Параклет

…Машина тронулась и покатила по замершему проспекту почти бесшумно. Было темно – ночь не спешила прощаться с городом, и фонари, расплываясь в утреннем сумраке, еще горели. Приближение рассвета все же чувствовалось: по той мертвой, лениво затаившейся тишине, что бывает лишь в такие пограничные часы суток, когда ночи уже нет, а утро еще не наступило. В такие минуты соседство реального и ирреального ощущается особенно остро.

– Умаялся мальчонка, – водитель такси обернулся к сидящему на заднем сидении пассажиру.

Тот ничего не ответил, лишь крепче прижал к себе спящего ребенка. Водитель вздохнул, поняв, что разговора не получится. Что ж, ехать было не далеко, можно и помолчать.

Пассажиром был Иван Демидов. Он не ответил таксисту потому, что просто не слышал вопроса – мысли его были заняты. Иван ехал домой и вез с собой Гаврика. Мальчик уснул прямо в кафе, и ни будить его среди ночи, ни оставить там Иван не мог, вот и решил забрать Гаврика с собой. Что будет дальше, он не знал.

С легким шорохом машина затормозила и остановилась у названного адреса. Приехали.

– Вам помочь? – участливо спросил водитель Ивана.

– Если не трудно – придержите дверь парадной, – попросил тот.

– Конечно! – оживился таксист. Ему приятно было оказаться полезным. – Может, проводить вас до квартиры?

– Нет, нет. Я справлюсь, – заверил неразговорчивый пассажир. – Большое спасибо. И доброй вам ночи!

Иван расплатился с водителем и вошел в парадное, неся на руках Гаврика.

– Уже утро! – засмеялся им вслед таксист.

Дома Иван уложил мальчика в гостиной на диване, заботливо укрыв пушистым темно-синим пледом. Гаврик пошевелился, пробормотал во сне что-то невнятное, но не проснулся. Иван ложиться не стал, сел тут же в глубокое кожаное кресло и закурил. Но, бросив взгляд на спящего ребенка, спохватился и затушил сигарету. Что-то произошло этой ночью – он знал это точно. Что-то важное и необычное, но что именно, Иван никак не мог вспомнить. В полузабытьи в полудреме просидел он до самого рассвета.

Робкий, по осеннему тусклый луч солнца скользнул по лицу мальчугана, заставив его открыть глаза. Гаврик потянулся и, сообразив, что находится в незнакомом месте, резко сел на постели. Оглядевшись вокруг и узнав своего нового знакомого с улицы, Гаврик успокоился и осторожно позвал:

– Иван! Иван…

Иван вскинулся и, приходя в себя, отозвался:

– Да. Я здесь.

– Иван, мы уже дома? – спросил мальчик.

– Дома, – ответил Иван, вставая. – Завтракать будешь?

– Не-а, – Гаврик мотнул головой и спросил: – А где все? Где Параклет?

– Кто? – что-то знакомое почудилось Ивану в этом странном имени.

– Ну, тот старик-волшебник. Он ведь, правда – волшебник? – Глаза мальчика загорелись восторгом. – Представляешь, я катался на американских горках! Вначале нас не пускали, говорили, что мы – маленькие, а потом вдруг разрешили. И мне, и Петьке и даже Саньку, хоть он еще ниже меня…

– Постой, – остановил Иван мальчика. – О чем ты говоришь? Тебе приснился какой-то сон?

– Сон? – Гаврик не понимал. – Да нет же! Это правда. Мы летели на страусах, а потом вы слушали старика, а меня он отправил в Диснейленд. И я был снова счастлив. Даже еще счастливее, чем раньше…

Иван смотрел на Гаврика сочувственно: бедный ребенок, похоже, ему приснился хороший сон, и малыш не может смириться с тем, что это не явь. Гаврик же, видя, что Иван ему не верит, в полном отчаянии пролепетал:

– Честное слово, это – правда.

Иван ничего не ответил, и Гаврик добавил:

– А еще я хотел знать, кто мои родители и почему они меня бросили. Но Параклет сказал, что это знание мне навредит, и важно совсем иное. Важно, что теперь все станет по-другому и у меня будет настоящая семья. Как у всех. И я был рад и больше ничего не хотел…

Смутное воспоминание о чем-то важном и необычном вернулось к Ивану. Он подошел к зеркалу: на него смотрел он сам. Прежний Демидов. Свежее лицо, легкий румянец на бледно-матовой коже и чистые ясные глаза. Иван осторожно провел языком по переднему ряду верхних зубов – все они были на месте.

– Да вот же! – радостно-ликующий крик Гаврика оторвал ошеломленного Ивана от созерцания собственного отражения. – Смотри!

Торжествующий Гаврик держал в руке большое розовое перо.

– Мне подарил его страус! – сказал мальчик. – И, заметь, моя одежда – это другая одежда. Джинсы, кепка… Они же новые!

В это время неожиданно резко зазвонил телефон. Не успев прийти в себя, Иван машинально снял трубку.

– Иван Дмитриевич Демидов? – низкий, хриплый голос в трубке Ивану был не знаком.

– Да. Это я.

