Прометеевы Гари

	Поделиться:

 

 

 

Этот текст в полном объёме в журнале за декабрь 2024:

 

На чтение потребуется 2 часа 45 минут | Цитата | Скачать файл | Подписаться на журнал

 

 

 

 

Выходя, а точнее, убегая от Вдохновенного, Утюгов оставил дверь открытой, подмигнул в отделе девчонкам, у которых рты тоже остались открытыми, и, как при пожаре, устремился к выходу из заводоуправления. Участники партхозактива выползали изо всех щелей и казались ожившими тараканами, некоторые озирали Утюгова с головы до ног или просто оборачивались, и он чувствовал себя ни за что обращённым в свинью. Домой, ненадолго домой! На улице странный вечерний зной. Забыться в кресле, наскоро перекусив. Летом он больше всего любил луковое перо, хлеб, соль и квас. Не рано ли бригадир отпустил слесарей? Утюгов забежал на участок: мужики убирались у верстаков, вернувшиеся из цехов раскладывали инструмент, на последний перекур ещё не сели. В эти дни Утюгову было не до коллектива.

У проходной против ворот нетерпеливо фыркал грузовичок. Вахтёр долго прилаживал костыль под плечо, к кнопке ковылял, как черепаха.

– Куда? – подошёл Егор к кабине.

– За сеном! Садись, в твою сторону, – открыл дверку шофёр.

– Я бы помог, умею, – заговорил Утюгов, когда выехали, – да обратно надо...

– Э-э, какой из тебя помощник? Меха-аник! – усмехнулся всем довольный шофёр. – Я уж сам, по-крестьянски, надёжно... До дождя успею, тент прихватил... Самая лучшая помощь – не мешать. Правильно я говорю?

– Совершенно верно! – согласился Егор. – Прямо в точку.

Он доехал до самого дома, услышав на прощанье ещё раз «правильно я говорю?». Любы ещё не было, а в квартире сегодня по-особенному пусто, как в чужой, куда ты проник нечаянно или с дурными намерениями, как вор. Всё это, очевидно, потому что ещё до совещания у шефа Егор запланировал к восьми вечера вернуться на завод, чтобы в девять быть у Лины. Он пил холодными глотками квас, языком гонял его по дёснам, уронил голову на спинку кресла, но отключиться не получалось. Тогда Утюгов попробовал забыться на минуту, как презренный жулик в технологическую паузу на ночном деле, и получилось. Со вчерашнего вечера до сегодняшнего полдня он мысленно подходил к двери Лины. Поход откладывается, но не отменяется, и в собственном доме неожиданно всё стало чужим. Может, ничего бы не изменилось, если бы Егор умел врать себе. Но он многого ещё не умел и не знал, не считая работы. Он полудремал, краем глаза следя за часами. Пять! Где же сегодня Люба с дочкой? Пора, пора на завод, где он начнёт схватку с неразгаданным монстром – с дисбалансом на приводных дисках пресса, с захватившим его самого дисбалансом.

Когда Утюгов обмозговывал посещение своей подруги (Лина ведь не была ещё любовницей), он вместо её имени употреблял слова «на работу». Впрочем, нет разницы, как это назвать, ведь больше всего любовников и любовниц как раз на работе.

Он оставил записку, что принёс получку, и половину можно тратить. Что он уходит на завод устранять дисбаланс, возможно, до утра. Он не стал прихорашиваться и вышел из дома. Руки в карманах, он зашагал в обратную сторону, к заводу. Деньги оставить забыл; ну да целее будут.

Бывает, люди включаются в поиск, в творчество, и решающим тут оказывается азарт, – штука, правда, не самая благородная. Когда Утюгова в то ажиотажное утро заставили слезть с пресса, не дали разобраться с дисбалансом, Утюгов был как раз в самом азарте. И как ведро холодной воды на голову! Это было всё равно что ворваться в спальню в самый интересный момент: всегда будет «зуб» на врывавшегося, даже при внешнем примирении. Такой зуб в Утюгове точился на главмеха, хотя разговаривали они более или менее ровно. Сейчас Егору нужно вернуться к тому состоянию, к азарту. Изнурение поиска не будет замечаться. Если вы заблудились в пещере и знаете, что она скоро будет затоплена, вы максимально соберётесь, включатся мозги – в поиск, а не в страх или панику. «Скоро» не значит «уже сейчас», и вы подождёте свой азарт. Без него вы останетесь заблудившимся и даже утопленным. Утюгов не спеша шагал к заводу и чувствовал, что входит, входит в азарт, походка становилась всё более развязной.

