Это ведь я

* * *

Ласкающей латынью лета
Шепчу постыдные признания:
Лолит порочные секреты,
Лазурных девственниц деянья.
И лунной памятью объята,
Лечу во след за Маргаритой,
И от дождя пахучей мята,
И окна до сих пор открыты...
И ливень лижет слезно щеки,
Желая ласк и наслажденья,
И пьет живительные соки,
И льет бемолем возбужденья.
Лиловый сумрак. Листья боли.
А лепестки раскрыли донца,
И такт за тактом, с равной долей
Смеется в блике ленность солнца,
Хватает девушек за пряди
С медно-каштановым отливом
И, пристально в глаза им глядя,
Болтает что-то незлобливо...
А я ловлю твои улыбки
В ладонь трепещущую. Глажу.
И до диез и ля у скрипки
Беру как легкую пропажу.
Послушна звукам дудки Леля,
С кларнетом спорю и валторной,
И задыхаюсь в звуках хмеля,
И вовсе не бываю вздорной.

* * *

Больно звукам в руках у милого,
У ненастного, у любимого...
Откровения – страшно пропасти –
И "прости" шепчу, как на проповеди,
Поведи меня в полночь жгучую,
Я сама себя тобой мучаю,
Отними у ног сострадание,
Состриги с головы ты страдание.

Больно звукам, и пальцы высохли,
Я в струну иду, как на виселицу,
По лицу плетусь с поцелуями
И цепляюсь ртом в аллилуи я.

Что же ты? Выпей всю – до донышка,
Я в руках твоих, словно стеклышко:
Расплескаюсь волной небрежною,
Обниму тебя со всей нежностью...

Больно звукам... И злоба-рощица
От стихов моих молча морщится.

* * *

Ты – в алых простынях желанья
И ноги нежишь у камина.
Я – в белом облаке незнанья,
В пушистых колосочках тмина.

Ты – лаской согреваешь небо,
И в неге взор напрасно-томный.
Я – перечитываю небыль
И в плед укутываюсь скромно.

Ты – пальцы опускаешь в вермут
И капли лижешь беззаботно.
Я – сохранить пытаюсь верность,
Замок ломаю на воротах.

Ты – перед сном мешаешь карты,
На звезды смотришь взглядом долгим.
Я – отголосок древней Спарты
Устало спать ложусь с дороги.

Ты – чай заботливо мне греешь,
Глаза целуешь, вздох – в ладонях.
Я – жду, что ты опять успеешь
С меня сорвать обрывки боли.

* * *

К тебе, мой бездонный,
На донце солнце несущий,
К тебе, мой насущный,
Существующий в сАмой моей нежности
И снежностью пальцев ранящий...
К тебе, роняющий голос лоскутками ласки,
Краски раскидывающий радостью
И доступный ступням моим.
Молчанием своим в сердце
И сердишься жалостью...
К тебе откровения снов моих
И сумерки,
И меркнущий кнут наслаждений,
От лени избавленных,
Отравленных влечением волос и лотоса,
И сотами яда наполненных.
К тебе, мой дурманящий,
Манящий запахом осени
И просинью глаза обволакивающий,
Кивающий первому лучу и чувству,
К тебе.

* * *

Распался мой нежный сентябрь,
Раскрылся на тонкой обложке,
На сломанной маленькой ножке
Следы разноцветных стихов.
И долго ли тут до грехов? –
Ловлю языком паутину,
И празднуют чьи-то крестины,
И ждут бесподобный октябрь.
А он, с горькой кистью в руке,
Смеется над нашим смущеньем,
Врываясь в закатный зевок.
Я делаю новый рывок:
Бегу по хрустящим травинкам,
Сжимая в объятьях снежинки,
К застывшей от боли реке.

* * *

Заблудился город в дымке,
Стал беззвучной паутинкой,
Стал рассыпчатым туманом,
Чьим-то сном, моим обманом.
Дело в том, что здесь, на небе
Раны бередят. И бредят
Относительным "не надо"...
Вот уже за листопадом
Потерялись башни, шпили,
Ангелы сложили крылья
И сидят, пером играя,
Как ты здесь идешь по краю
Одиночества и ночи...
Спорят меж собой, пророчат,
Взор ресницами пугая,
Как ты там идешь по краю.
Вянут алые слезинки...
Ангелы бросают льдинки
В ласковый рассвет. И верно,
Это все о сокровенном,
Только плохо мне, не знаю,
Как ты там идешь по краю.

* * *

Чего тебе надо?
Крови моей?
Рваных пальцев на желтых листьях?
Не будет.
Я одна у морей.
И одиночество небом повисло.
Все. Зелень осыпалась,
Лопнули жилки.
И на проталинах пятна рассвета.
Это не боль
На ресницах снежинки.
Это не боль
Это ночь без ответа
Больше не будет
Поцелуи остались
Слабыми каплями – и на ладони
Как бы от осени
Мы не скрывались
В нас – листопад непрошедших агоний