Поздний дождь

 

(из опыта самопознания)

 

 

 

 

В моих старых бумагах сохранился не помню уже где най­денный и аккуратно переписанный отрывочек из Ницше, в юности пленивший меня величественной образностью, яркостью, убедительностью:

«В каком-нибудь отдаленном уголке вселенной, разлившейся, сверкая, в бесчисленные солнечные системы, была когда-то звезда, на которой умные животные придумали познание. Это была самая высокомерная и лживая минута «мировой истории», но всего лишь одна минута. Природа сделала несколько вздохов, звезда застыла, и умные животные должны были вымереть. Кто-нибудь мог бы придумать такую притчу, и все-таки он недостаточно иллюстрировал бы ею, каким жалким, таким призрачным и мимолетным, каким бесцельным и произвольным исключением является в природе человеческий интеллект. Были целые вечности, в которых его не было; когда снова кончится его время, от него не останется и следа. Ибо у этого интеллекта нет какой-либо длительной миссии, выходящей за пределы человеческой жизни».

Вот самый последовательный, откровенный гимн безоговорочного атеизма. Что истина, что мораль в таком случае? Недаром и работа, из которой взят отрывочек, называется «Об истине и лжи в аморальном смысле». Любые выводы допустимы, все дозволено.

Единственной непреходящей реальностью остается вечность и бесконечность материальных превращений. Это я усвоил рано и твердо. И уже тогда логика толкала на такой путь рассуждений: если мы, как и все вокруг, существа материальные, представляем собой определенное сочетание атомов, то в бесконечности такие сочетания обязательно должны повторяться. Более того, должны, не могут не существовать в вечности любые другие мыслимые и немыслимые варианты. Именно потому, что Вечность она и есть Вечность. В ней есть Все в любой момент. Другими словами, все существующее бессмертно.

Мы вправе предположить, и даже быть уверенными в таком устройстве вечного и бесконечного мира, в котором атомы, из которых состоит наша Вселенная, представляют собой самостоятельные отдельные Вселенные, подобные (или не подобные) нашей, а наша – лишь атом в некой иной Вселенной. Глупо и самонадеянно прикладывать к вечному и бесконечному миру наши убогие масштабы.

Этой же логике следовал и Ницше:

«Мир уже достигал всех допустимых состояний и притом не только один-единственный, но бесконечное число раз. То же самое относится и к данному моменту. Мир уже был и даже далеко не один раз в таком состоянии и возвратится еще к нему в будущем, когда все силы будут распределены точно так же, как и сегодня; то же самое можно сказать о любом предстоящем и о любом последующем моментах. Человек! Вся твоя жизнь, как песочные часы, будет находиться в вечном и постоянно повторяющемся круговороте».

В общем-то вслед за Ницше я изобретал велосипед, открывал очевидные истины. Но почему эти очевидные истины тогда столь мало повлияли на мое мироощущение? Они прошли как бы мимо моих чувств; я как бы подзабыл их, спрятал в подсознание, а всю жизнь искал другие ответы (как и большинство людей). Теперь понимаю, что меня, как не только материальное, но и духовное существо, не могло удовлетворить ограничение всех моих целей и смыслов рамками материального тела.

Для человечества знание о повторяемости жизненных циклов никогда не было секретом. Помню еще, как в отрочестве я недоумевал над строчками Александра Блока: «Умрешь – начнешь опять сначала, и повторится все, как встарь…» Как об обыденном, унылом обстоятельстве жизни говорится, мимоходом.

Древнеиндуистские учения о законах кармы имеют вполне материалистические основания. Но важный момент: утверждается взаимозависимость наших разных существований, причем зависимость духовного свойства.

Поэтому понятен разговор между Иисусом и Его учениками, ставящий кое-кого в тупик:

«Проходя увидел человека, слепого от рождения.

Ученики Его спросили у Него: Равви! Кто согрешил, он или родители его, что родился слепым?

Иисус отвечал: не согрешил ни он, ни родители его, но это для того, чтобы на нем явились дела Божии» (Иоан.9:1-3).

Иисусом и учениками факт существования иной жизни (возможность согрешить до рождения) признается как несомненный, не требующий пояснений. Но и зависимость наших бесчисленных материальных жизней от наших духовных качеств также несомненна. Чему не оставляет места материализм и атеизм Ницше.

И опять я начинаю выстраивать логические цепи.

В живой природе действуют определенные законы. Дерево дает множество семян, из которых прорастают единицы; потомство животных и людей также не все выживает (а сколько незадействованных яйцеклеток и сперматозоидов!). Мы заботимся о каждом зерне, заранее зная, что не каждое даст плод. Какая, казалось бы, расточительность! Но такова данность, с нею не поспоришь. Должен произойти отбор. Но шанс имеет каждый.

Миллиарды душ бродят по земле, проживая в общем-то бессмысленные (по Ницше) жизни. Но что кто-то должен спастись, созреть, дать плод в ином, духовном вечном мире – простой логикой диктуется. Иначе прервется бесконечность. Сомневаться в существовании духовного мира в вечности и бесконечности нет никаких логических оснований. Зато есть все основания быть в нем уверенным. Достаточно знать, что мир вечен и бесконечен. Логика требует признания Бога.

