Краб

На чтение потребуется полчаса | Скачать: doc, fb2, pdf, rtf, txt | Хранить свои файлы

 

 

 

Землю обволакивало послеполуденное июльское пекло. Под солнцем плавилось всё: асфальт, смешивавший свои мазутные и бензиновые вонючие слюни с ароматами продуктового рынка и чебуречных; мороженое в руках детишек, растекавшееся по пальцам и голым животам; полуобнажённые, блестевшие потной влагой коричневые тела разморённых отдыхающих, бредущих вяло на послеобеденную спячку… Володя открыл дипломат и, сунув в него полную бутылку водки, вращал недовольно своими стальными глазами и торопил Валентина, а тот, придя уже из дрожащего похмельного состояния в более уравновешенное, запрокинул голову и присосался накрепко к другой бутылке, словно не было у него мочи от нее оторваться .

– Ну, ты уже вообще… – шипел Володя сквозь зубы, спиной повернувшись стыдливо ко всему открытому городу, а лицом к глухой стене кафе. – Люди кругом. Связался я с тобой на свою голову. Десять минут потерпеть не можешь? Довольно!

– А куда пойдём? – спросил Валентин, отдавая полупустую бутылку.

– К тебе. Куда ещё? Ты же говорил, что у тебя новое что-то есть.

– А, в мастерскую… А я подумал, ко мне домой. Так я уже два месяца дома не живу.

– Опять жена заставляет гусей пасти? Ему уже под шестьдесят, а он так и не определится, кто он, художник или пастух…

 

У Валентина был свой ключ от чёрного входа в Дом культуры.

Когда Валентин содрал с окна чёрное тряпьё, то комната, которую он называл мастерской, стала при ворвавшемся дневном свете похожей на чулан, загромождённый самой нелепой утварью. Володя, видимо, бывал здесь и раньше, поэтому не удивлялся ни обстановке, ни запахам красок, пыли и ещё чему-то тяжёлому, гнетущему. А Гармоника тут же, переступая через груды рваных ботинок и сапог, какие-то разбитые ящики, доски и высокие запылённые стопы материи и перевязанных бечёвкой книг, стал пробираться к стене напротив окна с восклицанием: «Вот это да!» Центральное место занимал герб Советского Союза, выполненный чеканкой на алюминиевом листе, а вокруг него чего только не было: портреты узнаваемых Ленина и Брежнева и каких-то незнакомых бородатых и очкастых то ли учёных, то ли писателей, выброшенных на свалку истории; флаг какой-то комсомольской организации, а под ним пионерский барабан без палочек и почётные грамоты; пролегал косо длинный лоскуток красной бархатки, с нацепленными на него до самого низу значками советских времён…

– Валентин, – окликнул Гармоника. – На черта тебе всё это надо?

– Сам не знаю, – отозвался тот с живостью. – Повесил герб, а всё остальное люди натащили. Да и из библиотеки списанный фонд сюда выносят. Знаешь, как… вещь не нужная, а выбросить жалко, вот и несут.

– А у меня где-то валяется пионерский горн, правда, помятый. Когда учился, раскопал в школьном храме, домой взял, тоже не знаю, для чего.

– Приноси, – сказал Валентин равнодушно. – Иди сюда.

– Да не хочу я.

Они разливали водку по пластиковым стаканам, сидя на диване, Юрка и Валентин. Володя тоже пить отказался, но стоял рядом и рассматривал картины, висевшие над их головами. Подошёл Гармоника и, увидев на столе электроплитку и чайник, поинтересовался, исправны ли эти агрегаты, и Валентин тут же с охотою сунул электрическую вилку в розетку, а из тумбочки стола достал коробок с пакетиками чая.

 

– Хреновина всё это, – говорил Володя, прищурив глаз над дрожащей щекой. – Ничего у тебя нет нового. Даже хуже. Полный регресс. Что это, фэнтези? Морской конёк, да ещё с крыльями, летит по ночному небу. Вроде чёрта из «Вечеров на хуторе…» – прямо луну сейчас сграбастает. Коньков в море не осталось, так ты решил их на небо поселить? А пейзажи… Шторм, эскадра под парусами; а эти обрывы и скала какая-то не в тему…

– По-моему, красиво, – сказал Гармоника. – Место знакомое…

– Так это же наш берег! – крикнул Юрка, привстав с дивана и задирая голову. – Скала, точно, наша. Я с неё нырял.