– Злобин. Нам необходимо встретиться.

– Простите? – не понял Иван.

– Фирма «Спецжилстрой», – отрывисто бросил мужской голос на том конце провода.

Демидов знал эту фирму – та самая, что семь лет назад лишила его денег. Злобин – фамилия ее владельца.

– Что вам угодно? – сухо спросил Иван.

– Это не телефонный разговор. Вы можете приехать?

– Послушайте, у меня нет никакого желания… – начал говорить Иван.

– Через полчаса. В кофейне N на Невском. – короткие гудки оповестили о конце разговора.

– Черт знает что! – чертыхнулся Иван. И, посмотрев на часы, недоуменно пожал плечами: – Какая кофейня в такое время? Кажется, все еще закрыто…

Тут он вспомнил о Гаврике. Тот, понимая, что происходит что-то для Ивана важное, молча сидел на диване, откинув в сторону синий клетчатый плед. В руках Гаврик сжимал розовое перо страуса. И тут Иван вспомнил все: и кафе неудачников, и страусов удивительной пепельно-розовой окраски и Хранителя Света по имени Параклет, и странную компанию, в которой он провел эту ночь и удивительную девушку с большими синими глазами и волосами цвета льна. Девушку, которая откуда-то его знала. Еще раз оглянувшись на себя в зеркало, Иван сам себя неуверенно спросил:

– Значит, это не сон?

– Конечно, нет! – обрадовавшись тому, что Иван наконец-то все вспомнил, воскликнул Гаврик.

– Странно… Или нет? Ничего не понимаю… – проговорил Иван.

– Тебя ждут? – напоминая о телефонном звонке, спросил его Гаврик.

– Ах, да. Да! – спохватился Иван. – Ладно. Мы потом во всем разберемся. Мне сейчас действительно нужно съездить в одно место. Ты побудешь здесь один?

– А можно? – не поверил Гаврик.

– Почему, нет? – удивился Иван. – Если, конечно, тебя нигде не ждут и не ищут.

Гаврик помрачнел, насупился и буркнул:

– Никому я не нужен. Никто меня не ищет.

– Хорошо. Оставайся. – ответил Иван. – Я не задержусь. Если проголодаешься – в холодильнике кое-что есть.

Десять минут спустя такси вновь мчало Ивана Демидова на Невский. Окончательно придя в себя и вспомнив события прошлой ночи, Иван теперь уже ничему не удивлялся.

Кофейня N действительно была закрыта. Неуверенно потоптавшись на крыльце, Иван, согнув указательный палец, постучал в стеклянную дверь. Она тотчас же распахнулась – бармен в белой форменной рубашке с неизменной черной бабочкой на шее впустил Ивана, молча кивнув при этом куда-то в глубину зала. В углу, за круглым низким столом на диванчике, обтянутом красной искусственной кожей сидел посетитель. Это и был Глеб Злобин, владелец строительной фирмы «Спецжилстрой».

– Спасибо, что пришли, – Злобин поднялся навстречу Ивану и протянул ему руку.

Поколебавшись, Иван пожал ее и, усмехнувшись, спросил:

– Чем обязан? Решили вернуть мне мои деньги? Или разорить меня до конца?

– Присаживайтесь, – не обращая внимания на ироничный тон Ивана, пригласил Глеб Злобин. – Кофе?

И не дожидаясь ответа, крикнул стоявшему за стойкой бармену:

– Алик! Два черных без сахара.

Алик кивнул, по-прежнему ни слова не говоря. Иван опустился на край красного дивана. Злобин молчал, раскуривая трубку и ожидая пока принесут кофе. За это время Иван сумел его разглядеть: перед ним сидел тучный, состарившийся мужчина, хотя (Иван знал это точно) Глебу Злобину было лишь немногим за сорок. Его осунувшееся лицо казалось слегка обвислым, а воспаленные веки заметно опухли. Тем не менее, держался Злобин уверенно, одет был безукоризненно, ничуть не утратив своей солидности из-за чересчур утомленного вида.

Принесли кофе. Проводив бармена глазами, Злобин перевел взгляд на Ивана и перешел, наконец, к делу:

– Вы угадали, – сказал он пристально и внимательно разглядывая собеседника. – Я решил вернуть вам деньги.

– Что? – ожидавший услышать все что угодно только не это Иван приподнялся. – Вы смеетесь?

Однако, по всему было видно, что Злобину не до шуток и говорит он вполне серьезно.

– Моя дочь, – с трудом выговорил Глеб Злобин, в его глазах промелькнула отчаянная горечь и… мольба. – Ксюша попала в серьезную аварию и почти две недели пробыла в коме.

– Сожалею, – проговорил обескураженный Демидов.

Ему в самом деле было искренне жаль.

– Мы не знали, что нам делать... – справившись с комом, подступившим к горлу, продолжил Злобин. – Я и моя жена.

Он замолчал, а потом вдруг, безо всякого перехода, спросил:

– Вы ходите в церковь?

