Наследник проклятого трона

 

Lənətlənmiş taxtın varisi

 

Heir of the cursed throne

 

 

 

 

Его непреклонный вид говорил о том, что он не отстанет от девушки, пока не добьется своего.

– Чего ты ждешь? – задиристо спросила Утруджа.

И тут их взгляды встретились. У Дивдада перехватило дыхание, но он взял себя в руки и холодно продолжил:

– Короткая же у тебя память, маленькая ханум! Ну что ж, хорошо. Я имел в виду то ласковое послание, коим ты меня вчера столь милостиво одарила.

– Я уже не помню.

Дивдад пожал плечами и протянул ей злосчастное письмо.

– Читай.

Но девушка отрицательно покачала головой и, опустив глаза, сказала:

– Эти слова были написаны мной в минуту гнева. Но виновата не я! Вначале, притворяясь влюбленным, ты присылал мне пылкие послания. А потом я узнаю, что любовными стихами осыпал ты наряду со мной и дочь Итаха!

– Ложь! − горячо воскликнул Дивдад. – Я всего лишь попросил Салиху вручить тебе мое письмо! Она обещала помочь и поклялась поговорить с тобой обо мне.

И вдруг он запнулся, недовольный своей несвоевременной, как ему казалось, откровенностью.

– Что? − не веря своим ушам, переспросила Утруджа.

Дивдад вздохнул.

– Салиха сказала, чтобы я дожидался возле твоего дворца. И я пришел в условленный ею час и ждал, когда она подаст мне знак, подведя тебя к окну. Это означало бы, что ты согласна. Я увидел тебя и успокоенный, вернулся в город.

– Моя подруга обманула тебя. Нас обоих, − сглотнув комок горькой обиды, медленно выговорила Утруджа. – Она уверила меня и остальных моих подруг, что ты пришел туда ради нее.

Дивдад мягко усмехнулся и покачал головой.

– Значит, она уже тебе не подруга. И, наверное, никогда ею подлинно и не была. Не печалься, ведь во всем этом есть своя причина.

– Какая? − чуть не плача спросила девушка.

– В народе говорят: «Храбрый узнается на войне, мудрый − только в гневе, друг − только в нужде».

– Это значит, что я не умна, как мне думалось, а моя подруга – не добра и не преданна, как казалась.

– Нет розы без шипов, а пчелы без жала.

Утруджа невольно улыбнулась и опять устремила взгляд на Дивдада. Он же, охваченный волнением, не спускал с нее глаз ни на минуту.

– Ты прекрасна, − прошептал восхищенно юноша.

Как и в ту прошлую их встречу на холме, они сидели совсем близко друг от друга. Сдержанно-ласковое выражение глаз Саджа внезапно исчезло. Его взгляд стал жестким, и в них появилась некая пугающая сила, требовательная и властная. Так, наверное, смотрит беспощадный лев на свою добычу перед последним решающим броском. Утруджу бросило в жар. Она почувствовала невероятное смущение и не знала, куда ей девать глаза. Словно защищаясь, она робко спрятала лицо за широкими рукавами своего платья. Не прошло и секунды, и юноша мягко, но настойчиво заставил девушку отвести руки от лица.

– Не мучай меня, любимая, − умоляюще прошептал он.

Дочь Ашинаса затрепетала.

– Мне страшно.

Дивдад вздрогнул при этих ее словах и с потерянным видом отстранился от девушки.

– Разве не выбрала ты меня своим суженым? − вдруг тихо спросил он.

Утруджа ахнула.

– Как ты это узнал? Ты умеешь читать чужие мысли?

– Глупышка моя. Я почувствовал это в тот миг, когда увидел тебя в первый раз и заглянул в твои глаза. Я ушел тогда, потому что испугался, не поверил своему счастью. Но не заметил, что, убегая, потерял свое сердце в твоем саду. И сейчас – или верни мне его или отдай свое взамен! Я люблю тебя, Утруджа! Люблю, люблю тебя!

Все, что сдерживало до сих пор дочь Ашинаса: воспитание, условности, запреты, законы и высокие моральные устои, которыми ее кормили всю ее жизнь, – исчезли, испарились неведомо куда. Она бросилась ему в объятия, и он осыпал ее поцелуями, и, задыхаясь от страсти, погрузился лицом в ее волосы, жадно вдыхая их аромат.

– Как я мечтал об этом! – упоенно бормотал он. – Помнишь, одну из наших встреч на холме? В тот день ты рассердила меня своими колкими словечками. И я разозлился и… на самом деле мне очень, очень сильно хотелось прикоснуться к тебе, обнимать, ласкать. Всегда. Знаешь, от тебя исходит такой дивный аромат, какого я не встречал ни у одной женщины. Это аромат любви, ну а я сумасшедший влюбленный.

– И я дни и ночи думала о тебе, и ждала весточек, хоть единого знака внимания. И не получала. Мне было так тоскливо и одиноко. Эти чувства я познала и обрела вместе с любовью к тебе, – с нежным укором добавила она.

Дивдад крепко прижал к себе Утруджу.

– Прости меня, глупого! Я как трус всю жизнь бегу от любви, как неприкаянный! Но умоляю, скажи еще раз, что ты меня любишь!

– О Дивдад, мне кажется, что я всегда тебя любила. Всю свою жизнь. Как это странно, не правда ли?

Садж не мог оторвать от нее восхищенного взгляда. Она пытливо посмотрела на него.

– Наверное, ты считаешь меня болтливой девчонкой, несущую всякую чушь и…

– О душа моя, ты самое прекрасное и дорогое, что было и будет в моей безумной жизни!

Взгляд Дивдада погрустнел.

– Завтра я должен отправиться вместе с войском в Табаристан.

Утруджа с жаром обвила его за шею.

– Завтра?! Нет, не оставляй меня одну! Я умру от тоски!

– Я постараюсь управиться с делами как можно скорее и вернусь в Самарру. А за время моего отсутствия пришлю к вам своих сватов. Не успокоюсь до тех пор, пока мы не поженимся. И, моя маленькая ханум, − помрачнев, сказал он, – я также налагаю запрет на все твои шалости с тайными прогулками. Меня постоянно терзает страх за тебя. Я должен быть уверен, что с моей возлюбленной ничего худого не случится. И чтобы отвратить подобную возможность, я велел моим людям дни и ночи охранять тебя. Но пообещай не делать глупостей и дожидаться моего возвращения. Обещаешь? − с мольбой в глазах спросил Абуль Садж.