Всех и всё доставший дисбаланс не был страшен ремонтнику Утюгову. Ещё в чайной он поделился с Линой, что случившаяся на прессе вибрация отозвалась тем же и в самом Утюгове, не говоря уж о заводе, который очень нервно потрясывало. И что придёт момент, и дисбаланс начнёт отовсюду исчезать. Разве цветок, например, роза, не расцветает постепенно, расправляя лепестки, привлекая насекомых, взгляды людей? И разве потом не роняет роза лепестки, не становится ничем для мошек и людей? Останется холодное семя, из которого, возможно, опять вырастет роза, но не здесь и не для тебя. Дисбаланс на прессе не устранён, но был уже жалок. Его временная экспансия на Утюгова исчезнет, но сейчас роза благоухает... Егор шёл по разыгравшейся непогоде, и это помогало втиснуться в азарт поиска. Непогода – за неё судорожно ухватился дисбаланс на прессе, но непогода имеет свойство кончаться, и Утюгов шёл сквозь начавшуюся грозу, зная, что причину вибрации вечером или ночью найдёт и устранит, потому что уже начал. Уверенность – подруга удачи. Кругом всё очень нравилось.

Красная нить дисбаланса молниями-стежками не то разрывала, не то, наоборот, прошивала страницы немодного производственного романа и это расползавшееся, бродящее чёрное небо. Запойные морды тяжёлых туч с кровянистыми прожилками, с толстыми безобразными губами, с невидящими глазами плотным кругом склонились над городком, утробно покашливая непрерывным громыханием. Свинцовая ширь реки почернела и тряслась суматошными волнами, ветер дул сразу отовсюду. Невыходные плавсредства рвали тросы, цепи, садились килями на дно и раскачивались, словно большие разномастные поплавки, когда на всех удочках заклевало. По проезжей части, напоминавшей стиральную доску, проскрипел педалями какой-то школьник, почти лёжа грудью на раме велосипеда: он проверял, не наврал ли зимой учитель про сопротивление воздуха, тем более встречного ветра. Ветер пролетал над его спиной, мальчик был счастлив и пытался поставить какой-то свой рекорд. У кого-то с верёвки сорвало простыню, и она побежала по улице, ни с кем не здороваясь, размахивая руками: я вам не подстилка!.. А Утюгов шёл не спеша, погружаясь в азарт. Непогода всем своим родным неуютом располагала...

Кругом уже вовсю сверкало и гремело, как в гигантской кузнице. Ливень ещё не обрушился на Утюгова, но шумел лесной бурей совсем рядом. Завод был в виду. «И всё-таки дело в дисбалансе на самих дисках пресса. Как он там появился? Или почему проснулся? – мелькали в голове три мысли. – Диски – это застывшее, неменяющееся железо, а не подушки, которые нужно каждое утро взбивать... » Утюгов остановился на крылечке заводской проходной, но не под козырьком. На него потоком полилось с неба, но он продолжал стоять на одном месте, напоминая себе: «Надо не забыть позвонить Лине, что не приду». Вахтёр за окном жестикулировал и что-то кричал, показывая костылём на козырёк. Утюгов кивал, что понял, спасибо, и оставался стоять. А вахтёр думал, что Утюгов не понял, и снова тыкал костылём, порывался встать и выглянуть в дверь, но махнул рукой.

Насквозь промокший Утюгов наконец появился на вахте и позвонил Лине. Он ни слова не сказал о настырном главмехе, хотя и подумал при этом: «Как груздь, лезет!». Утюгов сказал о непреодолимых обстоятельствах, о том, что вот и пришёл его час, что теперь отложить работу уже нельзя, сказал что-то о сюжете и что они снова обговорят день и час прихода в гости. Конечно, Утюгов не забыл сказать, что жалеет и извиняется, – и всё быстро, глотая слова, торопясь. (Вот вам и производственный роман: работа и любовь должны способствовать друг дружке, но творится всё наоборот).

– А, ты же главный герой! – отвечала Лина раздражённо уже в конце разговора.

– А я... второстепенная героиня...

– Да нет же, Лина, нет! Мы оба главные, – оправдывался Утюгов. – Сюжет именно таков! А второстепенные... это... это... депутаты.

