независимо от социальных и прочих различий признаёт нашу страну своей Родиной.

 

Валерий Темнухин

 

 

 

Плач Ярославны (древнерусский текст в реконструкции Дмитрия Лихачёва)

 

 

 

На Дунаи Ярославнынъ гласъ ся слышитъ,
зегзицею незнаема рано кычеть:
"Полечю, – рече, – зегзицею по Дунаеви,
омочю бебрянъ рукавъ въ Каяле реце,
утру князю кровавыя его раны
на жестоцемъ его теле".

Ярославна рано плачетъ
въ Путивле на забрале, аркучи:
"О ветре, ветрило!
Чему, господине, насильно вееши?
Чему мычеши хиновьскыя стрелкы
на своею нетрудною крилцю
на моея лады вои?
Мало ли ти бяшетъ горе подъ облакы веяти,
лелеючи корабли на сине море?
Чему, господине, мое веселие
по ковылию развея?"

Ярославна рано плачеть
Путивлю городу на забороле, аркучи:
"О Днепре Словутицю!
Ты пробилъ еси каменныя горы
сквозе землю Половецкую.
Ты лелеял еси на себе Святославли носады
до плъку Кобякова.
Възлелей, господине, мою ладу къ мне,
а быхъ не слала къ нему слезъ
на море рано".

Ярославна рано плачетъ
въ Путивле на забрале, аркучи:
"Светлое и тресветлое сълнце!
Всемъ тепло и красно еси:
чему, господине, простре горячюю свою лучю
на ладе вои?
Въ поле безводне жаждею имь лучи съпряже,
тугою имъ тули затче?"

Прысну море полунощи,
идутъ сморци мьглами.
Игореви князю богъ путь кажетъ
изъ земли Половецкой
на землю Рускую,
къ отню злату столу.

 

 

 

Плач Ярославны (в подстрочном переводе Дмитрия Лихачёва)

 

 

 

На Дунае Ярославнин голос слышится,
Кукушкою безвестной рано кукует:
«Полечу, – говорит, – кукушкою по Дунаю,
Омочу шелковый рукав в Каяле-реке,
Утру князю кровавые его раны
На могучем его теле».

Ярославна рано плачет
В Путивле на забрале, приговаривая:
«О ветер, ветрило!
Зачем, господин, веешь ты навстречу?
Зачем мчишь хиновские стрелочки
На своих лёгких крыльицах
На воинов моего милого?
Разве мало тебе было под облаками веять,
Лелея корабли на синем море?
Зачем, господин, моё веселье
По ковылю ты развеял?»

Ярославна рано плачет
В Путивле-городе на забрале, приговаривая:
«О Днепр Словутич!
Ты пробил каменные горы
Сквозь землю Половецкую.
Ты лелеял на себе Святославовы насады
До стана Кобякова.
Прилелей же, господин, моего милого ко мне,
Чтобы не слала я к нему слёз на море рано».

 
Ярославна рано плачет
В Путивле на забрале, приговаривая:
«Светлое и трижды светлое солнце!
Всем ты тепло и прекрасно:
Зачем, владыко, простёрло ты горячие свои лучи
На воинов моего лады?
В поле безводном жаждою им луки скрутило,
Горем им колчаны заткнуло?»

Прыснуло море в полуночи,
Идут смерчи тучами.
Игорю-князю бог путь указывает
Из земли Половецкой
В землю Русскую,
К отчему золотому столу.

 

 

 

Плач Ярославны (в переводе Василия Жуковского)

 

 

 

Голос Ярославнин слышится, на заре одинокой чечёткою кличет.
"Полечу, говорит, кукушкою по Дунаю,
Омочу бобровый рукав в Каяле – реке,
Оботру князю кровавые раны на отвердевшем теле его".
Ярославна поутру плачет в Путивле на стене, приговаривая:
"О ветер, ты ветер!
К чему же так сильно веешь?
На что же наносишь ты стрелы ханские
Своими легковейными крыльями
На воинов лады моей?
Мало ль подоблачных гор твоему веянью?
Мало ль кораблей на синем море твоему лелеянью?
На что ж, как ковыль – траву, ты развеял мое веселие?"
Ярославна поутру плачет в Путивле на стене, припеваючи:
"О ты, Днепр, ты, Днепр, ты, слава – река!
Ты пробил горы каменны
Сквозь землю Половецкую;
Ты, лелея, нес суда Святославовы к рати Кобяковой:
Прилелей же ко мне ты ладу мою,
Чтоб не слала к нему по утрам по зарям слёз я на море!"
Ярославна поутру плачет в Путивле на стене городской, припеваючи:
"Ты светлое, ты пресветлое солнышко!
Ты для всех тепло, ты для всех красно!
Что ж так простерло ты свой горячий луч на воинов лады моей,
Что в безводной степи луки им сжало жаждой
И заточило им тулы печалию?"
Прыснуло море ко полуночи,
Идут мглою туманы:
Игорю-князю бог путь указывает
Из земли Половецкой в Русскую землю.
К златому престолу отцовскому.