– Ушаков ведёт флотилию на Синоп, – сказал Валентин хмуро. – Шторм и скалы ничто по сравнению с тем, что ожидает моряков впереди.

– Бред, – сказал Володя с некоторой даже злостью. – В Синопе Нахимов турок разбил; ты уже до того допился, что путаешь личности адмиралов и время, когда они жили… И что их ждало? Победа! Наши там ни одного корабля не потеряли.

– Пусть Нахимов, – согласился Валентин покорно.

– И цвет воды совсем не наш, – наседал Володя, словно ему было приятно распекать и принижать работы Краба. – Не Чёрное это море, ближе к Средиземному… А ты его видел? Ты же дальше Малой Гавани носа никуда не казал. А это из каких фантазий тебе явилось? Разрушенная церквушка, ветхие домишки, стадо на пруду… да и коровы у тебя какие-то упитанные! А эта картина вообще не из мира сего: копны соломы на поле, стожки сена на луге. Ты когда последний раз смотрел на жизнь трезвыми глазами? То у тебя недоумное фэнтези, то слезливая патриархальность… Теряешь ты себя, Краб. Бросаться в крайности – это поражение.

 

Валентин откупорил вторую бутылку, налил полный стакан и медленно выпил. Попытался было встать, но сил в ногах не хватило, и, словно от толчка в грудь, он откинулся безвольно на спинку дивана и закрыл глаза. Юрка нахально сунул ему в беззвучно шевелящиеся губы сигарету, щелкнул зажигалкой, сам тоже выпил, съел кусочек мяса из плова и закурил, выворачивая вбок голову на картины. Оба были совершенно пьяны. А из носа чайника уже выбивал клубящийся пар, и Гармоника бросил в большую фаянсовую кружку два пакетика и залил кипятком. Его не смущало, что внутри кружка была чёрной от несмываемого чайного налёта, и что из сладкого ему предложили расплюснутую карамельку, облепленную рыжими муравьями.

– Почему? – возразил он. – Меня как-то достали двое, здоровые, крепче меня. Ну, я и пошёл на крайность. Первый начал. Морду, конечно, мне набили. Крепко набили. Вроде бы, я потерпел поражение. Но после того меня стали обходить: узнали, что у меня тоже кулаки работают. Так что вроде бы я и победил.

– Ещё один знаток… – Володя уставился на Гармонику насмешливым выпуклым глазом. – Не путай хрен с пальцем. Я не о том говорю. Я много разъезжаю, много вижу, а Краб сидит в этой норе, живёт фантазиями. Ты видел «Апофеоз войны», «Гибель Помпеи» или на ту же тему «Последний день Помпеи»? Вот такие темы надо развивать в наше время, а не оставлять их для тех художников, которые придут лет через двести. Да ты и авторов не знаешь… Ты кто? Строитель, шабашник… А Краб художник, он в живописи реалист; и уж если искать реальную истину, так в настоящем, а не рыться в старом барахле. Написал бы он красивую церковь, восстановленную, с золотыми куполами, рядом поповскую толстобрюхую иномарку, а вокруг – богатые, роскошные особняки… как бы единение власти, капитала и церкви. Попрошаек убогих посадил бы на паперти… народ. Вместо полноводного пруда и коров, которых можно по пальцам пересчитать по всей стране, показал бы высыхающую лужицу в балке, заросшей камышом и с растрескавшейся вокруг землей, а из трещин гады выползают… А стожки сена и эти копны соломы… Выйди в поле: что увидишь? Солому сейчас жгут; кому она нужна, если нет скотины, и дома из самана уже не строят (из бетона, шлакоблока – ты, Гармоника, лучше меня знаешь), и поля изображать надо чёрными: пожарище есть пожарище. И сена нет давно в стожках… Вот это и есть реалии нашей жизни: мы идём спиной вперёд, глядим назад и недоумеваем, почему у нас на затылке до сих пор не выросли глаза.