Жизнь, которую никто не видел

– Ма-а-а-ам, ма-а-а-ам, дай денег, мы пойдём, купим водички!

– Сейчас. Сейчас дам, только не шумите там, в комнате, погуляйте лучше. А то дяде Коле нехорошо. Пусть он поспит, отдохнёт, а вы пока погуляете, водички себе купите, мороженого. Хорошо?

– Да, мам.

– Только очень долго не гуляйте. Стемнеет – сразу домой. Понял?

– Ага, – уже спускаясь по лестнице, крикнул я.

Три дня назад к нам в гости заехал дядя Коля. Мрачный, молчаливый тип. Пожилой уже, хоть и мамин брат. Мы с Костиком его раньше никогда не видели, только на старых фотографиях. А тут – нате вам! Приехал, занял мою кровать, а нам теперь вдвоём на одной… Зато весело! Правда, что-то сегодня дядя Коля захворал, бледный весь такой стал, и целый день лежал под тёплым одеялом, несмотря на тридцатиградусную жару. Ну, и ладно. Всё равно уедет скоро.

В этот день мы гуляли, пили газировку, ещё нашли котёнка, Петька сходил домой и принёс ему котлету, потом мы сделали ему домик, а когда Толстый (это мы так котёнка назвали) уснул, мы ещё играли во дворе в войнушку, здорово было. Весёлый был денёк. Только бы вот не темнело так быстро…

– Мам, мам, мы там котёнка…

– Тише, тише, Костя. Там дядя Коля спит. Ему что-то совсем нездоровится. Завтра, наверное, папа его в больницу отвезёт.

Конечно, жалко было дядю Колю, но про себя я порадовался. Только ночь осталось потерпеть этого хмурого больного дядьку в нашей комнате.

– Вы только там не шумите сильно у себя, включите телевизор тихонько, книжки почитайте…

Но мы же с Костиком, как и любые заряженные неиссякаемой энергией по самые уши дети десяти-двенадцати лет, не могли обойтись без шума, боя подушками, футбола в комнате…

– Андрюша, Костя, ну можно потише… Пожалуйста… – жутко прохрипел дядя Коля.

– Блин, разбудили… Проснулся, старый пень! – прошипел брат.

– Слушай, Кость, а тебе не кажется, что вчера дядя Коля выглядел как-то лет на десять моложе, как-то посвежее?

– А ты чего хотел?! Он же болеет, припух чуть-чуть. На кровати-то валяется весь день!

– Так хрипит!

– Пугает! – звонко рассмеялся Костя. Я его поддержал. – Уууууу, хррррррр! – и прыгнул на Костика, повалив его на диван. Мы еще минут десять поборолись, скатились на пол и… зашла мама, застав нас в немыслимой борцовской позе.

– Андрей, ну ты же старший! Я вас просила не шуметь! Неужели так трудно? – и повернулась к дяде Коле. – Коль, тебе, может, водички принести?

– Не, Тань, спасибо… – снова прохрипел больной дядька.

– Ну ладно, может, завтра тебя Серёжка к нашему врачу отвезёт, там посмотрят, чего и как, – Коля только кивнул головой и отвернулся к стенке. – Так, а вы, карапузы, легли спокойненько спать! И не галдите тут. Видите, ему говорить даже трудно, не то что там… Сейчас я свет выключаю и – чтобы тихо было. Не расстраивайте маму. Всё, спокойной ночи.

– Спокойной ночи, мам.

– Спокойной ночи.

Сначала мы с Костей лежали молча и оба просто смотрели на тень покачивающейся берёзы за окном, похожей на какое-то косматое чудовище, как в мультфильме «Аленький цветочек», совсем не страшное, только ростом в пять этажей. Потом мы совсем немножко поговорили, вспомнили нашего котёнка. И не страшно ему там одному в нашем домике? Я ещё долго рассказывал про нового трансформера, которого родители подарили моему шестилетнему племяннику, жалея о том, что такая здоровская игрушка будет безжалостно разобрана на запчасти, и тут понял, что Костик уже спокойно посапывает и, похоже, довольно давно. А я-то спать не хотел совсем и решил тихонько послушать радио. Включил центр. Под приятную электронную музыку ди-джей рассказывал какие-то странные факты из биографии Элвиса Пресли:

– …Элвис ещё до армии любил стирать и отбеливать бельё, за что, наверное, мама его сильно любила, но умерла, когда Элвис служил в армии. Видимо, поэтому, уже позже, когда в 67-ом году женился на Присцилле, Элвис решил, что стирать его носки теперь задача жены, а он лучше будет заколачивать деньгу на не очень-то благотворительных гавайских концертах. Но со времён учебы на водителя грузовика Элвису нравилось нюхать запах выхлопных газов, а вот Присцилле это, да и другие причуды Короля рок-н-ролла были не по душе. Сама она была, надо сказать, довольно склочная баба, охочая до скандалов и славы звёздного мужа. Этакая Кортни Лав 60-70-х годов. Когда в 70-х было отменено несколько концертов Пресли, злые языки стали поговаривать о том, что Элвис не в ладах с головой, начали придумывать инопланетян и наркотики, но всё было совсем иначе, – голос ди-джея слегка дёрнулся, будто его прервали, и, немного огрубев, понёс свою ахинею дальше. – Так вот, всё было совсем иначе, – голос ди-джея становился всё громче и громче, накатывая жестокими штормовыми волнами, – Элвис ушёл, потому что эту тщедушную…

– Пожалуйста, выключите… – прорвался через грохот динамиков нечеловеческий хрип дяди Коли, – Умоляю… – в этот момент я очнулся от дурманящего голоса ди-джея и попытался выключить центр совсем.

– Ну только… Пожалуйста… – он хрипел и задыхался, будто его душили, я лихорадочно давил на кнопку пульта, а ди-джей продолжал орать, уже почти рыча.

– Элвис никуда не уходил и не уйдёт, он в вашей памяти. Навсегда. Элвис жив, но не здесь.

– Выключи-и-и!

– Он должен был уйти так рано. Даже ещё раньше. СТОЛЬКО ЭНЕРГИИ!

– Не-е-е-т! – дядя Коля корчился в агонии, хрипел и задыхался. Сильно покраснел, будто его варили заживо в огромном котле племени каннибалов.

– И это был НЕ сердечный приступ. НЕ передозировка. НЕ-не-Не-ннннннн-не…

Я всё давил и давил на кнопку пульта, ехидно корчился ди-джей, а дядя Коля становился всё краснее и почти уже светился как раскалённая сталь. Не обращая внимания на мои усилия, музыка грохотала всё громче и громче. Уже другая музыка. Будто кто-то там, кто это играет, выбрал основным своим инструментом машину для забивания свай, а подложкой – ехидный смех и какое-то то ли кряканье, то ли чмоканье… Оно лилось из динамиков, вбивая децибелы в голову и издевательски похрюкивая. Я заорал:

– Да ты кончишься или нет?!

– Не кончится, – уверенно пробасил дядя Коля.

Но нет, это был уже не дядя Коля. Это… это было красное сияющее существо с острозубой улыбкой от уха до уха, заполненными кровью глазами и… вокруг всё красное, огненное, горящее… я не знаю, какое оно, хотя до сих пор всё стоит перед глазами. Дьявол и геенна огненная. Самое точное описание.

– Это не кончится, – рычало оно сквозь чавканье, шлёпанье, глухие и звонкие удары. – Это я играю, – ехидно улыбаясь, продолжала тварь.

Оно меня обмануло. Это кончилось. После того, как существо мерзко, противно, но вежливо сказало: «До встречи, малыш!», помахало когтистой лапой и исчезло. Вместе с ним исчезла чавкающая сваезабивалка, остался только седой-седой и обмякший дядя Коля и ди-джей, который, откашлявшись, закончил:

– Итак, доброй ночи! С вами был DJ Косяк и «Весь SHIT о… Элвисе» на SHIT FM. Дальше с вами – ночной «SHIT Non-stop»!

После этих слов я отключил центр и провалился в густой чёрный сон. Тогда я ещё не знал, что та дьявольская музыка через несколько лет будет именоваться странным словом gabba. Наутро дядя Коля был уже не с нами. То есть… Ну, вы понимаете… Он умер. А я… Я каждый день жду. Жду это существо, жду обещанной встречи, живу одним днём и боюсь, до сих пор боюсь наступления ночи…