– Какие ещё депутаты? – ещё более раздражённо возмутилась Лина.

– Ох, боже мой! Да это так, распространение...

– Утюгов, не сбивай меня! – незнакомым, холодным голосом выговаривала Лина собеседнику. – Для себя я не второстепенная! У меня такая же жизнь, как у всех. Уж ты выдели мне хотя бы одну часть, чтоб я сама решила, что мне вообще делать, и не вмешивайся... Мне не нравится такой роман... с такими шараханиями! Не включай меня больше никуда в своём сюжете, не включай до самого финала и конца... Ради бога!

– Лина! – хотел Утюгов сказать ещё что-то, соединить вдруг разорвавшийся сюжет, но трубка была уже положена.

Утюгов направился в цех, к прессу. Для начала он кое-что снял с себя, повесил сушить на паропровод и стал смотреть на пресс свободным взглядом экскурсанта. В голову ничего не приходило, впереди были вечер и ночь. «А нужно сделать вот что, – решил Егор, так как с чего-то надо начинать, и такое было не первый раз, – намазать контейнер солидолом и подвесить кран-балкой к дискам. Включить, диски начнут вращаться с биением и касаться определёнными местами солидола, пометят себя, то есть места дисбаланса. Да-да, и будут ли эти касания совпадать с балансировочными высверловками? Может, их недостаточно?» Что ж, логично. С такой пунктуальностью формулировалось решение, чтобы быть не пустым. Для начала он просто попробовал включить пресс. Завыл, разгоняясь, двигатель, зашуршали приводные ремни, пресс запокачивало, больше, больше – и Утюгов нажал кнопку «стоп». Новые анкера – вот они, завинчены-затянуты – ни при чём! Уже можно говорить, что главмех опозорился. Так... Электрики снимали двигатель для ревизии и опять закрасили табличку. Утюгов терпеть этого не мог! Он достал из кармана связку ключей, выбрал один из них и стал аккуратно соскабливать краску: мощность семь киловатт, правильно... Косинус фи, чёрт с ним... Обороты: две... две восемьсот с чем-то... Мотор-трёхтысячник для этой хабазины? – В Утюгове проклюнулось подозрение. Один продуктивный вариант поиска причины дисбаланса – на ладони. Что за радость! Голову слегка кружит. Тот ли мотор поставлен обратно? Утюгов аккуратно открыл шкаф управления с электроникой, куда он спрятал паспорт станка, достал этот паспорт и быстро нашёл: мотор должен иметь лишь тысяча четыреста оборотов! Вот она, причина! Вот он, «дурак»! Ах ты, подсунутый под компас топор! Долбанные электрики! Допустить такую небрежность, спутать двигатели! Диски заводом-изготовителем отбалансированы только на соответствующие обороты, их превышение ведёт к дроблению, к проявлению оставшегося дисбаланса... Дурак – он всегда проще пареной репы! И всегда при полностью механически исправном механизме. Что ж, теперь всё это – в копилку опыта! Утюгова не удивило, что причина дисбаланса обнаружилась так быстро, хотя бывало по-разному. Удивительно то, что позавчера утром его буквально отогнали от пресса и срочно вызвали строителей раздалбливать фундамент. Не могли подождать пятнадцать минут?! Утюгов сел на табуретку штамповщика, повращался на ней, понаваливался на спинку, отдохнул. Он, Утюгов, нашёл причину дисбаланса! Но остаётся немедленно найти дежурного электрика и сменить мотор, провести испытание и закрыть вопрос.

На станках механическая и электрическая части порой так сплетены, что, бывает, электрики и механики ругаются и спорят: электрическая неисправность или механическая? Находят в работе друг друга огрехи, прощают их. Поэтому Утюгов не сердился на электриков. Важно, что причина дисбаланса была не в анкерах! Утюгов ещё бы тем утром разобрался во всём и попенял электрикам в рабочем порядке. Это дело обычное: драчка электриков и механиков. Дерутся все: политики с эстетиками, юристы с моралистами, аристократы с бюрократами, новаторы с консерваторами, и только грибники – с грибниками же и, в основном, летом.

 

 

 

Чтобы прочитать в полном объёме все тексты,
опубликованные в журнале «Новая Литература» декабре 2024 года,
оформите подписку или купите номер:

 

 

 

 

	Поделиться: