Сельские хроники

 

 

 

Трагикомедия в двух действиях.

Действие первое. Сельмаг

Действующие лица :

Неваляев Сергей, капитан милиции

Скока-синюшник, местный житель

Шмелев Владимир, хозяин магазина

Алла, продавщица

Коровкин Костик, приезжий рабочий

Мария Семеновна, местная жительница, пенсионерка.

Сироткин, сержант милиции

Первый санитар

Второй санитар

Действие происходит зимой в деревенском продуктовом магазине. На прилавке стоит открытая бутылка водки и надломанный батон хлеба. Чуть поодаль в небольшом закутке находятся трое мужчин, двое сидят один стоит. Стоит Скока-синюшника. На нем куртка, накинутая на голое тело,потертое трико, а на ногах тапочки на босу ногу.

Неваляев. Давай рассказывай, как все было.

 

Скока-синюшник. (нервничая). Откуда я знаю, как было. Я не присутствовал.

 

Неваляев. Я тебя пока спрашиваю, не кто убил, а как ты труп обнаружил. Во сколько это было? Где она лежала?

 

Скока-синюшник ( успокаиваясь).Так бы и сказал. Значит, проснулся я, голова никакая. У кореша день рождения было вчера. Выпили знатно.

 

Неваляев. Она у тебя и сейчас никакая. Как говорится, давай ближе к телу.

 

Скока-синюшник. Хожу по комнате сам не свой. Выпить охота по самое не могу, а денег нема. Все, что были, на подарок корешу истратил.

 

Неваляев. (с любопытством). И что ж ты такого своему корешу прикупил, что все деньги истратил?

 

Скока-синюшник ( с удивлением). Как что? Ты, не знаешь, что на день рождения дарят? Бутылку хорошей водки подарил. Здесь, как раз в магазине и покупал, за 60 ...

 

Неваляев. Хороший подарок. Главное, очень нужный. Ладно, рассказывай дальше.

 

Скока-синюшник. Значит, хожу по комнате сам не свой. Думаю, как бы мне опохмелиться. Тут и вспомнил, что в магазине Наташкина смена. Дай, думаю, схожу, попытаю счастья. Она мне иногда в долг давала. Душевная женщина. Ну, оделся и побежал в магазин.

 

Шмелев. На счет оделся, ты явно преувеличил. Это ж надо в тридцатиградусный мороз по улице в тапочках шлепать.

 

Скока-синюшник. А чё, тут, полкилометра всего-то. Да меня такой озноб колотил, что все равно, что в шубе бежать, что голышом.

 

Неваляев. Во сколько это было?

 

Скока-синюшник. Что было? Колотить меня начало?

 

Неваляев (нетерпеливо). Во сколько, спрашиваю, в магазин пришел?

 

Скока-синюшник. Во сколько? (задумался) Щас, скока время?

 

Шмелев. Полседьмого.

 

Скока-синюшник. Значит, в магазин я пришел в полшестого. Вхожу, никого за прилавком нет. Я на всякий случай крикнул: «Наташк, ты где?» Молчок. Тогда я через прилавок перегнулся. А она там родимая лежит, вот прямо, как сейчас. Ноги подогнуты, а на шее кровищи… Я перепугался, и сразу к Николаичу побежал. Сказать, что Наташку убили. Он же тут неподалеку живет.

 

Неваляев. Перепугаться перепугался, а водяры тяпнуть не забыл. Воспользовался случаем? А это уже на статью тянет за кражу.

 

Скока-синюшник. Какая кража? Вот же бутылка стоит. Я же только чутка выпил, чтобы успокоиться, ну и заодно полечиться. Зря, что ли в магазин бегал. В общем, я все Николаичу сказал, а он уже вас вызвал.

 

Шмелев (сквозь зевоту). Вот, такое несчастье. И кому понадобилось?

 

Неваляев. Это я и пытаюсь выяснить. Сироткин, иди труп пощупай. Холодный или теплый. Надо примерное время убийства установить.

 

Сержант прошел за прилавок, наклонился над трупом.

 

Сироткин. Вроде холодная. Но закоченеть могла и от холода. Вон, какой мороз на улице.

 

Неваляев. Все равно, не могли ее убить раньше трех ночи. Значит, где-то между тремя и пятью. Есть, чем накрыть?

 

Скока-синюшник. Чтобы не замерзла?

 

Неваляев. Нет, чтобы она твою пьяную рожу не видела.

 

Скока-синюшник. Очень вас понимаю.

 

Шмелев. Сейчас что-нибудь найдем. Скока, принеси с топчана одеяла.

 

Скока-синюшник. А выпить скока еще дашь?

 

Шмелев. Дам, дам. Так дам, что век будешь помнить. Иди, неси, пьянчужка несчастный.

 

С недовольным видом Скока поплелся в дальний угол и принес одеяло, вместе с сержантом накрыли труп.

Неваляев. Теперь вас опросим, Владимир Николаевич. Паспортные данные я потом внесу в протокол. А пока сообщите, все, что знали о покойнице.

 

Шмелев. Что все?

 

Неваляев. Все, что знаете. Фамилия, где живет, откуда приехала, сколько лет. Замужем, не замужем. В общем, все.

 

Шмелев (начинает нервничать). А что я знаю? Я ничего не знаю. Зовут Натальей, не местная, приезжая. Вот и все. Что я еще должен знать?

 

Неваляев. Как что? А фамилия, адрес? Она же у вас продавщицей работала, лицо, так сказать, материально-ответственное.

 

Шмелев. Ну и работала. А если какая недостача, так сменщица у нее бы смену не приняла, а я из зарплаты удержу. Для этого и фамилию знать необязательно. Есть конкретный человек, и все. У меня и так проблем хватает, а тут еще фамилии какие-то помнить.

 

Неваляев. По закону вы с ней трудовой договор должны заключить. А в договоре есть такой пунктик: фамилия, имя, отчество. Где у вас такой договор? Покажите его мне.

 

Шмелев. Какой пунктик? Какой еще договор. Договорились и все. Как работать, сколько получать…

 

Неваляев. Владимир Николаевич, вы закон нарушаете.

 

Шмелев. Ничего не нарушаю. Ее устраивало, меня тоже. Налоги плачу исправно. Могу декларации показать. Ты, капитан, лучше убийство расследуй. «Договор, договор». Без тебя проверяльщиков хватает. И каждому дай.

 

Неваляев. Во-первых, ты, то есть вы мне не тыкайте. Во-вторых, на что вы намекаете. Я, не проверяльщик. Я, как раз, и расследую убийство.

 

Шмелев. Вы хотите сказать, что никогда и ничего у меня не брали?

 

Неваляев. А, что я у тебя особенного брал? Два раза в год, на день милиции и на новый год по продуктовому набору. И зря, ты на меня напраслину возводишь. Все-таки, соседи. (Примирительно), Как я могу расследовать, если не знаю даже, кого убили? Что я в протоколе напишу? «обнаружено неопознанное тело, которое все знают»? Идиотизм же. Тело знаем, а фамилии нет. Так не должно быть, чтобы у тела фамилии не было. И как узнать ее фамилию? Скоков!

 

Скока-синюшник. А мне-то зачем? Взял бутылку, да и пошел. Бутылке фамилия не нужна. Бутылке закуска нужна.

 

Шмелев. Надо сменщицу ее, Аллу спросить. Она, наверняка знает.

 

Неваляев. Вызывайте, небось, и фамилии и сменщицы не знаете.

 

Шмелев. Не знаю, но у меня ее мобильник есть. Счас позвоню (вытащил из кармана телефон и набрал номер). Алла, спишь что ли. Кто-кто? Николаич звОнит. Давай быстро собирайся в магазин. У нас тут несчастье. Наталью убили. Все, все, быстрее (обращаясь к Неваляеву). Где-то рядом живет. Счас прибежит.

 

Скока-синюшник. Можно еще ее хозяйку спросить, у кого Наташка комнату снимала. Она-то точно должна знать фамилию. Как никак постоялица.

 

Неваляев (радостно). Молодец, Скоков, правильно мыслишь. Знаешь, где живет хозяйка?

 

Скока-синюшник. Евдокия Семенна? Да, конечно, знаю. На машине минут десять.

 

Неваляев. Сироткин, бериханурика, и езжайте.

 

Скока-синюшник. Мне бы для лечения еще бы грамм сто, а то ноги страсть, как замерзли.

 

Неваляев. Валяй.

 

Шмелев. Пей, чего там. Все уже бутылка початая.

 

Скока – синюшник. ( Поднес бутылку ко рту и одним махом сделал глубокий глоток). Все, теперь жить можно. Поехали сержант. ( Скоков и Сироткин уезжают)

Неваляев. Курить у тебя можно?

 

Шмелев. Конечно, я и сам закурю.

 

Неваляев. Точный «висяк» попался. Странно, это все. Маленькая деревня, все на виду. А случись что, выясняется, что ни черта друг о друге и не знаем.

 

Шмелев. Да в деревне местных-то остались: бабки старые, я, да такие, как Скоков. Все приезжие. Такие понаехали, что не только фамилию, имя не запомнить. Пока имя запомнишь, он уже уехал. Вот такие мне и магазин строили. Я только бригадира и знал. Теймуразом звали. А я его все на наш лад Тимуром кликал. А с остальными и не общался. Зачем мне это? У меня своих делов хватает. Вот я думаю, что такой залетный и зарезал Наталью. Приехал за длинным рублем, а ему тут облом. Работы нет. Или пропил все заработанное.

 

Неваляев (задумчиво). Может, оно быть и так, а только и среди местных такие выродки встречаются, что думаешь: «Неужели его мама родила?» Вот недавно было у нас дело, слышали, наверное, парень молодой, мать, сестру убил. А все из-за чего? Денег на бутылку не дали. За бутылку жизни лишить. Это тебе как? Да, кстати, давайте выясним, что у тебя из магазина пропало.

 

Шмелев. Счас посмотрю (подходит к прилавку). В кассе ничего нет, но там только мелочь всегда хранится. Выручку она в кармане держала.

 

Неваляев. Так посмотри (тут же). Стой, стой, не трогай тело, мне же ее отснять надо (вытащил из сумки «Полароид», зашел за прилавок и сделал несколько снимков). Все, можешь проверять.

 

Шмелев. На спину бы перевернуть.

 

Неваляев. Так переворачивай.

Шмелев. Я не могу.

 

Неваляев. А-а, понятно. Я-то столько уже напереворачивал, все равно, что мешок картошки поднять и высыпать. Ладно, я сам (капитан перевернул труп на спину). Где искать?

 

Шмелев. В кармане должны деньги лежать.

 

Неваляев. В этом нет, и в другом ничего нет. Все через жопу делаете. Фамилии не знаем, деньги вместо сейфа в кармане храним. А потом удивляемся. «Надо же меня ограбили».

 

Шмелев. Всегда выручка в кармане была.

 

Неваляев. «Всегда в кармане», а человека убили. Сколько могло быть у нее денег?

 

Шмелев. Я думаю, что немного, ночью выручка маленькая. Может, одна тысяча, две.

 

Неваляев. Надо ж, какой честный попался. Я думал, что сейчас такую сумму забубухаешь. Ладно, так и запишем, что «похищено было около двух тысяч». А из товара?

 

Шмелев. Да смотрел я… Трудно сходу сказать. Вот здесь точно стояли две бутылки коньяка, а сейчас их нет.

 

Неваляев. Может, она их продала.

 

Шмелев. Они полгода стояли. Местные все больше по водке, как вот Скока.

 

Неваляев. Еще что?

В магазин шумно влетает запыхавшаяся женщина. Это Алла, ярко накрашенная и вульгарная блондинка.

 

Алла. Николаич, что Наташку убили? Где? Как? Что же это такое делается. Человека среди бела дня убивают!

 

Неваляев. Успокойтесь гражданка. Убили ее ночью, а не среди бела дня. Как вас по имени-отчеству?

 

Алла. Алла Сергеевна.

 

Неваляев. Давайте, Алла Сергеевна, пройдем вот сюда (капитан проводит ее за прилавок). Узнаете?

 

Алла. Узнаю, конечно, узнаю. Наталья наша. А-а-а, убили сволочи. Такого человека убили. Как же я теперь (хватает Шмелева за куртку). Говорила я тебе, что давай зимой в ночь не работать, не дай Бог, что случится. Скажи, говорила? Говорила?

 

Шмелев. Ну, говорила. Да, отцепись от куртки. Ты, что, ополоумела, концерт при милиции закатываешь. Что подумают?

 

Алла. Пускай, что хотят, думают. Бедная Наташа, какая была женщина. Добрая, отзывчивая. Какой души человек. На кого ты нас оставила! (неожиданно успокоившись). Кто вместо Натальи работать будет? Опять какую-нибудь пигалицу поставишь? А она, как та, что до Натальи была, продуктов наберет да сбежит. Не бери ты никого пока. Я лучше отработаю.

 

Шмелев. Алк, ты что городишь? О какой замене ты сейчас говоришь? Человек погиб. Милиция вот интересуется, что ты можешь рассказать о Наталье.

 

Алла (поворачивается к Неваляеву). Все могу рассказать. Она – моя почти лучшая подруга.

 

Неваляев. Алла Сергеевна, значит, вы хорошо знали погибшую?

 

Алла. Я же говорю, как родную. Ближе человека мне и не было. Очень отзывчивая была. Была… На кого ж ты меня, Наташенька оставила. Кому я душу свою уставшую буду изливать?

 

Неваляев. Алла Сергеевна, как была фамилия погибшей?

 

Алла тут же перестала рыдать и с удивлением посмотрела на капитана.

Алла. Фамилия? Не знаю. Как-то случая не подворачивалась спросить. Да и зачем мне знать ее фамилию? В долг она не просила, а я бы и не дала. Тут дала одному по доброте душевной тыщу рублей на неделю. В залог паспорт взяла. С фамилией. А толку что? Я месяц за этой сволочью бегала. Обещаниями меня кормил. Завтра, послезавтра. Только я не такая дура, чтобы обещаниям верить. В день зарплаты прямо у кассы его и взяла. Была рада, что хоть без процентов тыщу вернула. Да, Наташку я любила, но денег бы в долг ей не дала. И теперь понимаю, что правильно. Вот представь, товарищ капитан, дала бы ей я денег, и что? Наташка убита. С кого бы я долг получила? Вот. Поэтому, зачем мне ее фамилия?

 

Неваляев. Действительно «зачем»? Ну, а лет-то, сколько ей было? Это вы знаете?

 

Алла. Знаю, примерно. Мне вот сорок, а она моложе меня, хотя выглядели с ней одинаково, как ровесники. Я даже получше. Что сомневаетесь? Думаете, я вру (смотрит в сторону). Ладно, отцепитесь. Не будем сравнивать. Может, тридцать, может тридцать пять. Точно не знаю. Сын у нее остался, с бабкой, с ее матерью живет. Она говорила, что ему двенадцать. Наверное, года тридцать три-тридцать четыре ей и было. Не больше.

 

Неваляев. А может меньше?

 

Алла. Что она, по-вашему, в шестнадцать родила?

 

Неваляев. Почему бы и нет.

 

Алла. Исключено. Она – женщина порядочная, а не лярва какая-нибудь.

 

Неваляев. А что порядочные женщины не могут в шестнадцать родить?

 

Алла. Вроде, как в милиции работаешь, а вопросы дурацкие задаешь. Такое впечатление, что порядочных женщин никогда не видел. Тогда, на вот, погляди. Одна лежит убитая, а другая, вот, перед тобой стоит. Может, и я завтра так же вот буду лежать. Наталья не просто порядочной женщиной была, она очень образованная, учительницей работала у малышей.

 

Шмелев. А учительницы, что не люди? Я вот недавно в газете про одну такую читал. Утром в школе работает, а вечером проституткой по вызову.

 

Алла. Кто про что, а вшивый про баню (разгорячась). Да, как ты смеешь так про учителей говорить! Наталью-покойницу с проституткой сравнить. Если, кто здесь и проститутка, то ты, орясина. Хоть одну юбку пропустил?

 

Шмелев. Ты, Алк, сбавь, сбавь обороты. Проститутка женского рода, а я мужик. Я не только денег не даю, но и сам не беру. У меня все по любви. И не забывайся. Пока ты у меня работаешь, а не я у тебя.

 

Алла. Раз ты начальник, так можешь гадости говорить? Не смей плохо о Наталье, о подружке моей. Что ты в любви понимаешь?

 

Неваляев. Заканчивайте со своими разборками. Потом без меня поговорите, кто есть кто. Не мешайте вести следствие. Так, значит, сын у нее имеется. А раз имеется сын, то должен быть и муж (обращаясь к Алле). Что-нибудь про мужа ее знаете?

 

Алла. Да откуда мне про него знать? Она сюда уже разведенной приехала. Говорила, что пьющий попался. Вот она и ушла от него. А где сейчас другого взять? Или пьющий, или одно сплошное недоразумение. Я сама уже столько лет без мужика, а сколько ко мне с предложениями обращаются? А я абы как не могу. Я женщина разборчивая и порядочная.

 

Неваляев. О своей биографии в другой раз скажете. Давайте лучше про убитую. Откуда она приехала к нам?

 

Алла. Где-то недалеко жила. Говорила, что часа четыре добираться до дома. Сначала на электричке, потом на автобусе. Она же почти все выходные домой к сыну моталась. Очень скучала без него. А он теперь сиротинушкой остался.

 

Неваляев. Точнее нельзя вспомнить? Хотя из какой области?

 

Алла. То ли из Смоленской, то ли из Тверской. Не помню. У меня на названия вообще память слабая. А что вы ко мне привязались: «что да откуда». Паспорт ее посмотрите, там все написано.

 

Шмелев. Точно. Что мы мучаемся? Взять паспорт да посмотреть. В паспорте все написано. И фамилия, и где живет.

 

Неваляев. А что ж вы в свое время не посмотрели?

 

Шмелев. Я уже говорил. Мне вроде ни к чему.

 

Неваляев. Во-во, всем ни к чему, а труп бесфамильный получается, то есть неопознанный (капитан достал мобильник). Сироткин. Это я. Ты где? Хорошо. Зайди в комнату к погибшей, поищи документы. Найдешь, вези сюда. В общем, любые документы, проливающие свет на покойницу. Все. Жду (обращается к Шмелеву). Еще раз по карманам посмотрю у убитой . Может, где лежит паспорт.

(входит за прилавок).

Алла. Может, бандюга документы забрал?

 

Неваляев. Может, и забрал. А может, паспорта у нее не было. Потеряла, а восстановить не успела.

 

Алла. А чем он ее так полоснул?

 

Неваляев. Ножом, наверное. Посмотрите, ножи все на месте?

 

Алла (внимательно осмотрев прилавки). Нет, колбасного нет. Точно его нет.

 

Шмелев. У тебя его и не было никогда. Ты одним ножом и колбасу, и хлеб резала. Сколько раз нас за это СЭС наказывала.

 

Алла. Ну, резала. Так каждый раз протирала. У меня все стерильно. Хоть кто-то у меня отравился? Молчишь. Вот то тоже. Колбасный нож пропал!

 

Неваляев. Да, не кричите вы так. Точно ножа нет?

 

Алла. Точно.

