Казань

На казанском базаре

Здесь, на базаре, в шум и гам,
Среди корзин,
Пройдётся батюшка к рядам
И муэдзин.

Здесь пахнет квасом и халвой –
Ядреный дух!
Мясник с утра над головой
Гоняет мух.

Здесь в тюбетейку льют рубли,
Звучит баян.
Хозяин, старенький Али,
Немного пьян.

Здесь на бухарские ковры
И местный кроль
Придут рязанские воры
«Сыграть гастроль».

Здесь, разложивши короба,
Людскую течь
Сзывает бойкая апа,
Мешая речь.

И нищий ветеран труда,
Пройдясь, как принц,
Займёт полтинник навсегда
У продавщиц.

А за углом, проспав обед,
Колокола
Разбудят звоном минарет –
Споёт мулла.

Утро Казани

Казанского Кремля стена пока
О темноту царапает бока,

И месяц колет узким остриём
Небесных волн студёный водоём:

Одетый в ало-огненный гранит,
Вокзал застывший окнами глядит

Как ледяную кожицу реки
Размеренно буравят рыбаки.

Площадь Свободы

На революционной длине штыка
минутная стрелка часов Офицерского Дома
пронзает время в пространстве городка
Татарстанского Госсовета (а в прошлом Обкома),

из которого, при открытых дверях,
распространяется энтузиазм единороссов,
но у бастующих напротив нерях
есть к этим инопланетянам так много вопросов –

по ЖКХ, инфляции и цене
на… (очень мелко что-то написано на плакатах).
Какое мне дело? От них в стороне
я шагаю за Оперным Театром. Когда-то

здесь танцевал Нуриев, его билборд
напротив врос. Веки мигающего светофора
шлют на красный автомобильный эскорт,
поскольку до старта уже обозначена фора

в триста рублей. Взимает их с жезлом жрец
за превышение совести (а кто не безгрешен?)
Какое мне дело? Иду по жаре
к изваянию Ленина – вряд ли взгляды он режет,

ибо город по сути выжат людьми,
которые другим придуркам запрещают выжить.
Какое мне дело до них, мon аmi?
Я просто иду за хлебом в магазин, как и вы же.

Озябшим воробышком радуюсь дню,
зелёной лужайке скверика, весенней погоде, –
Я просто беспечно шагаю в июнь
мимо старых знакомых (зданий), чьё время уходит.

Вот дом...

Вот дом, что не меня короновал, –
Всё старит Лобачевский переулок.
Под аркой шаг торжественен и гулок,
Как некогда почившие слова
Знакомых древнегреческих софистов.
Под рёв и завывание их свиста
Не я ли зданий вылепил овал,
А позже сам творенье не узнал?

Вот дворик, ускользающий во мглу,
Со скрипом притворившийся до щели,
Бессмертным изнывающим кощеем
Качели сторожащий, как иглу,
Что спрятана у первого подъезда, –
На кончике её трепещет бездна,
Друзей перемоловшая в золу,
Которых я уже не позову.

Вот свет из неумытого окна
Почти не пробивается спросонок,
И силуэт в проёме невесомом
Вытягивает в форточку луна,
Заставленная облаком и ночью,
Как я заставлен буреломом строчек.
Сажусь с бокалом терпкого вина
И сам себя выдумываю я…

Помогите Казани

За копейку отдам
Нерастраченный гений!
Помогите тогда
Мне, онегин евгений,

Петербургской строфой
Город мой не опошлить,
Романтичным дефо
Пятниц выдумать больше.

Кто от лязга уныл,
Помогите Казани!
Я и сам тишины
У есенина занял.

Дорогой пастернак,
Помогите глазами
Облака постирать
Над фабричной Казанью!

Всех казанцев в апрель
Проведи, заболоцкий!
Ты же в мире/мере/море зверей
Самый грамотный лоцман.

А ещё я хочу
Попросить мандельштама
Впрыснуть в вены чуть-чуть
Поэтических штаммов.

Помоги же и ты,
Нестареющий бродский,
Чтобы город застыл
По Вселенной наброском.

Сююмбикский ланцет
Ты прочувствовав остро,
Не пришёл бы в конце
На Васильевский остров.

Помогите, друзья,
Пить Казани по мере
То ли мёд, то ли яд.
Чудаков ли? Сальери?

Одиноко заре
Без людского вниманья,
Лишь Кремля акварель
Кул-Шариф обнимает.