Узники надежды

	Поделиться:

 

 

 

Этот текст в полном объёме в журнале за апрель 2024:

 

На чтение потребуется 1 час 50 минут | Цитата | Скачать файл | Подписаться на журнал

 

 

 

 

На выходные дни Ирина осталась в больнице, но ей позвонил Аркадий Семёнович и сообщил, что квартиранты к понедельнику съедут, с ними всё улажено, Вадим из квартиры ушёл и ключи отдал адвокату.

– Я думаю, что лучше всё-таки поменять замки, – говорил старый юрист. – Я не уверен, что все на месте, твои соседи корыстные люди. Вот придёшь через неделю домой, сама всё проверишь. А я твоим новым квартирантам квартиру покажу, и лучше, чтобы они побыстрее вселились.

Девушка предоставила ему всё решать по своему разумению. Доктор была удовлетворена улучшением ее здоровья, показатели анализов улучшились. Ирина преображалась на глазах, повеселела, улучшился аппетит. Всё чаще что-то рассказывала, шутила и, конечно, общалась с интерном.

В пятницу мы с Галиной уходили домой, вместе шли до метро под лёгким мокрым снежком.

– Знаете, я скучаю по внуку, по его родителям, и они вроде мне всегда рады, но мне всё время кажется, что мое отсутствие они не очень замечают, им и без меня неплохо, – грустно говорит Галина. –Если даст мне Бог ещё пожить, уеду домой, в Донецк, и будь что будет. Там ведь и сейчас неспокойно, и медицина совсем слабая…

У входа в метро мы расстаемся на два дня.

Я подхожу к дому, в котором живу (не могу сказать – домой) уже затемно, и вдруг вижу свет в окнах квартиры. Кроме Евгения и меня, никто не имеет ключей, а он не предупреждал о приезде. Почему-то я занервничала, и сначала позвонила в домофон. Мне сразу, не спрашивая, открыли дверь подъезда, и дверь в квартиру была приоткрыта. Я вошла и увидела Евгения, поджидавшего меня в прихожей. Мы поздоровались. Хозяин квартиры осторожно поцеловал меня в щеку, и стал пристально разглядывать. По его напряж`нному лицу я как-то сразу поняла, что он узнал о моей болезни. Прохожу в комнату и вижу на журнальном столике брошенную мной прозрачную папку с копиями результатов анализов и медицинскими заключениями.

– Аленька, я просто потрясен, – говорит мой бывший возлюбленный. – Почему ты мне не сказала, что больна? Разве я тебе чужой человек? Когда наши бывшие сотрудники доложили мне, что ты уволилась, я насторожился – ведь ты мне об этом не сообщила. Меня как раз послали в Питер в командировку, вот я и решил тебя навестить сюрпризом, вместе отпраздновать праздник. Ведь я до сих пор люблю тебя, никто тебя не смог заменить. Позволь мне снова быть рядом, прошу тебя, мы вместе всё преодолеем, надо будет – поедем заграницу. Я тебя не оставлю!

Я вздыхаю и молча смотрю на этого красивого мужчину, которым когда-то была увлечена, прислушиваюсь к себе и понимаю, что он мне совсем чужой. Мне совершенно не нужны ни его любовь, ни забота. Он мне напоминает о кошмаре, пережитом мной из-за него (и, конечно, из-за себя), и который я не хочу вспоминать. В то же время я чувствую вину перед ним, мне его немного жаль. Как ему это объяснить?

– Знаешь, я немного устала, сейчас прохожу курс лучевой терапии, а облучение не очень хорошо действует на организм. Я немного полежу, потом поговорим.

– Да, конечно, отдыхай. Собирался пригласить тебя в ресторан, но раз тебе нехорошо…

Как только за Евгением закрылась дверь, я стала лихорадочно собирать сумку в больницу на следующую неделю, быстро написала письмо: «Женя! Я очень благодарна тебе за участие, но всё необходимое для здоровья я делаю, и буду продолжать лечение в своём городе. Хочу справиться с бедой сама, ведь это наказание за мою подлость по отношению к моей семье, которая меня так и не простила. А мне без неё жизнь не мила, так что я совсем не отчаиваюсь из-за болезни. Прошу простить меня, если можешь, но вернуться к тебе я не смогу. Я ещё долго буду в этой больнице, потом будет операция в другой, если мои вещи тебе мешают, или нужна квартира, скажи по телефону, я сниму другое жилье. Я знаю, что если мне понадобится помощь, смогу обратиться к тебе. Не обижайся, звони иногда, как друг.»

Я вызвала такси. Через час я уже входила в больничную палату навстречу изумлённым взглядам Лидии Марковны и Ирины. Сняла куртку и сапоги, села на кровать… и разрыдалась. Соседки стали утешать. Настало время мне рассказать им свою историю.

Два дня выходных тянулись невыносимо медленно. Облучение постепенно накапливалось в моём организме, я стала чувствовать слабость и тошноту, сильно воспалялись слизистые покровы. Старалась чаще выходить на воздух, больше спать, но это плохо помогало. Зато Ирина оживала на глазах, болтала с Лидией Марковной и пребывала в приподнятом настроении. Бывшая актриса давала ей советы по уходу за кожей, настаивала на уроке легкого макияжа. Девушка смущённо хихикала и отказывалась, но согласилась к празднику разрешить Лидии Марковне ее подкрасить. Глядя на неё, я понимала, как сильно настроение влияет на улучшение здоровья. Молодость берёт свое при любом самочувствии, и было ясно, что Ирина ждёт понедельника, чтобы увидеть Михаила Юрьевича.

В понедельник утром мы втроём наблюдали в окно, как Борис Петрович в сопровождении верного Ларса встречает у ворот нашу Галину, отбирает у нее тяжёлую сумку и сопровождает до дверей в здание. Ларсик, отосланный хозяином, стремглав несётся к домику охраны, где его встречает и ласково треплет по голове дежурный охранник.

Галина с улыбкой входит в палату, здоровается и, раздеваясь, сообщает нам домашние новости. Оказывается, сын со всем семейством уезжают на праздники в туристическую поездку в Кижи, поэтому она решила уйти седьмого домой, испечь обещанный торт и восьмого вернуться в больницу, так как дома будет невыносимо скучно и одиноко.

– А вы пригласите в гости Бориса Петровича, – шутливо предложила Лидия Марковна.

– Он уже пригласил меня к себе, – не смущаясь, ответила Галина. – Но я, как теперь говорят, ещё не готова посещать холостого мужчину в его доме. Можете смеяться, но я стесняюсь.

Дни, оставшиеся до праздника, были наполнены событиями. Во вторник вечером Ирине позвонил Михаил Юрьевич из её квартиры, сказал, что его с другом всё устраивает, они обговорили с Аркадием Семеновичем все условия и решили заключить официальный договор аренды, на случай козней соседей. Спросил, не выручит ли она их постельным бельем, пока они не приобретут своё.

– Да, конечно. В бабушкиной спальне, это где белый мебельный гарнитур, стоит большой платяной шкаф, в нем штук десять совершенно новых комплектов, ещё в упаковках. Прямо сейчас посмотрите… Нашли? Нет комплектов белья? Дайте трубку Аркадию Семеновичу. – Голос Ирины был необычно твёрдым от возмущения. – Здравствуйте, Аркадий Семенович. Вы, как всегда, оказались правы, надо немедленно поменять замки. Зайдите к Лесе и передайте от меня – у неё есть один день, чтобы всё вернуть на место места, я завтра же приеду на такси и всё проверю. Если обнаружу хоть какую-то пропажу, заявлю в милицию! И договоритесь со слесарем о замене замка уже послезавтра… Я рада, что вы со мной согласны. Новые квартиранты могут вселиться в четверг, и сразу получат новые ключи.

Мы потрясённо переглядываемся – Ирина меняется на глазах, уже начала защищаться от врагов. На следующий день она осуществляет задуманное в сопровождении адвоката, находит все вещи на своих местах, включая комплекты белья. Единственное, что вызывало сомнения – бабушкина шкатулка с драгоценностями. Но тут уж пришлось довольствоваться тем, что оказалось на месте, так как никакой описи украшений не существовало, шкатулка не запиралась (теперь Ирина сама удивляется своей беспечности), и из неё мог что-то взять любой из недавних обитателей квартиры, включая бывших квартирантов и Вадима. Замки заменили, и больше никто не мог проникнуть в квартиру, кроме новых квартирантов, Ирины, Аркадия Семеновича и сотрудников пульта охраны.

Мы занимаемся обычными делами, настроение невесёлое и самочувствие у всех, кроме Ирины, ухудшилось. Одолевают слабость и тошнота. Скрашивают нашу жизнь прогулки, обсуждение развивающихся отношений Галины с Борисом Петровичем и Ирины с Михаилом Юрьевичем. Девушка отрицает существование романтических отношений с интерном, считает их просто выражением дружбы между жильцом и хозяйкой жилья, но звучит это неубедительно.

А за день до праздника произошло ещё одно важное событие. Сразу после лечебного сеанса, когда мы все лежали в кроватях, позвонила перепуганная домработница Тоня и сообщила Лидии Марковне, что на домашний телефон только что звонил бывший муж актрисы и попросил её к телефону. Услышав, что хозяйки нет дома, сказал, что прилетел с сыном в Петербург, устроился в гостиницу и перезвонит ей на мобильный. Лидия Марковна, не дослушав, нажала отбой и отключила телефон. На ее лице отражался бег её мыслей, она лихорадочно шарила в тумбочке в поисках косметички. Потом, опомнившись, включила телефон, сразу же зазвонивший.

– Алло! Добрый день! Кто? Валера? Рада тебя слышать, как твои дела? Откуда звонишь? Вы здесь, в Питере? И Максим с тобой? Ну, вы даете… Нет, конечно рада, но лучше бы вы меня предупредили заранее, я бы подготовилась. Конечно, смогу. Почему в ресторане? Приходите прямо домой, вы же не к чужим людям приехали… Я буду дома около семи часов. Жду вас с нетерпением! До встречи.

– Что, ваш сын приехал? – заинтересовалась Галина.

– Да, и мой бывший муж тоже.

– Так вы же, вроде, вдова… – удивилась Ирина.

– Не только не вдова, а ещё даже не разведена, – отвечала Лидия Марковна, раскладывая перед собой тюбики и кисточки для макияжа. – Но я вам потом всё объясню. Сейчас мне надо придумать, как скрыть свою болезнь, а это не так просто.

Она позвонила Тоне и велела бежать в магазин и купить всё самое лучшее к ужину – икру, балыки, свежие овощи и фрукты, и заказать доставку из ресторана: горячие блюда и салаты. Не забыла напомнить, чтобы молчала о её болезни.

Мы замолчали и уткнулись – я с Галиной в свои книжки, Ирина – в планшет. Когда через пятнадцать минут Лидия Марковна быстро вышла из палаты, чтобы написать расписку для отлучки из больницы, а потом вернулась, мы не могли сдержать изумлённых восклицаний. Бывшая актриса помолодела лет на двадцать – слой тонального крема сгладил морщины, румяна освежили цвет лица, глаза стали яркими, с длинными ресницами. Волосы были красиво подняты вверх.

– Я не узнаю вас в гриме! – ахала Галина. – Вы кто, Быстрицкая или Чурсина? Нет, кроме шуток, Лидия Марковна, мне ваше лицо и раньше казалось знакомым, а теперь вы определённо напоминаете какую-то актрису! Ну, признайтесь, вы же в каком -то старом фильме снимались!

