Как ни изощряешься, ни ломаешь мозги в размышлениях о вечных вопросах бытия, в конце концов понимаешь, что ничего нового не откроешь, не придумаешь, не изобретешь («Нет ничего нового под солнцем», – говорит Экклезиаст). Но недаром назвали эти вопросы вечными, мы обречены возвращаться к ним вновь и вновь. Можно вычитать, услышать любые мысли, идеи, разделять их, соглашаться с ними, – но они не будут твоими. Твое – это то, что открыто собственным опытом. Так и будем мы вращаться в кругу одних и тех же вопросов и ответов. Повторяемость их неизбежна, как неизбежна повторяемость жизненных циклов. Неизбежна их ограниченность, потому что ограничено земное человеческое бытие. Но неисчерпаема, неповторима и вечна духовная сущность каждого человека. Потому-то и будет всегда новым и интересным всякий индивидуальный духовный опыт, при внешней схожести и повторяемости.
Большинство людей обходится без изнуряющих раздумий о смысле жизни, а живет в бессознательной врожденной уверенности в ее необходимости, не нуждающейся в обосновании. Для нашего биологического организма такое состояние здоровое, нормальное. Оно присуще и животным. Человеческая же душа, очевидно, нуждается в обосновании, которое в полной мере дает только Бог.
Среди множества прочитанного в юности мне встретились такие стихи Генриха Гейне, созвучные тогдашним моим мыслям и настроениям, так что я не поленился выписать их в отдельную тетрадку, специально предназначенную мною для мудрых изречений.
ВОПРОСЫ
У моря, пустынного моря полночного
Юноша-муж одиноко стоит.
В груди его скорбь, сомненьем полна голова,
И мрачно волнам говорит он:
«О, разрешите мне жизни загадку,
древнюю, полную муки загадку!
Уж много мудрило над нею голов –
Голов в колпаках с иероглифами,
Голов в чалмах и черных беретах,
Голов в париках. И тысячи тысяч других.
Скажите мне, волны, что есть человек?
Откуда пришел он? Куда он идет?
Кто там над нами живет на звездах золотых?»
Волны журчат своим вечным журчаньем,
Веет ветер, – бегут облака;
Блещут звезды, безучастно-холодные,
И дурак ожидает ответа.
(пер. М. Михайлов)
Но недолго находил я в этом стихотворении какую-то мудрость, пожалуй, пока переписывал. Тревога и неудовлетворенность так и не оставили меня. Хотелось, конечно, очень хотелось поверить знаменитому поэту, выбросить из головы эти вечные вопросы, на которые нет ответов, жить подобно птичке, или корове, или ослу, или муравью… – не заглядывая за пределы земного своего существования. Живут же так многие, даже признанные великими. Но у меня не получалось, и так всю жизнь.
С точки зрения земной целесообразности наличие свободы воли, отвлеченного мышления, знание своей смертности у конечного, смертного существа ничем не оправдывается, не объясняется. Возможность познания сама по себе предполагает необходимость пребывания вне объекта познания. Знание о конечности означает, что в нас есть что-то такое, что возвышается над конечностью, таковым не является. Иначе бы мы были полностью поглощены конечностью, и не было бы о ней знания. Мы часть Вселенной, но в то же время выше ее, потому что имеем возможность смотреть и на Вселенную и на себя в ней со стороны. Kонечны животные – и поэтому они об этом не знают и живут инстинктами. Для полноценной земной, биологической жизни такое знание не только не нужно, но и вредно. Но мы о своей земной конечности знаем. Значит, нас что-то ждет и за пределами земной жизни.
Мы не можем кончаться с физической смертью. И земной мир, и вся материальная Вселенная может иметь смысл (думаю, так и есть) как условие существования человека. И зарождение и разрушение галактик, и смена дня и ночи, и дуновение ветра, и рост травы, и полет птицы, и бросок зверя – все ради возможности появления такого существа, как человек. Но в таком случае для чего-то должен предназначаться и он. Понятие смысла всеобще, в мире не может быть бессмыслицы. При этом смысл конечного предмета или явления не может замыкаться на нем самом. Разговор о смысле невозможен только в отношении Вечности, поскольку она и есть сам смысл. В стремлении к ней обретает свой подлинный смысл все конечное. Если мы спрашиваем: есть ли смысл жизни человека? – то ответ должен быть только утвердительным. О том, чего нет, и вопросов нет. В чем этот смысл, что находится за пределами земного человеческого существования – вот камень преткновения мудрецов.
А между тем простой и понятный каждому (а только таким он и может быть) ответ на этот вопрос присутствует на виду и на слуху человечества во все века его существования. И внутри нас он заложен – как голос совести. К современному человечеству он пришел с Библией. Но в странном ослеплении мы упрямо отвергаем его, мудрствуем, сопротивляемся. У многих людей механизм восприятия устроен подобно ситу: что-то пропускается, принимается, усваивается (часто ненужное, неразумное); а перед чем-то словно встает заслон (причем очевидным и разумным, как, например, вера в Бога). Верно предсказано в Библии: «…слухом услышите, и не уразумеете; и очами смотреть будете, и не увидите. Ибо огрубело сердце народа сего, и ушами с трудом слышат, и очи свои сомкнули, да не узрят очами, и не услышат ушами, и не уразумеют сердцем, и не обратятся, чтоб Я исцелил их» (Исаия.6:9-10). На любые вопросы найдутся исчерпывающие, убедительные ответы – стоит лишь принять Библию. Но, оказывается, принять ее не так-то просто. Для этого требуется полное изменение внутреннего мира человека, необходимо «родиться свыше», как сказал Христос. А это от наших изменчивых желаний не зависит, Божий дар, как тоже сказано в Евангелии. Так что же – пассивно ждать этого дара? Нет. Чтобы получить его, мы должны не убегать от Бога, а сделать шаг навстречу Ему. А это просто. Для начала достаточно заглянуть в себя.
Перебирая сейчас в памяти многие события моей жизни – с позиций верующего, – я с радостным удивлением различаю во всем руку Божью. Объяснимы и оправданы все мои неудачи и беды. Вся жизнь моя складывалась из планов, событий, начинаний, сулящих жизненный успех. Все в жизни начиналось у меня легко, удачливо. Это касается и учебы, и работы, и творческих, научных порывов, и семейной, бытовой жизни. Но какие-то силы разрушали все начинания. И при том не скажешь, что это были какие-то конкретные, персонифицированные злые силы. Не скажешь, что помешало мне конкретно это, это и это. Просто создавалась такая атмосфера вокруг и во мне, что все начинало шататься, рушиться. А я и не сопротивлялся – не было почему-то ни воли, ни особого желания делать себе удачливую жизнь.
Вот в этих видимых житейских неудачах и вижу я Божье благословение. Что было бы со мной, если бы все в жизни складывалось успешно? Втянуло бы меня болото благополучного существования, и вряд ли так упрямо искал бы я Бога. В мире множество таких судеб. А мне Бога нужно благодарить.
Да и тот же Генрих Гейне к концу жизни признался: «Наконец, после долгих поисков, я оказался на том же фундаменте, что и дядя Том, т.е. на Библии. Со всем моим научным знанием я достиг не больше, чем бедный необразованный негр, который едва умел читать».
