Доллары, водка, матрёшки

(Приключения ростовских челночниц в Азии, Африке и Европе)

 

На чтение краткой версии потребуется 5 часов 45 минут, полной – 6 часов 15 минут | Цитата | Скачать в полном объёме: doc, fb2, rtf, txt, pdf

 

Купить в журнале за сентябрь 2015 (doc, pdf):

 

 

 

 

Мы оставили Валю в машине с промышленным шпионом Бориской, везущим туркам алмазные резцы неизвестного назначения, и его невестой Галей, поведение которой слегка омрачало радость Мазиной от первого знакомства с капстраной и погружения в восточный колорит.

Невеста контрабандиста продолжала вести себя капризно и высокомерно, показывая Мазиной своё пренебрежение и нежелание иметь с ней дело. И, будучи особой совершенно незначительной, думала о себе кто знает, что!

Чем, собственно, они отличались?.. Галя была на десять-пятнадцать лет моложе и весила соответственно на пятнадцать килограммов меньше, что позволяло ей носить чертовски модную куртку красной кожи детского размера, была за границей не в первый раз и явно не везла с собой никакого товара (неужели деньги везла? и сколько?.. или ехала только так – для развлечения?).

В любом случае, никаких оснований для снобизма у неё не было.

Борис говорил с водителем как со старым знакомым – частично по-турецки, а отдельные фразы вставлял по-английски; был доволен, смеялся и чувствовал себя как дома. Галя смотрела в окно и тем давала понять, что Мазина в их компании – человек временный и случайный, как попутчик в автобусе, и неудобный, как родственница из провинции.

Мазя попробовала навести мосты, спросив:

– Ты в «Доме мод» работаешь? Ларису Ткачёву знаешь?

– Да, а что? – сухо и настороженно отвечала та.

– Да так, ничего: смотрю – лицо знакомое, – не сдавалась Мазепа, и пыталась умаслить её другим, верным способом – лестью.

– Курточку эту ты себе в Турции купила? Славная куртейка; я тоже себе такую хочу...

Но и комплимент не сработал.

– Курточку эту мне из Франции привезли, – отвечала Галя с ледяной улыбкой. – Здесь ты такую не купишь.

Будто хотела сказать: куда тебе такую куртку? Тебе такой никогда не носить.

И Мазина, вздохнув, оставила её в покое, не спрашивала больше ни о чём – связываться не хотела. Теперь уж, когда они её вовлекли, завезли бог знает куда – не бросят на полпути. Теперь уже – довести дело до конца; будьте любезны!

– Сейчас приедем в магазин, – вполголоса и очень фамильярно заговорил с ней Боря, обернувшись назад, – познакомлю тебя с одним... Сдашь ему товар; что там у тебя – всякая ерунда?

– Угу, ерунда, – неохотно кивала Валя, хотя такое определение её товара ей никак не понравилось. Конечно, не резцы для станков, но собрать всю эту «ерунду» ей стоило денег и сил.

– ...а он поможет тебе купить – что ты там хочешь – кожу? трикотаж? А там, – и Боря двусмысленно ей подмигнул, – уж как договоритесь...

– Угу, – сказала опять понимающе Валя, и опять же двусмысленность эта ей не понравилась. И что это значит: «Уж как договоритесь»? На что это он намекает? Неужели на то самое?.. И за кого это он её принимает?!

От возмущения Мазина хотела бы подбочениться, но решила не делать поспешных выводов и лишних, как мы знаем, движений подмышками.

 

Тем временем, приехали в квартал жилых домов, где не было видно ни вывесок, ни магазинов – ничего похожего на то, что Мазина ожидала увидеть. Остановились на безымянной улице у какого-то дома.

– Сюда.

Поднялись на второй этаж в квартиру, и водитель помог Мазе поднести по лестнице вверх только одну, самую лёгкую, сумку. Другие две она занесла сама...

Квартира из нескольких комнат была полупустой и скорей служила офисом, чем магазином. Через дверь она видела молодого турка, который, сидя к ним спиной, занимался какими-то вычислениями; Бориса приветствовал сдержанно, не смеялся и не радовался особо.