– Я? – растерялся такому внезапному переходу Иван и все же ответил: – Нет. Вообще-то не хожу…

– Вот и я, – подхватил Злобин, – никогда не ходил. Да и не стану, наверное, ходить. Но в нашем положении… Жена, конечно, была. Ставила свечи, там, службу какую-то заказывала и все такое. Молилась. Я не разбираюсь в этом…

Он опять замолчал. Иван тоже не говорил ни слова.

– А я? – наконец, вновь заговорил Злобин. – Что я мог? Устроил дочь в лучшую клинику, оплатил все – любые лекарства. Совал персоналу деньги, даже не знаю – сколько, не считая. Однажды сунул сто баксов няньке. Пожилая такая, видно – добрая старуха. Она денег не взяла, только сказала: ты, сынок, не то делаешь. Поезжай, говорит, лучше на Смоленский погост, там блаженная Ксения Петербургская покоится. Попроси ее за дочь. Только от души попроси, да покайся, вспомни – кого обидел и, если можешь, исправь вину свою. Поможет, вот увидишь!

Злобин затянулся, выпустил клубы дыма, помолчал опять, словно что-то вспоминая, потом сказал:

– Вот тут я поверил. Может, потому, что имя старуха назвала – Ксения. Как у моей дочери. Или потому, что денег не взяла. Все брали, а она – не взяла. Не знаю. Но почувствовал вдруг, что деньги – пыль. Ничего не могут. Поехал на Смоленское кладбище, нашел часовню Ксении Петербургской. Рыдал там как ребенок. Да нет, я ребенком никогда не ревел. А тут… ни слова не говорил, только плакал, а в мыслях, перед глазами, вся жизнь прошла. И тебя почему-то вспомнил. – Злобин ткнул в Ивана трубкой и, переходя на «ты» сказал: – Как кинул тебя тогда вспомнил. А ты даже пальцем не пошевелил, чтоб бабки свои спасти…

– Да нет, я… – хотел возразить Иван, но Злобин махнул рукой: – Не говори ничего. Я на могиле этой поклялся вернуть тебе деньги, если Ксюха в себя придет. Может, за эту обиду судьба меня так наказала?

– Я не держал на тебя зла до такой степени, – вставил Иван.

– Может быть. Но я справки о тебе навел – ты так после того случая и не поднялся.

– Я не жалуюсь. И твоим положением пользоваться не собираюсь.

– Благородный? – сердито проревел Злобин, но, сменив тон, обмяк: – Извини. Я, видишь ли, жизнью дочери поклялся. Только отошел от часовни Ксении этой, Петербургской, мне звонок на сотовый – жена из больницы сообщает: Ксюша в сознание пришла. Совпадение это или нет – не берусь судить, но теперь ее жизнь вне опасности. А я вот тебя разыскал.

Иван ничего не ответил. Происходящее казалось нелепым сном – утраченные было навсегда деньги возвращались, но отчего-то его это совсем не радовало.

– Только я тебе твой лимон баксов так верну. Ладно? – говорил меж тем Злобин.

– Как это – так? – не понял Иван.

– Без процентов за эти годы. Согласен?

– Согласен.

– Ты каким банком пользуешься?

Иван назвал банк.

– Лады. В течение недели перегоню тебе деньги. Слово даю. – заверил Злобин. – Реквизиты оставь.

– Я на память не помню.

– Черт! Ладно, перечислю на вновь открывшийся счет, там справишься. Ты скажи только – не будешь на меня зла держать? Простишь?

– И не держал, – спокойно ответил ему Иван. – Я сам виноват, что так подставился.

– Врешь! – не поверил Злобин. – За такие деньги голову отрывают, а ты «зла не держал». Чай, не юродивый. И не святой.

– Не святой, - согласился Иван.

– Ладно. Прости. Нервы ни к черту. – извинился Глеб Злобин.

Вспомнив вдруг про кофе, он отхлебнул из чашки горький напиток:

– Остыл совсем, – поморщился Злобин. – Ты-то что не пьешь?

Иван не стал возражать и, чтобы не обижать Злобина, залпом выпил едва теплый кофе.

Месяц спустя Иван Демидов и впрямь получил деньги. Вообще-то пришли они раньше, как и обещал Глеб Злобин – через неделю после той самой памятной встречи в кофейне N. Но раньше Иван о деньгах не справлялся. Он не был готов к их возвращению, более того – не знал, что с ними делать. От серьезного бизнеса он отошел, утратив в этой среде связи, да и сам интерес к делу. Ушло вперед также время – для большого бизнеса миллион долларов не играл никой роли. Но и это было не главным. Иван Демидов больше не хотел заниматься бизнесом! Положить всю свою жизнь, все силы, знания и опыт на достижение одной-единственной цели – извлечение прибыли? Теперь это казалось ненужным и бессмысленным. Растратить, просто прокутить эти деньги Иван, конечно, мог. Но и это не доставило бы ему удовольствия. Переведя часть денег на имя дочери и купив ей квартиру, Иван успокоился: для своего ребенка он сделал все, что мог, прочее – в руках судьбы.

Оставшуюся сумму Иван Демидов хотел применить не с выгодой, а с пользой. Как именно? Он не знал и потому решил пока оставить все как есть. До тех пор пока случай не подскажет ему, как быть дальше...