 

Неваляев. Так и запишем, что предполагаемое орудие убийства нож для нарезки колбасы.
Алла (обращаясь к хозяину магазина). Что, Николаич, теперь я следующая? Каким ножом бандюга мне горло перережет?

 

Шмелев. Тем самым, про который ты говоришь, что его нет. Вон он, под прилавком валяется (поднимает нож). Так, что капитан нож на месте. И крови на нем нет, кажется.

 

Неваляев( обращается к Алле). Про этот нож вы говорили?

 

Алла. Про этот. Какая разница здесь он или нет.

 

Неваляев. А такая, что следствие вводите в заблуждение. И протокол мне переписывать. Внимательнее надо быть.

 

Шмелев. И, вообще, увянь. И так тошно, а ты со своими страшилками.

 

Алла. Это что значит «увянь»? Где-то здесь бродит вооруженный до зубов террорист, а он мне «увянь». Слышите, товарищ капитан, как он со своим персоналом разговаривает?

 

Неваляев. А все-таки почему, Владимир Николаевич, у вас охраны нет в магазине? Все-таки по ночам работаете?

 

Шмелев. Да, была охрана. А толку с гулькин хвост. Был у меня охранник. С ней водку жрал, да на топчане валялся (кивнул хозяин на Аллу).

 

Алла. А ты видел? Видел? Ты, что клевещешь? Перед органами меня позоришь! Ну, даже, если и так. Мы бдительность все равно не теряли.

 

Шмелев. А как же я тебя такую бдительную «раком» застал?

 

Алла. А что еще ночью делать? Все равно покупателей нет? За ночь два-три алкаша забегут, да и все. Что еще мужику с бабой ночью делать вдвоем, если покупателей нет.

 

Шмелев. Покупателей нет. Ври, да не завирайся. Когда Наташка-покойница работала, у нее всегда ночью покупатели были. Я уж молчу при товарище капитане, как ты на каждую бутылку сверху полтинник накидывала. Обманом покупателей занималась. Тебе за это статья «светит».

 

Алла. Да при такой зарплате, которую ты платишь, ноги протянешь. А уж кому, что «светит»… Чья бы корова мычала… И еще интересно мне знать, а чтой-то ты к Наташке сам по ночам шлялся? Помогал ей покупателей, что ли считать? Может, ты и сегодня к ней ночью приходил? Стал домогаться , а она тебя отшила. Вот ты ее в ярости и порешил!

 

Шмелев. Ты, дура! Думай, что городить. В ярости, порешил… Да, как тебе такое в голову сбрендило?

 

Алла. Это я сбрендила? Да, тебе, если не дать… Ты же сам не свой становишься. Что мы с тобой на этом топчане не кувыркались? Да, если бы я тебе тогда отказала, ты бы и меня порешил, как Наташку-покойницу (Алла начинает всхлипывать).

Перепалка прерывается появлением в магазине мужчины, на голове которого поверх вязаной шапочки нацеплена оранжевая строительная каска. Увидев Аллу, радостно улыбнулся.

 

Коровкин. Привет Алк, твоя смена что ли? А я прикидывал, вроде, как Наталья должна работать. Подменяешь что ли?

 

Коровкин замечает, что в магазине есть еще люди, и один из них одет в милицейскую форму. Не дожидаясь ответа продавщицы, резко развернулся и к выходу.

Неваляев.Стоять!

 

(От окрика капитана Коровкин также резко развернулся назад).

 

Коровкин. ( просящим и скулящим голосом). Я вчера говорил вашим, что, как только получу аванс сделаю регистрацию. Отпустите меня, денег все равно нет.

 

Неваляев. В магазин, зачем пришел?

 

Алла. Да это ж Костик, бывший Наташкин сожитель. Пришел к Наташке обратно жить просится. Он, как деньги все пропьет, к ней обратно просится. А она женщина жалостливая, завсегда его обратно принимала. Только не примет она тебя больше никогда (Алла уже привычно всхлипнула).

Коровкин. Это еще, почему не примет? Примет, куда денется. Я ж, когда тверезый, опора в семье. А Наташка семью очень уважает. Если хочешь знать, мы даже с ней пожениться собирались. Так что нечего всякую глупость про меня говорить. Я вот сейчас к ней домой пойду, она и примет меня тут же в теплую постель.

 

Неваляев. Вот, что гражданин, покажите мне свой паспорт.

 

Коровкин. Сейчас, сейчас покажу. Он у меня глубоко запрятан. Не дай бог потерять. Вот, пожалуйста

(протягивает паспорт Неваляеву).

 

Неваляев (смотрит паспорт).Так, Коровкин Константин Сергеевич, из Липецкой области пожаловали. На заработки?

 

Коровкин. На стройке работаю. Сами знаете, жизнь какая. В деревне работы никакой. Вот и мыкаюсь по стройкам. Я и плотником могу, и монтажником. Наташка очень меня ценит и относится уважительно.

 

Неваляев. А скажите, Константин Сергеевич, как вы жениться собираетесь? У вас же есть законная жена, Коровкина Алевтина Петровна. Двоеженство по закону карается. Знаете об этом?

 

Коровкин. А я разведусь. Я и так, считай разведенный. Жену, почитай, уже года два не видел.

 

Неваляев. Впрочем, ваши семейные дела меня не интересуют ( прячет паспорт Коровкина в карман).

Коровкин. Паспорт мой…

 

Неваляев. Верну, верну. Всему свое время. Но сначала ответь мне, когда Наталью последний раз видел?

 

Коровкин. Вчера в это же время.

 

Неваляев. Зачем приходил?

 

Коровкин. Воссоединиться хотел.

 

Неваляев. Чего хотел?

 

Алла. Я же говорю, что жить обратно просился.

 

Коровкин. Ну и просился. Что в этом такого. Я раскаялся вчера перед ней. Она и сказала, сегодня приходить. Она смену сдаст, и вместе домой пойдем.

 

Алла. Какая же Наташка, дура. Что ты ей наобещал? Такой душевной женщине, такие козлы достаются. Теперь все равно она тебя не примет. Убили Наталью.

 

Коровкин. Как убили!… А мне теперь, куда? Я уже и от места в доме отказался.

 

Шмелев. Влип, однако.

 

Неваляев. Да, убили. Вот, посмотри. Узнаешь?

 

Коровкин ( не глядя). Да, узнаю. Наталья Сергеевна это.

 

Шмелев. Так ты ее даже по отчеству знаешь. Тогда и фамилию должен знать.

 

Неваляев. Точно, раз отчество знает, то и фамилию…

 

Коровкин. А, как же без отчества. Я к ней очень уважительно относился. Наташенька, как же я без тебя теперь. Дорогая моя, ты усопшая.

 

Неваляев (нетерпеливо). Фамилию ее назови.

 

Коровкин. Фамилию? Нет, фамилии я не помню. К чему она мне? Хотя вроде, как на «а» кончается. Для меня главное было не фамилия, а любовь и уважение.

 

Неваляев (расстроенно). И этот туда же. Зачем мне фамилия? Что за люди? Живут, не знают с кем. Кстати, а, ты сам где сегодняшнюю ночь провел?

 

Коровкин. Алиби, что ли спрашиваете? Глупость какая-то. Зачем мне ее убивать? Поила, кормила . Она мне живая была нужна. От мертвой Натальи Сергеевны мне только одни неприятности. Вот без жилья остался. А мне работать надо… Семью кормить.

 

Шмелев. Ну, ты мужик даешь. То на Наташке жениться собирался, то семью ему кормить надо. Ты уж определись.

 

Неваляев. Меня твои трудности не интересуют. Отвечай только на вопрос. Где ночь провел?

 

Коровкин ( с развязной улыбкой).Алка, мое алиби. Ты уж Алла извини, что так получается. Не удалось мне тайну сохранить. Выношу, так сказать, наш роман на всеобщее обозрение. Всю ночь у нее провел. Алк, подтверди.

 

Неваляев ( с удивлением уставился на продавщицу). Как же так? Только что такие речи говорили. А сами…

 

Шмелев. Я же говорил капитан, что это за баба.

 

Алла. Что сами? Наталья все равно его опять выгнала. Да и чего уж здесь такого? А мужик он в постели справный. И по хозяйству помочь . Я женщина одинокая. Не пропадать же добру. Так что, алиби у него железное. Он, когда проснулся, наверное, подумал, что я на пересменок ушла. Вот и приперся.

 

Неваляев. Ну, дела.

 

Шмелев. А ты еще спрашиваешь, капитан, почему я охрану из магазина убрал. Какая охрана с этой аморальной.

 

Алла. Это я аморальная? Сам чуть ли не полдеревни перетрахал, а мне «аморальная». Я тебе не давала, вот ты и бесишься.

 

Шмелев. Ты мне не давала? Ха-ха. Да, кто поверит? Тебя помани, тут же постелешься. Не давала. Чтобы с тобой лечь, знаешь, сколько водки надо выпить?

 

Неваляев. Хватит, без меня будете разбираться, кто кого перетрахал (вкрадчивым голосом спрашивает Коровкина). Скажи мне, раз ты жениться собирался, значит, убитую хорошо знал?

 

Коровкин. Конечно, хорошо. Она и была мне жена, только не расписанная.

 

Неваляев. Отлично. Тогда скажи мне, почему ты не знал фамилию убитой?

 

Коровкин (недовольно). Фамилия, фамилия. Я же сказал, что ни к чему мне была ее фамилия.

 

Неваляев. А как же ты, гад, жениться собирался, без фамилии?

 

Коровкин. Женился бы и узнал. А так, зачем мне ее фамилия? Я, что аферист, какой. Это аферисты первым делом фамилию, где живешь? А мне главное человек, уважение.

 

Неваляев (угрожающе). Человек, говоришь? А в КПЗ не хочешь? Там тоже люди…

 

Коровкин. За что? У меня же Алкино алиби.

 

Неваляев. Найду за что. Собрался на бабе жениться, а фамилии не знает. Кому скажи, на смех поднимут. А я из-за тебя, гада, протокол составить не могу толком. Будешь у меня сидеть, пока фамилию не вспомнишь!

 

Алла. Вы, чего . Остыньте, он же не при чем. Ты, что так на невинного человека наезжаешь? Да, я к твоему начальнику…

 

Шмелев. Оставь его капитан. Он тут, действительно не при чем. Кто этой будет по хозяйству помогать?

В магазин входят сержант Сироткин, Скоков и хозяйка дома, в котором убитая снимала комнату. Хозяйке, Евдокии Семеновне, было явно за семьдесят, но выглядела достаточно бодро.

Сироткин. Вот, товарищ капитан доставил хозяйку. Комнату осмотрел. Никаких документов не нашел. Только чемодан с вещами, да Евангелие, – доложил Сироткин.

 

Алла. Наташка, верующая была. Пост соблюдала. Все, как полагается.

 

Неваляев. Евдокия Семеновна, Сироткин, подведи ее. (Сироткин с Евдокией Семеновной прошли за прилавок). Узнаете, Евдокия Семеновна, убитую?

 

Евдокия Семеновна. Узнаю, сынок, конечно, узнаю. Наталья это, жиличка моя. И какой же изверг так над ней надругался?

 

Неваляев. Ищем, Евдокия Семеновна, ищем. Вот и на вашу помощь надеемся.

 

Евдокия Семеновна. Да, какая же от меня помощь? Я ж ничего не видела.

 

Неваляев (безнадежно). Для начала назовите нам фамилию убитой. Откуда она?

 

Евдокия Семеновна. Да откуда ж я ее фамилию могу знать? Она ж только ночевать приходила. Или же домой к сыночку ездила. Очень она о нем беспокоилась. А уж заботилась как. И фрукты купит, и сладостей разных наберет, игрушку обязательно ему везет. Таких заботливых матерей поискать еще надо. Не то, что наши свиристелки местные. Упокой, Господь, ее душу.

 

Неваляев (строго и устало одновременно). Ну, как же так получается, Евдокия Семеновна, берете жиличку себе в дом, а документы не проверяете? Вы же знаете, какая сейчас обстановка, а вы без регистрации, без документов пускаете в дом незнакомого человека. Закон нарушаете, Евдокия Семеновна.

 

Евдокия Семеновна. А ты законом не стращай. Поздно меня уже стращать. Хороший человек и без документов хороший. А Наталья и была хорошая. За жилье а исправно и во время платила. Время свободное по хозяйству мне поможет. Имя ее знала, мне достаточно. А документы пусть твоя милиция проверяет. Она мне рассказывала, что твоим архаровцам по двести рублей в месяц платила, чтобы за регистрацию не цеплялись.

 

Неваляев (возмущенно).Это бездоказательно, за клевету на органы правопорядка можно и привлечь.

 

Евдокия Семеновна. На счет правопорядка не знаю, а орган у вас точно есть. Ты лучше расскажи, товарищ милиционер, что ты у Натальи по ночам делал? Наверное, документы проверял, ту самую регистрацию искал.

 

В магазине стало абсолютно тихо. Назревала сенсация местного масштаба.

Неваляев. (вот теперь он совсем «устал») Евдокия Семеновна, измышлениями занимаетесь. Не был я никогда у Натальи. Да, знакомы, но не настолько…

Евдокия Семеновна. Я еще только вошла, сразу тебя признала. Только к Наталье ты в гражданской одежде приезжал.

 

Неваляев. Врет она , товарищи. Все закончили эти россказни.

 

Алла. Нет, не врет! Мне Наташка рассказывала, что мент к ней наведывается. Имени, конечно, не называла, но все сходится. Так что не отпирайтесь, товарищ капитан. А ты, бабуль, глазастая.

 

Неваляев (легко сдавшись). Ну, было, дальше что? Это моя личная жизнь, я хоть жениться не обещал.

 

Алла. И ты же нас всех про фамилию пытаешь? Вон, как Костика напугал. Синюшно-бледный весь стал. А сам-то знаешь ее фамилию? Неужто в постель полез, а паспорт не спросил?

 

Все посмотрели на капитана.

 

Неваляев. Мы встречались-то всего раза три…

 

Евдокия Семеновна. Пять.

 

Неваляев. Пусть будет пять… Я же с ней не как милиционер встречался, а как мужчина. Зачем мне ее фамилия?

 

Алла (куражась).А как же насчет бдительности, товарищ капитан? А вдруг она террористка, какая. Лапшу тут на уши вешал о бдительности, о законе. А сам-то…

 

Коровкин. Меня все засадить хотел. Я Наталью не осуждаю. Это ее личный выбор. Хотя мне душевно обидно.

 

Шмелев. Ты бы лучше помолчал. Ну, капитан, ты даешь! Это, что же получается: использование служебного положения.

 

Неваляев. Да, я…

 

От окончательного позора Неваляева спасло появление в магазине двух санитаров.

Первый санитар. Из морга мы. Здесь труп?

 

Неваляев (с облегчением в голосе). Здесь.

 

Второй санитар. Оформляйте документы, да будем забирать. Нам еще за двумя «жмуриками» ехать.

 

Неваляев. Сейчас оформлю. Труп, как неопознанный пойдет.

 

Первый санитар. Алкаш, что ли какой?

 

Неваляев. Нет, продавщица.

 

Первый санитар. И что никто не опознал?

 

Неваляев. Опознать-то опознали. Фамилии не знают. Паспорт не нашли.

 

Второй санитар. Вы, народ, даете, хотя нам все равно. Пусть будет неопознанный.

 

Евдокия Семеновна. Это как, неопознанный? Это что ж, как бомжа ее неизвестно где схоронят?

 

Второй санитар. Да, бабуль, как бомжа.

 

Евдокия Семеновна (обращается к Неваляеву). Сынок, сделай что-нибудь. У нее же сын где-то остался, а он не будет знать, где могила матери. Я заберу ее, да рядышком со своим мужем схороню. Она ж не бездомная, какая.

 

Алла. Получается, что бездомная, и никому не нужная. Каждый попользовался ею, как мог, а теперь, знать не знает.

 

Неваляев. Евдокия Семеновна, успокойтесь. Я обязательно все узнаю о Наталье, хотя бы в память о ней. Обещаю, что она будет по-людски похоронена. Узнаю ее фамилию. Я же не бесчувственный чурбан. Все понимаю. В розыск подам.

 

Евдокия Семеновна. Эвакуированная, значит, получается пока Наталья.

 

Шмелев. Это как?

 

Евдокия Семеновна. В войну, в эвакуацию я с матерью потерялась. Мне года два было. В детдом отвезли. Имя свое знаю, а фамилию нет. Вот, как с Натальей, только покойница сказать не может. Дали мне новую фамилию, а мать меня так и не нашла. Только получается, что меня в детдом эвакуировали бесфамильной, а Наталью из жизни. (на последних словах Евдокия Семеновна не сдержалась и расплакалась). Пойду с Натальей попрощаюсь. Посмотрю в последний раз (заходит за прилавок, переворачивает труп на спину).Господи, так это же не Наталья.

 

Неваляев. Кто же? Вы, что говорите, Евдокия Семеновна. Все же опознали ее!

 

Шмелев. Да, точно не она.

 

Неваляев. Вы же все говорили, что это Наталья.

 

Алла. Так и вы товарищ капитан, говорили. Мне лицо ее не показали, а только сказали. Да и, по правде, кто еще мог быть кроме Натальи.

 

Первый санитар. Кто первым сказал, что продавщица убита?

 

Шмелев (в сторону спящего Скоки-синюшника). Вот этот.

 

Второй санитар. Да он маму родную не узнает.

 

Шмелев. Точно. На слово поверили ему. Да и как не поверить. Убитая, точно женщина. А в лицо, конечно, никто и не вглядывался. Зачем?

 

Неваляев. Да, кто же это? И, где тогда Наталья?

 

Первый санитар. Капитан, нам забирать труп? Или будете паспорт искать?

 

Неваляев (бросается к Скоке-синюшнику, тормошит его). Говори, гад, говори. Куда Наталью дел?

 

Скока-синюшник. (поет спросонья). Нет, мой милый, никуда я не поеду. (Просыпается окончательно, говорит недовольно). Что еще? Нашли?

 

Неваляев. Ты зачем сказал, что убитая Наталья?

 

Скока-синюшник. А что разве не Наталья?

 

Неваляев. Иди, посмотри.

 

Скока-синюшник. И вправду не Наталья. А, кто тогда? (заходит за прилавок). Е-мое. Конечно, не она. Это же Светланка, соседка моя. Они иногда подменяла Наталью, когда той срочно домой надо было ехать. Точно, Светка. Отмучилась девка.

 

Неваляев. Это почему же отмучилась?

 

Скока-синюшник. Конечно, отмучилась. Это разве жизнь? Она вроде меня, только что баба. Кто я? Пьянчужка. Я же для вас только «синюшник. Да вам и разницы нет, Наталья это или какая другая баба. А со мной тоже петрушка приключилась! Менты недавно забрали. Спрашивают, ты кто? Точно так же, как ты капитан, нас про убитую спрашивал. Я им отвечаю: «Никто я». Налили бы, я сразу себя вспомнил. Они мне пинка под зад. Смеются: «Нам не надо неопознанное тело». Тебе капитан повезло – опознали тело. Если это Светка, значит, Наталья и не убитая вовсе. А так, как я – «неопознанное тело». Николаич, я допью бутылку за счастливое Натальино воскресение.

 

Неваляев. Дай-ка и я что ли?…

 

Другие тоже решили подтянуться к Скоке.

Конец первого действия.