– Изет, – представил его, похлопав по плечу, Борис, и турок на стуле слегка обернулся, смерив Мазепу внимательным взглядом.

Был он курнос, круглолиц, довольно странен и на турка совсем не похож.

– Валентина, – представил её Изету Борис, и та заулыбалась, топчась в коридоре; но турок уже отвернулся и больше не оборачивался. Видимо, беглого взгляда ему было уже достаточно... И только исподлобья посмотрел на Бориса и сказал потом что-то себе под нос, продолжая считать на калькуляторе.

Галя противно засмеялась. И сам Изет засмеялся, невесело и неохотно.

О Валентине как бы забыли; она так и осталась стоять со своими сумками в прихожей. Борис показал ей жестами подождать, а затем и вообще прикрыл дверь. Видно, занялись там своими делами – Борис сдавал контрабанду.

Ей не оставалось ничего иного, как ждать и осматриваться по сторонам.

В этом офисе или, точнее, пустой квартире, товар кое-какой всё же имелся...

Пара дверей в коридор была закрыта, но в одной из открытых комнат было нечто вроде склада или, попросту, свалки готовой продукции.

Посреди комнаты, на полу, высились две большие кучи одежды – трикотажных юбок и маек. Приблизившись, чтобы рассмотреть, Мазя заметила, что как юбки, так и майки сделаны были небрежно: подшиты и прострочены вкривь и вкось – любой у себя дома на машинке сделает лучше... Зато все майки были вышиты цветными узорами, а юбки украшены затейливой фурнитурой – цепями, монетами и брелками у пояса; и это вот, догадалась Мазя, и будет гвоздём сезона. Если их отдать в Ростове портнихе, подправить чуть-чуть...

Поблизости никого нет; соблазн был велик... Но стоило ли начинать полезное деловое знакомство с вульгарной кражи?

Её подруга Ланецкая, медсестра, повела бы себя однозначно, не раздумывая.

Работая на «скорой помощи», она давно ждала счастливого случая остаться в «богатой квартире» наедине с умирающим больным или хотя бы с кем-то без сознания... Вечная нехватка денег довела её до ручки. До низкого, прямо-таки, морального падения.

Мазя уже представляла себе, как рассказывает Ланецкой:

– Представляешь, там была такая куча тряпья на полу... и – никого!

И Ланецкая ахает, стонет, заламывает руки и говорит:

– А почему ж ты, такая трындà, ничего не взяла?! Взяла бы хоть пару юбок... для меня. Когда ещё случай такой представится?!

 

Она отвлеклась на минуту от криминальных сомнений и решила послушать, о чём они там, за дверью, говорят? В конце концов, сложилась довольно неловкая ситуация: водитель, Изет и Боря с невестой были там, внутри, и только её выставили в коридор – почему? До чего же, всё-таки, унизительно!

Она подбоченилась, не заботясь больше о запахе из-под мышек. Усталость и злость брали своё. Стресс от всей этой поездки.

Надо было идти с Ксенией и Гавриловной на базар!

На цыпочках приблизилась к двери...

«Говорила тебе – ему не понравится... Кого ты ему привёз? такую каракатицу», – услышала вдруг на фоне неясного бормотания турок голос Галины у самой двери.

«Разборчивым стал, козёл», – сквозь зубы ответил Борис...

Мазя остолбенела. Может, она ослышалась? Неужели это – о ней?.. Может, о чём-то другом? о резцах? Или она неправильно разобрала, и сказали «прокатится»?.. Да нет; кто это «не прокатится»? – не имело бы смысла. А если о ней – то кому это её «привезли» и кому она «не понравилась» – Изету? Ах, Изету? Этому, с физиономией дегенерата?!

Глаза Мазиной налились кровью. Теперь ей всё стало ясно. Борис не только резцы им привозит, а, понимаешь ты, ещё и сводник, сутенёр! На ней, Мазе, хотел ещё заработать; и хорошо, что это ему не удалось! Хоть женские достоинства Мази, конечно, были уязвлены.

 

Дверь распахнулась. Довольный Боря засовывал пачку купюр в нагрудный карман. Валю позвали внутрь. Третий турок, сидевший в углу, подал ей знак раскрыть сумки, и без особого интереса, даже отчасти брезгливо, в них покопался. Будто сделал ей одолжение. Потом назвал такую смешную сумму, что Мазина растерялась: за всё – меньше трёхсот долларов.

Она захлопала глазами: да что вы, друзья – опупели?.. Конечно, это было чуть больше, чем стоила вся «мурцефаль», но она рассчитывала хотя бы на семьсот! Пять фотоаппаратов «Зенит» сами по себе должны были потянуть на триста!

У Вали вытянулось лицо.

Турки и Борис смотрели на неё выжидающе; видно, куда-то спешили. Галя – с плохо скрываемым раздражением.

– Нет-нет; это очень мало – перeведи!.. Смеётесь, что ли? Нет-нет!

– А что, ты хочешь нести это всё на базар?! Машина нам нужна, мы по делу ехать должны, – возмутилась Галя.

– Да теперь-то уж, ясно, не понесу! Одна и без машины, – злобно сказала Мазепа. – Завезли меня чёрт знает куда!.. Но – пять фотоаппаратов! Он что, в самом деле?

– А кроме этого, тут ничего и нет. Что тут есть?.. Игрушки, вазы, салфетки какие-то, – отвечал турок через Бориса, пожимая плечами.

...Мазина всё поняла. Её надули. Глупая, глупая! Надо было с Гавриловной идти.

– Четыреста, четыреста! – стала она ему настойчиво показывать на пальцах.

Турок чесал длинный нос. Галя закатила глаза («С кем мы связались!») и отвернулась к стене. Наконец, ей вручили, как милостыню, триста тридцать долларов, пустые сумки, и попросили ещё чуть-чуть подождать за дверью.

«А как ты хотела – сдавать оптом? – подсказал ей ехидный внутренний голос. – Вот он и опт!»

В душе Мази смешались различные чувства, одно гаже другого – злость, обида, разочарование... Опростоволосилась. Надеялась на помощь и совет, и вот – была поставлена в глупое и унизительное положение и брошена на произвол судьбы... Впредь не доверяй никому! Что же это получается? У неё не набирается и четырёхсот долларов – хорошенькая поездка! И что теперь, интересно, сможет она купить?

...Повторный взгляд на кучу одежды на полу подсказал ей единственное правильное решение. Вот как заглаживаются обиды и восстанавливается справедливость! Мазя нагнулась и быстро наполнила майками одну из сумок... Потом нагнулась ещё раз – и добавила юбок из другой кучи; главное, чтобы нe казалась слишком набитой... Затем положила сверху две пустых сумки (нести надо легко – пусть думают, что в одну сумку положила две других, пустых).

Потом вернулась и подправила обе кучи ногами. Незаметно?.. Незаметно.

Теперь Мазя отчасти утешилась и была довольна собой. Настроение резко улучшилось: вы меня – того-этого, а я – вас!

Вот, будут знать «каракатицу»!

 

Когда вышли на улицу, было ясно как божий день, что ни Боря, ни, тем более, Галя-парикмахер в ней больше не нуждаются, и возить её с собой по Стамбулу не намерены. Борис в ней явно разочаровался...

– Здесь, в центре, всё слишком дорогое, – объяснили они, выводя её на широкий проспект, полный движения и магазинов. – Тебе имеет смысл покупать на базаре; так что...

– Куда ж я теперь пойду? – растерялась Мазепа. – Как я дорогу найду?

– Иди вниз и вниз, по этой улице – и выйдешь к порту, – убедили они её. – А если хочешь кожу посмотреть – вон тот магазин; и кажется, там недорого.

Мазя пошла в указанном направлении и увидела лавку с двумя витринами. Внутри пахло кожей и ещё чем-то специфическим – обувным кремом, что ли?.. За стойкой, в длину всего магазина и в высоту двух этажей, до антресолей, висели рядами куртки, плащи и дублёнки, шубы и меховые жакеты. Лестница вела наверх, на антресоли, и там было полно той же продукции.

Это изобилие буквально придавило Мазю и заставило сразу забыть о коварных Бориске и Гале, которым при первой же возможности полагалось подстроить хорошую пакость. (Впрочем, они уже поспешно ретировались, не остались на улице ждать).

– Мадам! – улыбкой приветствовал её продавец лет пятидесяти пяти, с усами и глазами, как два грецких ореха. И – чмокнул три пальца губами, показывая, как ему нравится Мазя. Пришёл и другой продавец, а может, хозяин – кто их разберёт? – и тоже заулыбался.

Иными словами, здесь турки встретили Мазю с большим энтузиазмом и оценили её по достоинству, обрадовались её приходу – не то, что Изет с его странными вкусами. И начали ей предлагать всё, что есть: чёрные и рыжие куртки, кожаные пальто...

Вначале она только щупала всё, качая головой и отказываясь мерить; что мерить-то, когда у неё всего 392 бакса? И так уже поездка не окупается, а если и куртку себе позволить?.. Потом она вошла будто в транс, или оказалась в другом измерении... оторвалась полностью от реальности.

 

Надо сказать, что в те годы первых челночных поездок кожаная куртка стала в Ростове неким статус-символом; факт обладания говорил о денежном достатке. A поскольку в Ростове никто не хочет казаться бедным, и многие любят «выпендриваться», то вскоре их можно было видеть повсюду – на женщинах и мужчинах, длинные и короткие, с эксцессами в виде нашитых меховых хвостов и аппликаций; надетые вместе с длинными юбками – на солидныx дамах, или с блестящими леггинсами, или «лосинами», из лайкры – если дама была помоложе. Продавцы кожи с гордостью говорили:

– Это вам не Польша, это – Турция!

И никто в ту пору над этим заявлением не смеялся; было ясно: Турция отличается от Польши так же, как всё «кап» отличается от «соц».

И никого не волновало, что куртки эти, широкие в плечах, прямоугольной формы, делали невысоких гражданок похожими на квадраты и кубы.

Мода меняется, рынок – тоже; и уже через пару лет эти изделия носили только колхозники или цыгане; ну, и те, кто продолжал ездить в Турцию... И то – не гуляли в них гордо по Энгельса, как в первое время, а стояли в своих ларьках на базаре; а солидные дамы уже носили приталенные пальто и костюмы-букле из Италии, и многие не понимали, как «простой шерстяной пиджачок» может стоить дороже добротной турецкой куртки; видели в этом подвох и происки спекулянтов.

А когда челночный бизнес вступил в новый этап, и открылись в Ростове кое-какие бутики типа «Alta moda», и их хозяева ездили уже в Париж и Милан, чтобы заказывать коллекции в шоу-румах стилистов, они, не по-русски худые и чопорные, эти новые челноки, носили уже костюмы от Жана-Поля Готье, и не были уже челноками в старом значении этого слова.

Тогда уж больше и не говорилось о «спекуляции», а появились уважительные термины: «частное» или «индивидуальное предпринимательство».

Но мы забежали слишком вперёд. Вернёмся к дикому очарованию конца восьмидесятых и к турецкой коже...

(Если поискать, у Тостик в шкафу тоже где-то валяется такая рыжая куртка).

 

...Одни были жёсткими и хрустящими, как картон, другие – мягкими и маслянистыми на ощупь; пальцы приятно скользили по коже...

В углу магазина была маленькая примерочная, и Валя, что ж, начала примерять по очереди куртки длинные и короткие, красные и чёрные, всё больше входя во вкус... Турки говорили ей комплименты и смеялись; Валя смотрелась в зеркало и тоже смеялась.

– А эта сколько стоит? А та? – спрашивала она.

– О! – восклицал продавец и прикладывал руку к груди, давая понять, что цена – пустяк; о цене не стоит и беспокоиться. И опять посылал ей воздушные поцелуи.

– Мадам! Кра-асивый мадам! – говорили турки игриво, демонстрируя галантность и знание русского языка, подкручивали усы и весело ей подмигивали.

Хозяин, желая ей угодить, снимал с вешалки всё новые экспонаты, плащи и дублёнки – одну лучше другой – и кидал перед ней на прилавок; при этом страстно стенал, не спуская с Мазиной глаз. Потом вышел из-за стойки и церемонно набросил ей на плечи дублёнку. Мазина просунулась в рукава и повернулась на каблуках.

Внезапно – то ли от тяжести овчины на плечах, то ли от чего другого – ей стало трудно дышать. Голова немного кружилась...

В зеркале видела она теперь не прежнюю Мазю, а княгиню Волконскую. Нет, не княгиню, а королевну. Анжелику – маркизу ангелов. (Читала Мазина немного – некогда было читать; но подписку на «Анжелику» она себе достала и прочла её всю). Несмотря на короткую стрижку, и шею, и даже квадратность фигуры, в этой дублёнке Валя была хороша. Эта дублёнка была, без сомнения, той дублёнкой, которую должна носить солидная дама.

Каковой Мазина и являлась.

– Сколько?… – неживыми губами проговорила Мазепа.

– Триста пятьдесят, – живо откликнулся турок. Потом поцеловал ей руку и добавил, не отпуская её: – Но для вас – триста.

Мазе казалось – сейчас она потеряет сознание, от голода или духоты...

Глаза у неё помутнели, у турка – тоже (хоть и по разным причинам); она застыла, заворожённая таким преображением... Потом поспешила снять дублёнку, понимая прекрасно, что если купить её – вся поездка окажется предпринятой даром; триста долларов плюс стоимость поездки – дублёнка обойдётся ей вдвойне. Глупо!

А если не купит – образ этот, однажды увиденный в зеркале, останется в душе неизлечимой язвой, неизгладимым шрамом; изведёт её сожалением.

– Сто пятьдесят! – отчаянно выкрикнула она.

Турок обиженно отшатнулся, будто не ожидал такого. Другой присел за стойкой, в ужасе прикрыв глаза.

– Нет, нет! («Это немыслимо!») – мотал он головой.

Мазина жестами стала объяснять, что деньги она истратила, что денег у неё мало, но ей очень хочется эту дублёнку и потому... потому...

В общем, надеялась как-то разжалобить, уговорить – сама не знала, на что надеялась, Мазя.

– Сто пятьдесят! Сто пятьдесят! – выкрикивал хозяин, показывая, что она может позволить себе за эту цену – различные куртки и даже какой-то длинный, но безобразный кожаный плащ – швырял их в отчаянье перед ней...

Но Мазя крепко вцепилась в дублёнку.

– Двести пятьдесят!.. Финиш, – сказал он, будто выдохся... устал. И прорезал в воздухе жестом черту.

Мазя была в смятении. Она выглянула из магазина на улицу, вспомнив внезапно о Гале и Боре, будто они могли быть ещё там; возможно, ища какой-то поддержки, но тех давно уж и след простыл.

– Ушли, – сказала она зачем-то турку. – Ушли. – И махнула рукой.

Оставили её в этом омуте соблазнов пропадать одну.

Продавец, однако, шептал хозяину что-то на ухо – видимо, уговаривал – что-то явно в Мазину пользу... Поэтому Мазя улыбнулась самой своей обольстительной, нежной улыбкой, и протянула к ним руки:

– Сто пятьдесят!

Оба молча смотрели на Мазю. Под тяжестью взглядов она суетливо порылась в кошельке и выложила деньги на прилавок:

– Сто пятьдесят...

Турок вздохнул и отодвинул в сторону купюры.

– Окeй, красивый мадам, красивый мадам, – повторил он, и, выйдя из-за прилавка, стал медленно подвигать Мазю куда-то в угол.

– Что такое, что такое?! – всполошилась Валя.

– Секс, мадам! – сказал торжественно турок. – Секс, мадам, секс!..

Мазина зарделась и глупо заулыбалась, нерешительно отбиваясь от турка.

– Презент! – похлопал рукой по дублёнке второй. – No money! Презент!.. Хороший мадам – хороший презент.

Отступая в угол, Мазепа пыталась что-то понять и решить в этой чрезвычайной ситуации: стоит ли оно того? Дома кто ей подарит дублёнку за секс? Да и вообще – когда это в последний раз кто-нибудь так её домогался?

 

Турок был не старый ещё, носатый, курчавый, совсем не седой... Это здесь он – турок; а появись он в Ростове, прилично одетый, сказали бы: «Ты что, Валя! Та-акой интересный мужчина... иностранец!»

И сразу в голову почему-то пришли стихи из школьной хрестоматии:

 

«Турок был силён и ловок,
Ладно скроен, крепко сшит;
Он стоял, как на подковах,
Не пугай – не побежит…»

 

Мазя не помнила, кто написал; помнила только, что – про войну...

Она сделала шаг назад и оказалась в примерочной. В суете торопливой возни в раздевалке, оказывая минимальное сопротивление, она уткнулась лбом и носом в стену и подумала: «Взял её сзади»... Откуда эта фраза – из «Анжелики»? И что она, собственно, означает? Только подошёл сзади и взял её, как обычно? Или же...

– Ой! Ой-ой-ой!.. – её опасения полностью подтвердились.

 

Когда она, пятясь и отдуваясь, выбралась из раздевалки, её ждал сюрприз.

Дублёнка исчезла с прилавка, а возле кабинки выстроилась небольшая очередь – второй продавец и ещё пара турков, друзей или подсобных рабочих. Они вытягивали худые небритые шеи с острыми кадыками, все в радостном ожидании, и стали обходить её с разных сторон, как дети водят хоровод вокруг ёлки с подарками... обмениваясь гортанными восклицаниями.

Тут Мазиной стало казаться, что её опять хотят одурачить.

Опять надурить, и по-крупному.

– Что это значит?! – поправляя хохол на затылке и подтягивая рейтузы, вскричала она. – Кто эти люди и где моя дублёнка?!

– Мадам, – успокоил её турок номер один, занявший своё место за стойкой. – Секс, секс! Дублёнка – 350 доллар, мадам! Много секс!

– Э, нет! Был уже секс! – топая ногой, негодовала Мазина.

Турки нетерпеливо ждали у раздевалки, не ломая строя. Она шагнула за стойку, и выхватила дублёнку, которой коварные басурманы хотели, видно, её лишить. Уж теперь она будет биться до последнего...

– Но! Но, мадам; секс, секс, секс...

Мазя тянула дублёнку к себе, хозяин – к себе; затем посуровел и, поднося к уху трубку воображаемого телефона, пригрозил:

– Полиция, мадам!

То есть, как поняла Мазя, если она будет так плохо себя вести, он вызовет полицию, и возможно, скажет, что Валя дублёнку хотела украсть...

Каким-то образом Мазя уже почти всё понимала по-турецки.

Очередь согласно кивала головой: да, мол, вот они все – свидетели.

Она ослабила хватку. Хозяин положил дублёнку в пакет и поставил его на прилавок.

– Триста пятьдесят доллар. Много, много секс!

Мазя вздохнула:

– Ох, будь ты неладен, подлец!.. Никогда я не выйду из этого магазина!

И снова пошла в примерочную.

 

С пакетом, содержимое которого досталось ей – так дорого? бесплатно?.. ценой «много-много секс» – и, честно говоря, не так уж его, этого секса, было и много, учитывая число участников – Мазина шла вниз по улице к порту.

Видела жизнь вокруг и, наконец, вдыхала полной грудью запах Востока.

Ловила взгляды прохожих, слышала крик муллы (в микрофон он кричит, что ли?), и съела, наконец, по пути сдобную булку; а то голод зверский проснулся – шутка ли! И думала про себя: денег ещё совсем не истратила, а уж дублёнку приобрела и полную сумку товара. И это – плюс.

...А моральная сторона? – скажете вы.

Тю. Мазина была не тот человек, чтобы долго терзаться и анализировать. Если хотите знать: тот, кто терзается – никогда не разбогатеет. А Мазиной на роду было написано разбогатеть... И если один турецкий джентльмен не в силах был ей подарить дублёнку, то четыре турецких джентльмена, сложившись вместе, смогли. Что здесь плохого?

И вообще, есть люди, которым всё даётся легко. А ей, Мазиной, за всё надо платить, стараться, пыхтеть. И так – всю жизнь!

Какой адский труд!

 

Гавриловна и Петровна выбрались из лабиринта уже в сумерках, и встретили Мазепу, ковыляющую с сумкой через плечо. Вид у неё был страшно усталый, под мышками – большие чёрные круги, капли пота скопились над верхней губой.

– Ну, что, Валя? Где ты была, что видела?.. Мы тут с Гавриловной весь базар исходили.

– А! – отмахнулась Валя. – Была в центре.

– Ну! И там что – магазины?

– В магазинах была, – согласилась Мазина. – Но дорого там – лучше и не ходить.

– Купила хоть что?.. Покажи! – не отставала Петровна.

Видя, что в покое её не оставят; а впрочем – почему и не похвастать? – она поставила сумку.

– Дублёнку себе купила. И так... кое-что по мелочи.

– Ой, покажи!

Гавриловна и Ксения круглили глаза. Такого они не ожидали. Они-то себе не позволили даже по куртке кожаной купить, по сто долларов-то, а уж дублёнки самые что ни на есть простые стоили по триста пятьдесят, не меньше. С куцым воротником и манжетиками. А тут Валя достаёт из кулька – ну, не бог весть что, но вещь солидную и добротную.

– Ух ты, Валька!.. Сколько же заплатила?

Мазина уже готова была к расспросам, и ей нравилась зависть на лицах коллег. А как завидовать будут дома подруги, Гераськина и Ланецкая!.. В первый же день прибегут – смотреть, что привезла.

– Двести пятьдесят, – скромно ответила Валя.

(Недоверие во взорах).

– Стоила четыреста, но потом он, хозяин, сказал: «Для вас, красивый мадам – красивый цена».

– Что ж, он по-русски так и сказал – «для вас, красивый мадам – красивый цена»? – засомневалась Гавриловна.

– Да; «для вас, красивый мадам, двести пятьдесят». Там, в центре, они русский знают.

– Вот мы глупые, что пошли по базару! В центр надо было идти, – расстроилась Ксения.

– А ты смотрела – никаких дефектов?.. Может, с каким дефектом подсунули? – подозревала Гавриловна, не веря в силу Валиной красоты.

– А где же этот магазин? Может, и мы пойдём, а?

– Да не помню я уже, – устало ответила Мазя. – Сколько я этих магазинов обошла... ног уже под собой не чую. Завтра пойду на базар.

– Tак у тебя ещё и деньги остались? после всего...

– ...

– Вместе, значит, пойдём.

 

По дороге в порт делились впечатлениями, рассказывали о налёте полиции и обо всём остальном («А я ему говорю: «Ты что, сынок?..» А он мне – представляешь? – «Ноу проблем, мадам!»).

Гавриловна и Петровна были собой недовольны: блуждали по базару, набрали маечек, всякой чепухи; тогда как Валя, не теряя времени, сдала всё где-то оптом и купила себе дублёнку в хорошем магазине, и у неё ещё деньги остались! Авторитет её вырос в глазах подруг. Они и не подозревали, что каждая из них выручила в два или три раза больше, чем Мазя, которой всё досталось сомнительным образом, и проявили больше коммерческой смекалки. Мазина Валя была молчалива и недовольна собой; что-то смущало её и портило радость удачных покупок... Что-то не так; с самого начала что-то пошло не так.

На душе у всех трёх было смутно; странная смесь удовлетворения и разочарования, как бывает с людьми, которые только что обогатились новым опытом, но ещё не успели его переварить.

 

В последний вечер в Стамбуле, за пару часов до отплытия, Валя сидела у причала и курила, сощурив глаза. Всё уже было куплено, упаковано, и сумки, полные товара, обмотаны скотчем. И даже доходы, от нетерпения, подсчитаны на бумажке. В целом, была проделана хорошая работа...

Слишком поздно она поняла, что терзало её всё это время и не давало покоя. Нет, не угрызения совести, как, может быть, ещё надеется читатель... Образ, затуманенный прежде разными впечатлениями, загнанный в тёмные глубины сознания, выкристаллизовался вдруг в голове и встал перед ней –

Шуба!

Помимо дублёнки – ну, очень роскошная шуба висела там, в магазине, на стене, и может, недорого стоила... Но Мазина сразу решила, что шубу не сможет себе позволить. И это было ошибкой. Образ шубы был вытеснен в подсознание как недосягаемый; а подсознание Мази оказалось таинственным и капризным, и теперь, когда шуба оттуда вышла во всей своей красе, раньше забытое и тусклое видение раскрылось вмиг перед ней как ядовитый цветок.

Раз уж дела пошли так, как они пошли – почему не взяла шубу?.. «Дурачина ты, простофиля! Выпросила, дурачина, дублёнку! Воротись, поклонися рыбке!» Или как там у Пушкина? Турки ей и шубу бы подарили – ну, не вчетвером, так вшестером! А теперь – когда ещё представится такая возможность?»

Вот в чём была причина неудовлетворённости; и Мазя даже не знала, что и предпринять. Дублёнка была ей уже не мила.

И происшествие с турками, которое раньше казалось происшествием не то чтобы позорным, но таким, о котором лучше не распространяться, виделось ей по-другому, как событие более эротическое и трансгрессивное – как приключения Анжелики (маркизы, естественно, ангелов) в тёмных коридорах Лувра.

У Мазиной забилось сердце. Она решилась. Встала и выбросила сигарету. Нашла в сумке визитную карточку магазина и попросила подруг, как водится, покараулить багаж. Через четверть часа такси с шиком доставило её к знакомой лавке. Та, к счастью, была открыта.

Мазина, одетая во всё свежее, купленное на стамбульском же рынке, вошла внутрь. Хозяин открыл рот, не веря своим глазам...

Во взгляде Мазиной были решимость и нетерпение. Она уставила палец на стенку над его головой, где распушила мех песцовая шуба.

– Зови, хозяин, друзей, – низким голосом сказала Мазя. – Шубу покупать будем.

 

Она едва успела к отплытию. Летела, как на крыльях, казалось, сбросив (а может, и сбросив) пять килограммов. Лицо её было счастливым, пакет в руке – большим и лёгким.

– Ну, можно уходить за час до отплытия?! – кричала Гавриловна с катамарана. – Мы уже изнервничались все! Что ты там опять купила?!

 

Потом, когда они ознакомились с содержимым пакета, у них надолго пропало желание говорить... только задумчиво смотрели на блики на воде и держались слегка отчуждённо.

Нельзя так расстраивать друзей.

– Сколько ж ты денег везла? – упрекнула Гавриловна. – А говорила – «совсем не везу»...

Ну, ничего. Пускай подуются.

Катамаран качался на волнах, но Мазину морская болезнь больше не страшила. Зажмурив глаза и зажав под правой мышкой пакет с шубой, а под левой – с дублёнкой, она мысленно вновь и вновь переживала приключения Анжелики...

 

 

 

---

Купить доступ ко всем публикациям журнала «Новая Литература» за сентябрь 2015 года в полном объёме за 197 руб.:

Банковская карта:	Яндекс.деньги:	Другие способы:
		Наличные, баланс мобильного, Webmoney, QIWI, PayPal, Western Union, Карта Сбербанка РФ, безналичный платёж
После оплаты кнопкой кликните по ссылке: «Вернуться на сайт продавца»		После оплаты другими способами сообщите нам реквизиты платежа и адрес этой страницы по e-mail: newlit@newlit.ru

Вы получите каждое произведение сентября 2015 г. отдельным файлом в пяти вариантах: doc, fb2, pdf, rtf, txt.