 

 

 

Плач Ярославны (из переложения Аполлона Майкова)

 

 

 

Игорь слышит Ярославнин голос…
Там, в земле незнаемой, поутру
Раным-рано ласточкой щебечет:
«По Дунаю ласточкой помчусь я,
Омочу бебрян рукав в Каяле,
Оботру кровавы раны князю
На белом его могучем теле!..»

Там она, в Путивле, раным – рано
На стене стоит и причитает:

«Ветр-ветрило! Что ты, господине,
Что ты веешь, что на лёгких крыльях
Носишь стрелы в храбрых воев лады!
В небесах, под облаки бы веял,
По морям кораблики лелеял,
А то веешь, веешь – развеваешь
На ковыль – траву моё веселье…»

Там она, в Путивле, раным – рано
На стене стоит и причитает:

«Ты ли, Днепр мой, Днепр ты мой Славутич!
По земле прошёл ты Половецкой,
Пробивал ты каменные горы!
Ты ладьи лелеял Святослава,
До земли Кобяковой носил их…
Прилелей ко мне мою ты ладу,
Чтоб мне слёз не слать к нему с тобою
По сырым зорям на сине море!..»

Рано – рано уж она в Путивле
На стене стоит и причитает:

«Светлое, тресветлое ты Солнце,
Ах, для всех красно, тепло ты, Солнце!
Что ж ты, Солнце, с неба устремило
Жаркий луч на лады храбрых воев!
Жаждой их томишь в безводном поле,
Сушишь-гнёшь несмоченные луки,
Замыкаешь кожаные тулы…»
Сине море прыснуло к полночи.
Мглой встают, идут смерчи морские:
Кажет бог князь – Игорю дорогу
Из земли далёкой Половецкой
К золотому отчему престолу.

 

 

 

Плач Ярославны (из переложения Николая Заболоцкого)

 

 

 

Над широким берегом Дуная,
Над великой Галицкой землёй
Плачет, из Путивля долетая,
Голос Ярославны молодой:

«Обернусь я, бедная, кукушкой,
По Дунаю-речке полечу
И рукав с бобровою опушкой
Наклонясь, в Каяле омочу.

Улетят, развеются туманы
Приоткроет очи Игорь-князь,
И утру кровавые я раны,
Над могучим телом наклонясь».

Далеко в Путивле, на забрале,
Лишь заря займётся поутру,
Ярославна, полная печали,
Как кукушка, кличет на юру:

«Что ты, Ветер, злобно повеваешь,
Что клубишь туманы у реки,
Стрелы половецкие вздымаешь,
Мечешь их на русские полки?

Чем тебе не любо на просторе
Высоко под облаком летать,
Корабли лелеять в синем море,
За кормою волны колыхать?


Ты же, стрелы вражеские сея,
Только смертью веешь с высоты.
Ах, зачем, зачем моё веселье
В ковылях навек развеял ты?»

На заре в Путивле причитая,
Как кукушка раннею весной,
Ярославна кличет молодая,
На стене рыдая городской:

«Днепр мой славный! Каменные горы
В землях половецких ты пробил,
Святослава в дальние просторы
До полков Кобяковых носил.

Возлелей же князя, господине,
Сохрани на дальней стороне,
Чтоб забыла слёзы я отныне,
Чтобы жив вернулся он ко мне!»

Далеко в Путивле, на забрале,
Лишь заря займётся поутру,
Ярославна, полная печали,
Как кукушка, кличет на юру:

«Солнце трижды светлое! С тобою
Каждому приветно и тепло.
Что ж ты войско князя удалое
Жаркими лучами обожгло?

И зачем в пустыне ты безводной
Под ударом грозных половчан
Жаждою стянуло лук походный,
Горем переполнило колчан?»


И взыграло море. Сквозь туман
Вихрь промчался к северу родному –
Сам господь из половецких стран
Князю путь указывает к дому.

 

 

 

Плач Ярославны (из поэмы Валерия Темнухина «Каяла»)

 

 

 

Слышен голос даже на Дунаерека, по которой во времена Игорева похода проходила самая дальняя западная граница Киевской Руси; символ воли и простора –
До окраин, горечи полны,
Не кукушки всхлипы долетают –
Ярославныжена князя Игоря, дочь Ярослава «Осмомысла» Галицкого (годы его жизни 1130–1187), Игорягоды жизни 1151-1202; сын Черниговского князя Святослава Ольговича, внук Олега Святославича Черниговского («Гориславича»). С 1179 года ¬– князь Новгород-Северский, с 1198 – князь Черниговский жены.

В первый день печального похода,
В тяготах разлуки и тревог,
Вглядываясь в сумрак небосвода
И немую даль земных дорог,

Рано утром одинокой птицей,
Руки, словно крылья, распластав,
Причитает зорям-багряницам,
Причитает с болью на устах:

«С вольным ветром по речным долинам,
В тишину недобрую полей
Полечу в тоске неодолимой
Горьким плачем верности моей.

Стонами кукушки неприметной
Проберусь туда издалека,
Где в кровавой дымке предрассветной
Засверкала грозная река.


А, потом, над ней, Каялоймифическая река, символ глубокого потрясения, жестокого поражения русичей тёмной,
Промелькну, хранимая судьбой;
Не крылом коснусь волны бессонной –
Белым шёлком с нитью золотой;


Белым шёлком на моей одежде,
На её крылатых рукавах.
Безоглядно верная надежде,
Поспешу, превозмогая страх.

И, когда увижу поле брани,
Буйных трав растерзанную гладь,
Голос мой, рыдая, не устанет
Князя дорогого окликать.

Там, в поток невзгод бросаясь смело,
Одиноких дум сорву печать;
Милого израненное тело
Стану, как умею, врачевать:

Белым шёлком, смоченным водою,
Кровь на ранах мужу оботру,
И дыханье смерти роковое,
Словно призрак, сгинет на ветру…»

Разгорелась битва утром рано –
На Донуглавная река в Половецкой степи; символ ратной победы русских над кочевниками мечи обнажены.
А в Путивлегород в Сумской области Украины плачет Ярославнажена князя Игоря, дочь Ярослава «Осмомысла» Галицкого (годы его жизни 1130–1187),
Причитает с крепостной стены:


«Ветер, ветер! Что ты поневоле
Налетаешь, преграждая путь?
К дальним грозам отметая горе,
Ласково ладьи качая в море,
Мало в синеве свободно дуть?

Как на крыльях, мчишь под небесами,
Бьёшься против мужа моего:
Всё быстрее гонишь над полями
Тучи стрел на воинов его!
Что ты, повелитель, как в ненастье
Кружишь вихри?
И всё круче бой!
…И моя мечта о тихом счастье
В ковылях развеяна тобой…»

На второй день битвы, ранним утром,
Над Путивлемгород в Сумской области Украины, с крепостной стены,
Голос Ярославныжена князя Игоря, дочь Ярослава «Осмомысла» Галицкого (годы его жизни 1130–1187) – просит будто:
«Днепр Славутич! Силою полны

Пенятся твои живые воды,
Прорезая даже камень горпороги в низовье Днепра, заселённом в то время половцами,
В том краю, где волею природы
Диких трав раскинулся простор,

А земля – под властью половецкой.
Ты, всегда бесстрашен и могуч,
В дальний путь с дружиной молодецкой
Уносился от высоких круч

Киева, князей великих града,
И, ладьи качая на волне,
СвятославаКиевский – князь (годы жизни ок.1125–1194), с 1180 года верховный правитель Руси; старший двоюродный брат князей Игоря и Всеволода «Буй Тура», внук Олега «Гориславича»; за год до похода Игоря Святослав в союзе с Рюриком Ростиславичем наголову разгромил половцев, мужниного брата,
Вёл к вершинам славы на войне.

Увлекал вперёд над бездной мрака,
Через тьму препятствий и невзгод
До становищ грозного Кобякаполовецкий хан Кобяк Карлыевич, взятый в плен русскими войсками под предводительством Святослава Всеволодовича Киевского в 1184 году,
Хана половецкого. И вот

Вмиг волною княжеских клинков
Разметало войско степняков.


Так верни с победой, господин мой,
Мужа на сверкающей волне,
Чтобы, как и прежде, быть любимой,
Будущему радоваться мне;

Чтобы не вставала утром рано,
Не лила потоки горьких слёз;
Чтобы ты под пологом тумана
Все печали за море унёс!»

Третий день грохочет бой неравный
На степной далёкой стороне,
А в Путивле 6)голос Ярославны 2)
Слышен ранним утром на стене:

«Свет мой, Солнце Ясное! Ты трижды
На заре вставало над землёй;
Простирая в сумрак луч надежды
Обещало славу и покой;

Принося тепло и свет любому,
Согревало душу красотой.
А теперь сияешь по-иному –
Видно, подменённое судьбой!

Что, владыко, яркими лучами
Настигаешь храбрые полки;
Тяжкий зной колеблешь над полями,
Точно волны призрачной реки?

Жажда, посильнее вражьей сабли,
Так и ходит всюду по пятам
В тех полях, где нет воды ни капли,
Где любимый с воинами –
там
Гневом распалила степь глухую…
Русичам сжимая луки,
ты
Тетиву расслабило тугую –
Стрелам нет ни сил, ни высоты;

Русичам усталым ты всё чаще
Кожаный колчан полупустой,
Стрелы прогибая в нём, скрипящем,
Накрываешь гибельной тоской…»

*****
Нет, не спорить людям с небесами,
Коль друг с другом справиться невмочь!
Заходило страшными волнами
Море смерти в грозовую ночь:

Паруса круша, живое раня,
Смерчем завилась ночная жуть!
Молний в небесах рвануло пламя –
Словно Бог всевидящий перстами
Игорю указывает путь

Из пучины бед – к степному долу,
И в раздолье русской стороны;
К золотому отчему престолу
Да в объятья верные жены!

 

 

 

Послесловие автора

 

 

 

Радостно, что после 5 лет упорного труда над новым стихотворным переложением «Слова о полку Игореве» стали появляться первые отклики; ощущается и некоторая поддержка. В течение этого времени первоначальный текст создаваемого переложения не раз был подвергнут тщательной авторской переработке. Однако и теперь работа над ним ещё весьма далека от завершения. Вместе с тем, по мнению ряда специалистов, качество отдельных фрагментов этой обширной работы позволяет их опубликовать. К числу таких фрагментов относится «Плач Ярославны». В настоящем издании он публикуется вместе с древнерусским текстом «Плача…» в реконструкции Д.С. Лихачёва и с его подстрочным переводом, а также с текстом «Плача…» из считающихся лучшими переводов и переложений «Слова…», выполненными в своё время Василием Жуковским, Аполлоном Майковым, Николаем Заболоцким. Сделано это для того, чтобы читатель сам убедился в достоинствах и недостатках того или иного перевода либо переложения.

Между тем необходимо отметить, что новое переложение создаётся для детей, молодёжи, преподавателей школ и ВУЗов, широкого круга ценителей русской истории и культуры, а вовсе не в интересах узких окололитературных и им подобных сообществ. Цель проделанной работы не в том, чтобы дать раз и навсегда установленный образец, эдакий новый эталон идеального переложения «Слова о полку Игореве» на современный литературный русский язык. Хотелось лишь обозначить своё, пусть вольное и во многом непрофессиональное, но внутренне непротиворечивое, видение решения проблемы сегодняшнего переложения «Слова…». Хотелось дать один из вариантов такого решения, который нашёл бы, по возможности, практическое применение для преподавания русской истории и литературы в школе. Удалось это или нет – судить читателю.

Но, думается, ещё большей удачей было бы появление вслед за публикуемой сейчас версией других, более совершенных переводов и переложений «Слова…», созданных как в результате совместного творчества признанных мастеров, так и при поддержке начинающих, малоизвестных авторов подлинными профессионалами своего дела, деятельность которых опирается на самый неподдельный интерес всех слоёв общества к русской культуре. Ведь произведение, призывающее к единству, может и должно быть создано объединёнными усилиями лучших умов. Впрочем, время покажет, суждено ли этому сбыться.

 

 

 

Валерий Темнухин

 

Об авторе поэмы «Каяла»

 

Валерий Борисович Темнухин родился 12 апреля 1967 года в Казани.

Стихи начал писать в 1987 году. Автор сборника лирики (Нижний Новгород, 2002). Публиковался в нижегородских литературно-художественных изданиях.

С 2004 года работает над стихотворным переложением «Слова о полку Игореве».

 

 

 

Из отзывов на поэму «Каяла»

 

 

 

К достоинствам поэмы следует отнести достаточно уверенное владение автором техникой стихосложения, в основном верную передачу общего смысла «Слова о полку Игореве» при отказе от пословного точного следования за его текстом.

Думается, имеющая «лица необщее выражение» поэма В. Темнухина в будущем войдёт в поэтическую антологию переводов и переложений «Слова о полку Игореве» (необходимость создания которой давно назрела), наряду с произведениями его выдающихся предшественников.

Александр Бобров, доктор филологических наук, ведущий научный сотрудник отдела древнерусской литературы Института русской литературы (Пушкинский Дом) РАН

 

«Каяла» – нужное для современного нашего государства произведение. И пусть не все воспримут эту поэму однозначно. Пусть! У любого настоящего произведения есть свой читатель. А поэму «Каяла» я отношу именно к таким…»

Владимир Ануфриев, член Союза писателей России, лауреат литературной премии «Золотое перо Руси»

…текст поэмы легко читается и доступен для понимания даже тем, кто вовсе не знаком со «Словом о полку Игореве». В силу этих достоинств она может стать полезной в деле патриотического воспитания россиян.

Олег Карпухин, советник председателя Совета Федерации Федерального Собрания РФ

 

Неискушённость автора очевидна. Что касается самого предложенного автором переложения, оно не выдерживает никакой критики, ибо не имеет никакого отношения к собственно художественной литературе. Переложение В. Темнухина настолько непрофессионально, что его невозможно рекомендовать к печати.

Валерий Шамшурин, член правления Нижегородской областной организации и Высшего творческого совета Союза писателей России, почётный гражданин Нижнего Новгорода

 

…стихи до образцовых явно не дотягивают. Смысловых, грамматических, стилистических, версификационных огрехов в поэме с избытком. С формальной точки зрения стихи в поэме приличного уровня…

Борис Жуков, заслуженный учитель РФ, член Союза журналистов России, лауреат премии Нижнего Новгорода

 

 

 

Валерий Борисович Темнухин

Плач Ярославны

 

(из поэмы «Каяла» – вольного переложения «Слова о полку Игореве»)

  

Существует множество переводов и переложений памятника древнерусской литературы «Слово о полку Игореве» на современный русский язык, но каждая новая попытка позволяет ещё на шаг приблизиться к более полному эстетическому восприятию и глубокому пониманию древнего творения.

Нижегородец Валерий Темнухин постарался передать смысл древнего памятника, отказавшись от пословного следования за текстом подлинника и обширных пояснений к нему, стремясь создать полноценное стихотворное переложение, доступное пониманию даже тех, кто очень далёк от истории и культуры России.

Издание «Плач Ярославны» предназначено для детей и их родителей, ценителей русской истории и культуры, широкого круга читателей; может быть использовано для патриотического воспитания молодёжи.

 

 Нижний Новгород
2009

 

 

 

Об авторах иллюстрации

 

 

 

Об авторе хохломской росписи

 

Светлана Николаевна Иванова родилась 27 февраля 1974 года в деревне Сёмино Нижегородской области.

С 1991 года как мастер, владеющий разными стилями хохломской росписи, сотрудничала с музеями и художественными предприятиями Нижнего Новгорода, Москвы, Санкт-Петербурга.

Участвовала в выставках русского народного искусства, организованных Третьяковской галереей в Германии (Фрейбург-на-Майне, 1993) и ЮНЕСКО во Франции (Париж, 1994); всероссийской выставке, посвящённой 100-летию Нижегородской ярмарки (Нижний Новгород, 1996).

 

 

Об авторе фоторепродукций хохломской росписи

 

Мария Валерьевна Комарова – член Союза фотохудожников России. Участник, дипломант и стипендиат международных и всероссийских фотографических салонов, выставок, конкурсов, фестивалей, вернисажей. Соавтор выставочных проектов в Нижнем Новгороде («Мой город», 2006; «О, женщина!», 2007; «Трамвай 417», 2007; «Тихий ход», 2008; «Нижегородская открытка», 2008).

Работы находятся в государственных и частных коллекциях России, Германии, Канады.