Как бы ни углублялись мы в познании материального мира, мы не сможем выйти за его пределы, пока скованы материальной оболочкой, ограничены земными чувствами и представлениями. Так глубоководное животное никогда не узнает, что такое солнечный свет, пока не умрет. Выглянуть – можем, потому что в каждого из нас духовное начало вложено, ведь мы созданы по образу и подобию Божию. «Теперь мы видим как бы сквозь тусклое стекло, гадательно, тогда же лицем к лицу; теперь знаю я отчасти, а тогда познаю, подобно как я познан» (1Кор.13:12).

Приблизительное представление о потустороннем духовном мире («как бы сквозь тусклое стекло», «отчасти») мы можем получить, заглянув в наш собственный духовный мир. При всей привязанности его к материальному (природа человека двойственна), наш духовный мир имеет совсем другие основания. Он не является простым зеркальным отражением материального мира. Зеркало не отражает то, чего нет. А в материальном мире нет многого. В нем нет любви и ненависти, милосердия и жестокости, бескорыстия и алчности, добра и зла… В духовном мире не действуют законы материального мира. В нем нет места чувствам голода, жажды, холода, боли. Он не ограничен пространством и временем. Он вечен – ведь мы не знаем его начала и не узнаем конца, мы не можем представить себя несуществующими. Да и само представление о времени мы могли получить, лишь имея в себе что-то незыблемое, вечное. Захваченные потоком времени, мы видим его только потому, что можем от него отвлечься, стать над ним. В мире, существующем в нашем воображении без нас, мы все равно присутствуем – как наблюдатели со стороны. В своем воображении мы можем оказаться в любой точке в любое время. Мы можем воссоздать (и создать) в нем любые образы. В нашем духовном мире действуют только законы Добра и зла, Бога и дьявола. Причем, каким из законов следовать, мы выбираем сами.

Все, происходящее в нашей душе, не менее реально, чем материальный мир. Даже более – потому что не подвержено тлению. Если мы что-то допускаем (создаем) в своем воображении, мы тем самым утверждаем существование этого «чего-то» в вечном духовном мире. И самые великие, и самые страшные события мировой истории и нашей собственной земной жизни – лишь слабый отзвук происходящего в жизни духовной, начинаются и заканчиваются в наших душах. Потому-то так строго христианство не столько даже к поступкам (они принадлежат земному тленному миру), сколько к мыслям, принадлежащим вечности. События нашей духовной жизни в глазах Бога более значимы, чем наши действия в материальном мире. «… Всякий, кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с нею в сердце своем» (Матф.5:28), «Всякий, ненавидящий брата своего, есть человекоубийца» (1Иоан.3:15).

Мне врезалась в память давняя университетская лекция по психологии, в которой преподаватель назвал наше сознание совершеннейшим способом приспособления к окружающей среде – вроде клыков, когтей, шерсти… Звучало убедительно, но я потому и запомнил ту лекцию, что сразу почувствовал в словах преподавателя какую-то недостаточность. Зачем нужно приспособление путем усложнения организма, если самые приспособленные как раз простейшие? Для создания и функционирования любой сложной системы нужна посторонняя воля. Предоставленная сама себе такая система разрушается. Этот закон особенно нагляден в результатах нашей деятельности – кому не известна печальная участь покинутых людьми домов и целых городов. Но почему он не должен действовать и во всей природе? Так же и человек смертен, и грядущая гибель мира неизбежна по причине отпадения от Бога.

Разумного человека не может удовлетворить примитивно-механическое объяснение духовной жизни человека работой мозга. Никто не поверит, что топор сам срубил дерево или убил человека. Только дикарь способен поверить, что изображенная на экране телевизора реальность «отражается» самим телевизором. В любом случае нужна посторонняя разумная воля. Наш мозг посложнее телевизора или компьютера, но и он, как и все наше тело, и весь материальный мир, всего лишь механизм, создание нашего Творца, Который «вдунул в лице его дыхание жизни», вложил в него «начаток Духа», чтобы он мог соприкасаться с иными мирами, «самонастраиваться» на прием идущих из вечности сигналов и принимать самостоятельные решения. В Библии об этом сказано очень точно: «Сердце человека обдумывает свой путь, но Господь управляет шествием его» (Притч.16:9).

А Ницше, претендующий на безбрежную широту мышления, все-таки ограничил бесконечный мир материей, непоследовательным оказался. Впрочем, мне кажется, свою непоследовательность он чувствовал сам и пытался преодолеть ее, превознося «сверхчеловека» с его «волей к власти». Чем и привел себя к умопомрачению.

Кто-то высказал мысль, многими воспринимаемую как глубокую: веришь в Бога – есть Бог, не веришь в Бога – нет Его. На самом деле эта увертливая мысль, свидетельствующая о трусливости и лукавстве человеческого ума, проста: для неверующего действительно Бога нет, потому что он сам себя поставил вне Бога. А вообще-то доказывать существование Бога так же нелепо, как доказывать существование самого себя. Бог есть, потому что есть я, знающий о Нем. О том, чего нет, и знания нет.

Атеисты всегда упрямо и безуспешно пытаются чем-то заменить Бога в сознании человека. В качестве такой уродливой замены, для удобства построения схоластических конструкций, придумали еще такие понятия – Универсум, Абсолют, которые не имеют ни личностного, ни нравственного содержания, а потому для нормального, духовного человека бессмысленны.