– Да, снималась, и не в одном, – улыбнулась Галина Марковна. – Но это уж Алевтина вам всё расскажет, мне сейчас некогда. А хорошо я администратора гостиницы сыграла?

Все засмеялись, и проводили взволнованную женщину домой, пожелав ей удачи. Я рассказала соседкам по палате историю бывшей актрисы, и мы с нетерпением ждали её возвращения. Она явилась утром невесёлая, скупо поделилась впечатлениями от встречи с сыном и бывшим мужем.

– Знаете, я много раз представляла эту встречу, а в реальности всё было иначе. Мой сын Максим – он такой красавец! – фотографии не отражают его обаяние. Он меня стесняется очень, я тоже неловко себя чувствую, поначалу разговор вообще не клеился. Но Валера, его отец, попросил показать альбомы с фотографиями, мы стали рассматривать и вдруг оказалось, что у нас с ними не так уж мало общих воспоминаний, стали вспоминать какие-то смешные моменты из прошлого, и Максим много чего помнит. Потом посмотрели видеофрагменты из моих спектаклей, я начала рассказывать о своей театральной жизни – я, кажется, выглядела в их глазах вполне достойно. Я стала расспрашивать об их американской жизни, и Максим уже немного освоился, стал рассказывать о себе, своей работе, даже шутить и уже без опаски смотрел мне в глаза. Знаете, это оказалось самым трудным – смотреть друг другу в глаза, так страшно увидеть там отчуждение, неприятие. Они приехали всего на неделю, хотят много посмотреть в Петербурге, а я, как назло, себя так плохо чувствую, что, боюсь, не смогу их сопровождать. Как быть? На сегодня я отговорилась важными делами, но ведь завтра праздник, и они настроили много планов.

– Я думаю, вам надо им все рассказать о своей болезни, довериться им. – твердо заявляю я. – Этим вы докажете, что они вам не чужие люди, а самые родные. Нельзя так рисковать, ещё упадете где-нибудь на экскурсии. Вы всё равно не сможете целую неделю скрывать, ведь лечение нельзя прерывать, мы и так три дня пропускаем.

– Алевтина дело говорит! – поддержала меня Галина, и Ирина закивала.

– Это не так просто! – со слезами в голосе ответила Лидия Марковна. – А Алевтина сама скрывает от семьи свою болезнь, другим-то легче советовать! Я не знаю, как объяснить, почему не смогу с ними увидеться! Я вообще отключу телефон, и все!

– Тоня станет беспокоиться! – возражаю я.

– Пусть беспокоится! – отрезала Лидия Марковна и действительно отключила телефон.

Но жизнь, как всегда, решила всё за нас. Самочувствие бывшей актрисы резко ухудшилось, упало давление, и наша лечащий доктор запретила ей уходить домой на праздничные дни. Ирину тоже не отпустили домой. Мы все приуныли – получалось, что наша палата в полном составе оставалась в отделении на праздники, кроме нас домой не уходили всего три человека из разных палат. Радовало только то, что Борис Петрович остался добровольно из солидарности с Галиной, и Михаил Юрьевич в праздник будет дежурить.

В эту ночь я долго не могла уснуть. Вспоминала, как мы отмечали этот праздник раньше. Обычно Джаник с утра поздравлял нас с Тамрико и вручал подарки, в которых знал толк и всегда умел удивить. Потом мы ехали поздравлять Этери, зная, что нас ждёт великолепный стол. А вечером мы ужинали в ресторане, но не своём, а каждый раз в другом. Мой муж безумно гордился своей семьей, искренне считал нас с дочерью несравненными красавицами.

Я наконец засыпаю, и мне снятся удивительные сны – подплываю на белой яхте к незнакомому берегу, цветущему яркими цветами.

 

 

 

Чтобы прочитать в полном объёме все тексты,
опубликованные в журнале «Новая Литература» в апреле 2024 года,
оформите подписку или купите номер:

 

 

 

 

	Поделиться: