Георгий Янс
ПьесаОпубликовано редактором: Карина Романова, 7.11.2008Оглавление 1. Действие первое. Сельмаг. 2. Действие второе. Сельсовет. Действие второе. Сельсовет.
Действие второе. Сельсовет. Действующие лица: Петр Фомич Заворуев, глава сельской администрации. Иван Сергеевич Непряхин, его заместитель. Николай Кузьмич Семипостол, председатель Совета, руководитель местного отделения партии власти. Неваляев, майор милиции. Шмелев, местный предприниматель Алла, секретарь Заворуева Скока-синюшник, местный житель. Наталья, продавщица в магазине. Евдокия Семеновна, местная жительница, пенсионерка
Со времени происшествия в сельмаге прошел год. Действие происходит в кабинете главы администрации. Кабинет большой и неуютный. Стол завален беспорядочно бумагами, которые обильно посыпаны пеплом. Вдоль стены стоят старые потертые стулья, почти все сиденья которых прожжены. Единственный незагаженный предмет – портрет президента, рамка портрета упирается в потолок .Заворуев, мужчина лет 45, стоит у раскрытого сейфа. Дорогой светлый костюмрезко контрастирует с красным и помятым лицом. Но даже помятость не может скрыть озабоченность и встревоженность на лице. К нему пришла на прием местная пенсионерка. Он с ней разговаривает, при этом руками шарит в сейфе.
Заворуев (недовольно). Семеновна, ты, что ко мне пришла в неприемный день. Что-тоэкстренное?
Евдокия Семеновна. Да, нет Петр Фомич. Что у старого человека может быть экстренного.Теперь, наоборот торопиться не надо.
Заворуев. Тогда чего пришла?
Евдокия Семеновна. Мне Наталья посоветовала к тебе обратиться. Говорит, что ты мужик безотказный.
Заворуев (перестает копаться в сейфе и поворачивается к пенсионерке, лицо смущенное). Какая Наташка, не знаю никакой Наташки. Ты, что городишь Семенна?
Евдокия Семеновна (хитро улыбаясь). А я поняла так, что ты ее хорошо знаешь. Так она о тебе тепло отзывалась.
Заворуев. Какая Наташка? Кто обо мне отзывался?
Евдокия Семеновна. Жиличка моя. В магазине продавцом работает.
Заворуев (с деланным облегчением). Так бы и сказала. Знаю эту Наташку. Покупаю у нее иногда. Что тебе надо?
Евдокия Семеновна. У нас Петр Фомич всю дорогу снегом занесло. Не пройти, не проехать. Приказал бы трактором почистить.
Заворуев (успокоившись). Сделаем Семенна. Сейчас позвоню. Будет трактор. И иди, не мешай мне. Дела у меня важные.
Евдокия Семеновна. Спасибо тебе. А ты часом вчера Наталью мою не видел?
Заворуев (занервничал) Не видел, а, что мне ее видеть. Ты, зачем это спрашиваешь?
Евдокия Семеновна. Да, дома она опять не ночевала. Может быть, ее снова убили?
Заворуев. Ты, что говоришь Семенна? Убили. Жива она.
Евдокия Семеновна. А ты откуда знаешь?
Заворуев. Если бы кого убили, мне тот час же доложили бы. Все иди. Пенсионерка уходит. Заворуев вновь начинает копаться в сейфе.
Заворуев. Куда же я ее положил? Может, сука под стол закатилась? И эта сука, Наталья куда-то запропастилась. Будь она не ладна. Нагибается и заглядывает под стол. В этот момент входит Непряхин, который, как всегда в очень хорошем расположении духа.
Непряхин. Фомич, ты чего раком-то стоишь? Точь-в-точь, как Алка тогда. Помнишь?
Заворуев (вылезает из-под стола, здоровается с Непряхиным). Лучше бы не помнить. До сих пор отойти не могу. Понимаешь, печать куда-то задевалась. В сейфе ее нет. Думал, может, закатилась куда.
Непряхин. Алку спрашивал?
Заворуев. Нет, не спрашивал. Думал, сам найду (кричит).Алла, зайди ко мне. Входит Алла. Она уже полгода работает у Заворуева. Можно поменять работу, но не характер. Все также криклива и скандальна. Из-за любой мелочи может впасть в истерику.
Алла. Что кричите. Не глухая, слава Богу. И не кривая (кокетливо улыбается). Что звали?
Заворуев. Ты печать не видела?
Алла. А почему я должна ее видеть? Я в сторожа не нанималась. И так за копейки работаю. Так мне еще надо за печатью следить. У меня, что других дел нет. Мне вон только всякой фигни каждый день приходится печатать…
Непряхин. Алл, ты можешь по-людски ответить. Видела или не видела?
Алла. Не видела. Зачем она мне сдалась. Что в сейфе нет?
Алла (осуждающе). Это уж точно. Взгляд у меня будет посвежее (подходит к сейфу и головой залезает вовнутрь).Нет там никакой печати (пауза). И денег нет. 30 тысяч там лежало. Взносы от бизнесменов. Я сама их позавчера в сейф поклала. Так, Петр Фомич?
Заворуев (наигранно). Так, так. Надо же и деньги куда-то пропали.
Непряхин. Да, непорядок получается (многозначительно). Это уже воровством попахивает. Алла, выйди, нам с Петром Фомичем потолковать надо, ситуацию сложившуюся обсудить.
Алла выходит, нарочно громко хлопает дверью.
Заворуев. Вань, клянусь. Себе только пятерку взял. Вчера утром Семипостолу его долю отдал. Остальные в сейфе лежали. Ума не приложу, куда они могли деться? Ты же знаешь, я всегда все по-честному. Все поровну.
Непряхин. Где же тогда они?
Заворуев. Не знаю. Видишь, и печати нет. Может действительно, все вместе покрали?
Непряхин. Может и вместе. У тебя все через жопу делается. Не одно, так другое. Ты, зачем Шмелеву разрешение на торговлю дал?
Заворуев. Не было оснований отказать. Все документы в порядке. Да и не получил он еще разрешение. Сегодня должен за ним прийти. Что ты к нему прицепился?
Непряхин. Вот и не давай ему сегодня. Помурыжь его хотя бы несколько дней. Много из себя понимать стал. Это ему не так, это не так. Таких надо на коротком поводке держать. А деньги ты взял. Даже не сомневаюсь, Тебе прогулять 15 тысяч, как нечего делать.
Заворуев. Ты, Иван, говори, да не заговаривайся. Я, что из-за каких-то 15 тысяч мараться буду? Ты думай, что говоришь.
В кабинет вошел Семипостол. Его присутствие было замечено не сразу. Появился он тихо и незаметно. Он и жить так старался – тихо и незаметно. Несмотря на небольшой рост, ходил всегда сгорбившись.
Семипостол. Что, товарищи руководители, шумим?
Непряхин. Николай Кузьмич, ты вчера деньги получил?
Семипостол. Какие деньги?
Заворуев. Забыл, что ли? Я тебе вчера утром здесь в кабинете деньги передал. Пять тысяч, долю твою.
Семипостол (нарочито громко). Вы, Петр Фомич имеете в виду те деньги, что передали мне на нужды партии? Да, конечно, получил. Но доли там моей никакой нет. Все пойдет на наше партийное строительство. Вы же должны знать линию нашей партии – крепить местные отделения. Моя доля – эту линию проводить в жизнь и быть всегда при партии. Заворуев. Мне наплевать, на какую линию их потратишь! (обращается к Непряхину).Видишь, все, как я говорил. Из рук в руки передал.
Непряхин. Вижу. Николай Кузьмич, я все понять не могу. Ты действительно такой идейный, или просто хитрожопый? Я готов спорить, что ты из этих денег на «линию партии» рубля не потратишь. Тебя пока председателем не сделали, ты на чем ездил? На «копейке». А сейчас на «Тойоте» рассекаешь. Я твои эти разговоры о «линии партии» расцениваю, как твое недоверие к нам, твоим партнерам. Мы же общее дело делаем, одной веревочкой повязаны.
Заворуев (доверительно). Коль, действительно перебор получается. Хватает и других мест, где эту бодягу можно разводить. Нам-то, зачем эту «лапшу» навешивать?
Семипостол. Мужики, конечно, я вам доверяю. Мы же одна команда. Мы, мы, Тимур и его команда, которая пожинает плоды деятельности его внука. Я же понимаю, какую нелегкую ношу мы несем (обращается к Непряхину). Да, Вань, мое благосостояние несколько подросло. Но оно растет вместе с благосостоянием всего нашего народа. И, чтобы ты не говорил, свою руку к этому приложила и партия. Да, я беру из взносов немного себе, но тем самым я как бы обеспечиваю нормальную жизнедеятельность нашей партии.
Непряхин. Тьфу, ты. Опять он за свое. Ладно, проехали. Ты случайно печать нашу не видел?
Семипостол. А почему я должен ее видеть? У меня свои печати имеются: партийная и депутатская. Они всегда при мне (достает из кармана и показывает).
Заворуев. Что ты, Коль, нам их показываешь? Тебя спрашивают: видел или нет. Ты можешь просто отвечать?
Семипостол. Я и так просто отвечаю. Не видел. Что случилось?
Заворуев. Да, вот не могу печать найти. Не помню, куда положил, хоть тресни. Поэтому тебя и спросил.
Семипостол. Пропажа печати – это серьезно. Здесь я вижу политическую подоплеку.
Непряхин. Ты, что опять плетешь? Какая, к чертовой матери политическая подоплека? Печать пропала. Ее нужно найти. Не найдем, в конце концов, новую сделаем. Делов всех на два часа.
Заворуев. Я тоже, Коль, не пойму, о какой политической подоплеке ты толкуешь?
Семипостол. Вы товарищи проявляете политическую близорукость. Печать – это власть, оружие. У кого печать, у того и сила. Вы же прекрасно знаете, что наша партия не против оппозиции. Мы – за оппозицию. Но только конструктивную. Давайте только на минутку представим себе страшную картину. Печать попала в лапы неконструктивной оппозиции. Что может получиться. Власть может перейти в их грязные руки. Вот они пишут там всякие листовки. Прочитал, да и забыл. А, если они на эти листовки печать поставят. Что будет? Это уже будет документ. Официальный документ. Получится, что власть перешла в их руки. И ничего не поделаешь, у нас печати нет.
Заворуев (удивленно и растерянно одновременно). Николай Кузьмич, вы, что говорите. Иван Сергеевич сказал же. Не найдем – новую сделаем по оттиску!
Семипостол. Тогда другая картина может получиться. Двоевластие. У них печать, и у нас печать. Встанет вопрос легитимности. Кто из нас легитимнее. И мне, как народному избраннику, лидеру местного отделения партии придется сделать нелегкий выбор. С одной стороны, вы – мои товарищи, но с поддельной печатью, с другой – они с нашей настоящей печатью. Нелегкий выбор мне придется делать.
Заворуев (удивленно). Кто они? Какое двоевластие? Я – законно избранный глава, у меня мандат…
Непряхин (насмешливо). Ты еще скажи «законно избранный президент». Фомич, ты же не на митинге. Ты только мне про законность не рассказывай. Забыл что ли, как бюллетени считали? У Николая, как не странно, здравая мысль прозвучала. Печатью действительно кто-нибудь может воспользоваться. Тот же Шмелев, например.
Семипостол ( обиженно). Ты, Иван Сергеевич, свои подколы брось. Я знаю, что говорю – у нас на лицо кризис власти. Если печать не найдется, будем собирать Совет. Думать, что делать дальше. С липовой печатью твоя власть Петр Фомич теряет легитимность. А, если печать у Шмелева, его надо дезуировать.
Непряхин. Дезавуировать, грамотей.
Заворуев. Что, что? Обосрать Шмелева, что ли надо? Я правильно понял?
Непряхин. Ты, Фомич, просто в корень зришь.
Семипостол. Не надо так, Иван Сергеевич. Я не о себе пекусь, а о Петре Фомиче. Мы должны лишить Шмелева возможности воспользоваться печатью, не допустить в нашей деревне анархии, сохранить стабильность. Только это я имел в виду.
Заворуев (примиряюще). Мужики, хватит пререкаться. Мы же одна команда. Мы же все из одного морга.
Семипостол. Не знаю, не знаю. Морг, может, и один, а работа у нас разная была. Хочу напомнить, что я приемщиком работал, и имел дело с бумагами. И трупы в отличие от некоторых не таскал. Руки и совесть у меня чистые. Об этом все знают.
Непряхин. У, ты, как заговорил! Руки у него чистые. А кто с каждого трупа отстежку имел. Опасность почуял? Хочешь свалить?
Заворуев ( все так же примиряюще). Иван Сергеевич, Николай Кузьмич. Что вы горячитесь? Мы же все в доле. Нам наоборот друг за дружку держаться надо.
Непряхин. Только доли, похоже, у нас разные становятся. Куда 15 тысяч дел?
Заворуев. Честно говорю, не знаю (после паузы не очень уверенно) или не помню.
Семипостол. Что? Вместе с печатью и деньги пропали? Я не думал, что все так серьезно. Оппозиция на эти деньги знаете, что может сделать… Надо вызывать милицию.
Непряхин. Что, а это мысль. Там наверху, сразу будет видна озабоченность происходящим. Увидят, что мы ничего не пускаем на самотек. Проявляем бдительность. Заворуев (набирает номер). Да, мы очень бдительные. Але, милиция? Заворуев говорит. Кто у телефона… Неваляев? Здорово, капитан. Ты, что же нам отчетность портишь… Как чем? Нераскрытыми преступлениями. Мне от главного знаешь, какой нагоняй был... Будешь стараться? Старайся, но только отчетность нам не порть. Я что звоню, капитан. У меня тут одна печать и деньги пропали. Надо бы расследование провести. Протокол составить, и все такое... Где ты ее искать будешь, это не мое дело. Через сколько будешь… Все жду (вешает трубку). Через полчаса обещал подъехать. В кабинет входит Алла.
Алла. Мой бывший хозяин пришел. Спрашивает, готово ли разрешение.
Заворуев. Готово, пусть заходит.
Непряхин. Не отдавай разрешение, не отдавай! Я же тебе говорил.
Заворуев. Как не отдавать, если оно готово.
Входит Шмелев .Несмотря на жаркую погоду, на нем надет костюм. Чувствуется, что эта форма одежды для него не очень привычна, постоянно одергивает на себе пиджак.
Шмелев. Здравствуйте, товарищи начальники. Что это вы все в сборе? Случилось что?
Непряхин (неприязненно).Это вас, господин Шмелев, или как там еще, господин предприниматель, не касается.
Шмелев. Не касается, так не касается. Петр Фомич, разрешение отдайте. Мне работать надо.
Непряхин. Работничек выискался? А здесь что, бездельники, по-твоему, собрались?
Шмелев. Мне откуда про это знать. Вы вон где (кивком головы показал на портрет президента), а я вон где.
Семипостол. Неправильные разговоры ведете, товарищ Шмелев, оппозиционные.
Шмелев. Мне по барабану, какие я разговоры веду. Разрешение давайте.
Заворуев. Не могу. Проблемы, понимаете, возникли.
Шмелев (повышает голос). Я уже сказал, что ваши проблемы меня не касаются. А оснований, отказать мне в разрешении у вас нет.
Непряхин (вкрадчиво). Основания, господин Шмелев, всегда найдутся. Земля под магазином кому принадлежит?
Шмелев. Ну, государству. И я ее арендую. У меня договор еще на пять лет с правом продления.
Непряхин. Так вот, господин Шмелев. Мы с Петром Фомичем и Николаем Кузьмичем, как представители власти обязаны блюсти интересы государства. И, не факт, что мы с вами продлим аренду. Более того, мы подумываем, расторгнуть с вами договор. Так ведь, Петр Фомич?
Заворуев. Так, так.
Шмелев. Как это, Петр Фомич. Вы только вчера говорили, что ко мне претензий никаких нет. Даже хвалили, что я на все просьбы руководства незамедлительно откликаюсь. Говорили, Петр Фомич?
Непряхин. Так это вчера было, а сегодня обстоятельства изменились. Не вам ли, господин Шмелев, не знать, что жизнь наша очень переменчива.
Семипостол. Мы, товарищ Шмелев, начали сомневаться в вашей политической благонадежности. Вы позволяете себе публично и огульно охаивать нашу демократическую, законно избранную власть. Это мы расцениваем, как вызов. Разве может находиться на государственной земле магазин, чей владелец политически неблагонадежен.
Заворуев. Да, понимаешь, вскрылись обстоятельства, которые вынуждают нас взять время на размышления.
Шмелев (в крик). Как же я работать буду? Мне семью кормить надо!
Алла. Не семью тебе кормить надо, а полюбовниц своих содержать. Я сама слышала, как ты нашу власть ругал.
Шмелев. Да, что ты слышала, если я ничего такого не говорил?
Алла. Ты, что хочешь меня врушкой выставить? Не выйдет? Сначала из магазина выгнал ни за что, а теперь еще и врушкой меня выставляет.
Шмелев. Воровать, ты считаешь «ни за что»?
Алла. Ничего я не воровала. Это наглая ложь.
Шмелев. А, кто из кассы 10 тысяч стащил?
Алла. Не стащила, а взяла взаймы на время. Я бы потом отдала.
Шмелев. Интересно, и когда собираешься отдать? Уже три месяца прошло.
Семипостол. Товарищ Шмелев, оставьте ваши исинсуации в покое. Говори, Алла.
Шмелев. Что оставить?
Непряхин. Он говорит, что не надо на Аллу клеветать, она – женщина честная. О ее честности в деревне легенды ходят.
Алла (приободрившись от поддержки). Я в магазине слышала, как он Наталье говорил, что его местная власть своими поборами затрахала, никак нажраться не могут. Этому дай, этому дай. Я за власть, конечно, же вступилась. Говорю, а что ты хочешь? Их народ только три месяца, как выбрал. Естественно, что им на жизнь пока не хватает. Пройдет год, другой…
Заворуев. Алла, остановись. Ты, что несешь?
Алла. Не перебивайте, меня Петр Фомич. Быстрее у вас все равно не получится.
Непряхин. Нехорошо, господин Шмелев, измышлениями заниматься. У вас ведь и свидетелей нет, а, следовательно, и фактов нет. Нехорошо.
Шмелев. Говорил – не говорил. Какая разница. У меня на магазин все документы в порядке. Не дадите разрешения – я на вас в суд подам.
Заворуев. Угрожать нам не надо.
Семипостол. Сами посудите, товарищ Шмелев. Разве мы можем иметь отношения с политически неблагонадежным человеком. Разве нас поймет народ, если мы оппозиции будем землю передавать. Что народ скажет? А народ скажет в таком случае – не пяди земли врагу. Поэтому наше решение, если оно состоится, народ поймет и поддержит. Народ не дурнее нас с вами. Он все видит, все понимает, а мы – совет депутатов его, рупор.
Непряхин. Пока суд пройдет, вы без штанов останетесь господин Шмелев. Вам ли не знать, сколько суды длятся. А пока суд идет, магазин работать не будет. Вот так.
Шмелев. Что ж вы мне руки выворачиваете? Что вам от меня еще надо?
Заворуев. Мы сами пока не знаем, что нам надо.
Шмелев ( с горечью). Еще не придумали, что с меня урвать? Что же это за жизнь такая?
Алла. А ты бы поменьше язык распускал, и ничего бы не было. Больно самостоятельным себя почувствовал. Думаешь, что все можно? Мы, народ тебе не позволим по чужим бабам шляться.
Семипостол. Случилось ЧП, товарищ Шмелев. Из администрации пропала печать и крупная сумма денег. Есть подозрение, что случилось это не без вашего участия. Вы не только разговорами, но и действиями пытаетесь дестабилизировать обстановку.
Шмелев. Какие действия? Какую обстановку? Вы, что с ума здесь все посходили? Не можете просто сказать, сколько я должен отстегнуть на социальное развитие?
Непряхин. Правильно мыслить начинаете, господин Шмелев.
Входит Неваляев.
Неваляев. Всем привет. Союз власти и бизнеса. Петр Фомич, я так и не понял, что случилось ( снимает фуражку и кладет ее на стол). Что такая спешка?
Непряхин. Петр Фомич, уже сказал по телефону, что пропала печать и крупная сумма денег, тридцать тысяч.
Неваляев. Вроде от15 шла речь.
Заворуев. Я от волнения ошибся.
Неваляев. Понятно. Что вы от меня хотите?
Непряхин. Хотим, чтобы вы капитан провели следствие. Мы расскажем все, что знаем, чтобы помочь следствию. Тем более, есть подозреваемый.
Неваляев. Это кто ж?
Заворуев (показывает в сторону Шмелева). Он.
Неваляев. Володька? Да бросьте вы! Зачем ему ваша печать и деньги?
Шмелев. Вот и я им говорю, что на фига мне сдалась ваша печать. А денег я и так готов еще дать, чтобы, так сказать, компенсировать пропажу.
Заворуев (обрадованно). Ну и отлично. Деньги он вернет, а печать мы новую сделаем. И не надо никакого следствия.
Семипостол. Товарищи, Петр Фомич. Я уже говорил, что не все так просто. Мы до сих пор не знаем, в чьих руках она оказалась.
Неваляев. Николай Кузьмич, какие проблемы? Составим протокол, акт. Все чин-чинарем, пропала печать в неизвестном направлении. Закажете новую.
Семипостол. Товарищ капитан, мне странно от вас, стража порядка, нашей горячо всем народом любимой милиции, слышать такие слова. Мы не знаем, где печать, но предполагаем, что она в руках деструктивной оппозиции, которая с ее помощью может взорвать ситуацию.
Неваляев. Как взорвать?
Семипостол. Обыкновенно. Написать антиправительственное воззвание, и поставить нашу печать. Народ увидит печать на бумаге. Что подумает? Подумает, что государственный переворот, «Лебединое озеро». И сразу волнения, дестабилизация. Мы этого допустить не можем. Подозреваем же мы Шмелева потому, что он и есть представитель оппозиции. Мы не утверждаем, что именно он взял печать, но бдительность, прежде всего.
Неваляев. Но, если так. Попрошу Аллу и Шмелева выйти. С вами начнем вести расследование.
Алла. Это почему я должна выходить? Народ хочет знать, как будет идти следствие.
Неваляев. Алла, народ обязательно узнает, но в свое время. Выйди.
Алла и Шмелев выходят, за дверью они тут же начинают ругаться.
Заворуев. Сегодня утром.
Непряхин. Капитан, ну его, это следствие. Шмелев готов выделить деньги на социальное развитие. Акт составим, печать сделаем. Как смотришь, Фомич?
Заворуев. Я только «за».
Семипостол. Я – против. Меня начинает беспокоить ваша политическая близорукость. Сегодня на совете я буду вынужден ставить…
Непряхин. Затянул свою волынку. Закончим разборки, я тебе покажу «вынужден ставить». Ладно, капитан, начинай.
Неваляев. Петр Фомич, попытайтесь восстановить вчерашний день в подробностях. Может быть, что-то всплывет в памяти. И вспомните, где печать лежит.
Заворуев. Попробую. Только для восстановления памяти чуть-чуть приму. Кто-нибудь еще будет?
Непряхин. Нет, давай быстрей поправляй свою память.
Заворуев подходит к шкафу. Достает бутылку коньяка и стакан. Наливает его до краев и залпом выпивает.
Допьешься когда-нибудь.
Заворуев ( еще не ощутил действие коньяка, но знание того, что скоро полегчает, подняло ему настроение).Значит так. Утром пришел в контору. Взял печать, положил ее в карман и поехал на встречу.
Непряхин (подозрительно). На какую такую встречу? Ты мне ничего не говорил.
Семипостол. Ты, Петр Фомич неправильно рассуждаешь. Мы, твои товарищи, которые не хотят оставить тебя в беде. А ты сейчас в беде, в большой беде! Ты фактически свое главное оружие утерял – печать. Хотим помочь тебе оружие найти. С непонятным высокомерием от нашей помощи отмахиваешься. Иван Сергеевич не тебя контролирует, а понять хочет, как можно тебе помочь, чтобы ты снова был во всеоружии.
Заворуев (с пьяной ухмылкой). Знаю я его помощь. Спит и видит, как бы меня подсидеть, и место занять. Так ведь, Вань? Спишь и видишь?
Непряхин (с угрозой в голосе). Ты говори, да не заговаривайся. Тебя подсидеть? (Поднимает с кресла опешившего Заворуева и садится на его место). Что тебя подсиживать? Ты, как дурак, чуть ли не каждый день подставляешься. Пьешь – не просыхаешь. Вот, как сегодня. В районе, наверное, ни одной бабы не пропустил. С деньгами у тебя непонятка, печать вот потерял. Тебя и подсиживать не надо, дунь только слегка, ты и слетел с кресла. Как ты не поймешь, что мне не надо, чтобы ты слетал... Мы же одна команда, тимуровская… Так ведь, Фомич? (Встает с кресла, обнимает Заворуева). Так что, давай, рассказывай, к кому с печатью ездил?
Заворуев (растерянно). Да я и не собирался скрывать. К Петюнькину ездил. Он у нас землю будет покупать. Договорились, что я к нему подъеду, и на кое-какие документы печать поставлю (оправдываясь). Человек все-таки уважаемый. Обещал у сельсовета дорогу заасфальтировать. (Испуганно смотрит на Непряхина). Себе лично не просил. Только самую малость. Машину он мне отремонтирует.
Непряхин. Какую именно?
Заворуев. Обе. И все, больше ничего. Ну, естественно, когда бумаги подписали, в ресторане слегка перекусили.
Алла все подслушивала под дверью. Не выдержав, влетает в кабинет.
Алла. Как же слегка. Приехал, и сразу в свою комнату для релаксации дрыхнуть пошел. Меня еще с собой звал. Я отказалась. Кто тогда будет на телефонные звонки отвечать? Я же все-таки на службе.
Заворуев. Да не звал я ее! Она сразу сказала, что не может сегодня.
Дверь в кабинет открыта. Разговор с большим вниманием слушает Шмелев.
Шмелев. Это что же такое должно было случиться, чтобы Алка отказалась? Значит, точно не могла.
Алла. Тебя, кобеля, забыла спросить, что мне делать. Ты лучше думай, как жить дальше. Магазин-то твой мы прикроем! В ногах валяться будешь, чтобы пожалели.
Шмелев. Уж не в твоих ли? Желающие между ног потереться и без меня найдутся.
Алла. Вы слышали, слышали? Что он говорит? Трудовую женщину оскорбляет. Кровосос!
Неваляев (не выдерживает). Прекратите базар. Выйдите оба! Не мешайте следствию (Алла и Шмелев выходят). Петр Фомич, давайте дальше рассказывайте… Вы легли спать. Печать-то куда дели?
Заворуев. Да, я поспал-то всего часок. Иван Сергеевич пришел. А печать, как положено в сейф спрятал. Алка должна была видеть (кричит). Алла!
Алла входит с обиженным видом, но даже сквозь обиду ничем неприкрытое любопытство.
Алла. Что звали?
Заворуев. Я когда приехал, печать в сейф положил?
Алла. Если бы. Вы сразу спать завалились. А тут пришли из бухгалтерии, надо печать ставить. А где она?
Заворуев (испуганно, словно эхо). Где она?
Непряхин. Все понятно. По пьяному делу где-то печать оставил.
Заворуев. Да быть такого не может. Я хорошо помню, что в карман ее положил.
Семипостол. Как вы помните, Петр Фомич, мы все прекрасно знаем. Я вам на прошлой неделе билет партийный новый выправлял, потому что не помнили, куда старый задевали.
Заворуев (обреченно). С билетом точно не помнил. Мне кажется, что я его закопал, чтобы сохранился до лучших времен. Тьфу, ты. Не так сказал. Не до лучших времен, а лучше сохранился. А где закопал? Вроде, как под яблонькой... Нет, не помню.
Семипостол. Вы, Петр Фомич, такими поступками плодите пораженческие настроения. Сила нашей партии в ее непотопляемости .Придет, к примеру новый потоп. Все зальет водой, все под ней скроется, и только партия наша будет на плаву. Знаете почему?
Непряхин (с усмешкой). Знаем, знаем.
Семипостол. Я знаю, что вы смеетесь, Иван Сергеевич. И, говно, бывает, тонет, а мы все равно нет.
Неваляев. Иван Сергеевич, о непотопляемости вашей…
Семипостол. Нашей, нашей, капитан. Нашей, если хочешь стать майором.
Неваляев. Пусть будет нашей. А майора я, как раз сегодня получил. Алла, рассказывайте. Что знаете? Что видели?
Алла (обиженно). А я, что делаю? Я рассказываю. Вы меня своей партией перебиваете. Значит, пришли из бухгалтерии… Печать надо поставить. А Петр Фомич в своей релаксации уже рулады выводит.
Заворуев (виновато). Жена тоже жалуется. Только я чуть захраплю, она меня кулаком в бочину. Разве я виноват?
Алла. Знала бы, что помогает, врезала бы. Я ему «Петр Фомич, Петр Фомич, ноль эмоций. По карманам пробежалась. Нет печати.
Заворуев. Я точно помню, что в карман положил.
Алла. Он на спине лежит. Думаю, последняя надежда в кармане, что на заднице посмотреть. Начала его переворачивать. Тяжело, боров-то здоровый. Перевернула, все-таки. Точно, печать в заднем кармане лежала. Взяла. Бухгалтерии на бумаги печать поставила и в сейф ее положила.
Неваляев. Во сколько это было?
Алла. До обеда было. Около двенадцати.
Неваляев. Так, понятно. Двигаемся дальше. Помните, Петр Фомич, что дальше было?
Заворуев. Помню, хорошо помню. Значит, вчера был четверг. Положил я печать…
Шмелев (стоит в дверях). Вторник, вчера был, вторник!
Заворуев. Ну, конечно, вторник. Я по вторникам торговые точки инспектирую. Мне печать была нужна, чтобы протоколы выписывать. Ведь есть среди предпринимателей еще несознательные люди. Нарушают правила торговли. Прямо скажу, власть работает эффективно, выполняются наказы избирателей навести порядок, устраняются недостатки. Но есть еще резервы для устранения недостатков.
Шмелев. Пока с нас деньги можно тянуть, резерв всегда будет
Неваляев. Шмелев, а вас пока никто не спрашивает. Выйдите, не мешайте следствию. (Шмелев не двигается).
Заворуев. Да, не скрываю. Наказываем предпринимателей рублем. Но все деньги идут на социальное развитие нашего сельского поселения. Избиратель видит, как буквально на глазах хорошеет наше село. Скоро, очень скоро будет проложена дорога к сельсовету. Мы, местная администрация внимательно изучили послание президента. Оно для нас – руководство к действию. Следующая наша первостепенная задача – сделать наше поселение свободной экономической зоной. Поэтому вместе со строительством дороги, мы ликвидируем…
Непряхин. И, сколько ты вчера протоколов выписал на социальное развитие?
Заворуев. Нисколько. Я же говорил, что механизм власти очень эффективен. Нет у нас недостатков. Вектор развития…
Шмелев. Врет. Он только с меня полторы штуки слупил. Безо всякого протокола.
Заворуев. Все правильно. Вы добровольно, я подчеркиваю, добровольно пожертвовали деньги на партийное строительство, поэтому без протокола. Если бы на социальное развитие, тогда бы с протоколом. Наша партия хочет быть живым организмом, близким к нуждам простого человека, а не формальной, забюрокраченной структурой. Правильно я говорю, Николай Кузьмич?
Семипостол. Все так. А деньги где?
Непряхин. И сколько ты собрал на партийное строительство, Петр Фомич?
Шмелев. Я с мужиками созванивался. Всех объехал.
Непряхин. У нас 16 торговых точек. Умножаем на полторы…, получается 24 тысячи. Где деньги?
Заворуев. Я и сам удивляюсь, где они. Наверное, вместе с печатью похитили.
Неваляев. Так мы и эти деньги еще будем искать?
Непряхин (угрожающе). С деньгами мы сами разберемся.
Семипостол. Сами разберемся, это чисто конкретно наши партийные дела.
Неваляев. Дело ваше. Дальше, что было, Петр Фомич.
Заворуев. Дальше я, товарищи, не помню. Случайный и полный провал в памяти.
Шмелев. Он моей Наташке свидание назначил. Когда всех объехал, вернулся ко мне в магазин. И Наташку с собой забрал. А мне сказал, что с разрешением никаких проблем не будет, и, что завтра я могу его забрать. Я Наталью и отпустил. Тем более, что до закрытия час оставался. Восемь уже было.
Алла (бросается к Заворуеву). Ты, что мне, поганец, на днях говорил? Алла – ты моя звездочка, единственная. С женой разведусь, а на тебе женюсь. А я дура, поверила (хватает Заворуева за пиджак). А Наталья-то, Наталья, тоже хороша. Строила из себя тихоню.
Заворуев (закрыл голову руками). Я больше ничего не помню. Затмение и провал в памяти. Ничего больше не помню.
В кабинет заходит Скока-синюшник, за его спиной притулилась Наталья.
Скока-синюшник. Да, здесь я смотрю, целый кворум собрался.
Непряхин. Ты, что сюда завалился? Звал кто?
Скока-синюшник. Мне с Петром Фомичем интимно переговорить надо.
Неваляев. Какие у тебя еще могут быть дела с руководством?
Скока-синюшник. Вот и могут. Я, что не имею права переговорить со всенародно избранным руководителем?
Непряхин. Имеешь. Только у Петра Фомича нет секретов от товарищей. Так ведь, Петр Фомич?
Заворуев (по-прежнему держится за голову и бормочет). Я ничего не помню, ничего.
Непряхин. Вот, видишь. У Петра Фомича нет никаких тайн. Говори.
Скока-синюшник (с сомнением). Даже и не знаю.
Алла. А эту зачем привел ( она уже отпустила Заворуева и все внимание сосредоточила на Наталье)?
Скока-синюшник. У меня дело государственной важности. Хотелось бы знать, что полагается мне за содействие власти.
Непряхин. За что?
Скока-синюшник. За содействие государственной власти.
Неваляев. Если вознаграждение было объявлено заранее, то тогда вопрос обсуждается. В противном случае все зависит от важности твоих сведений. Выкладывай, что там у тебя.
Семипостол. Товарищ Скоков, нельзя же так. Родина никогда не забывает своих верных сынов.
Скока-синюшник. Ну, раз про сынов заговорили, точно ничего не обломится. Тогда хоть выпить налейте что ли.
Семипостол. Товарищ Скоков, это администрация, а не кабак! Откуда в кабинете руководителя может быть выпивка?
Скока-синюшник. Ты, Кузьмич, или прикидываешься, или в правду немного того, поврежденный. Не видишь, к тебе одноклассник пришел, выпить хочет. Ты должен все бросить и одноклассника угостить. Где ж оно, школьное братство? Протри глаза, вон в сейфе пузырь стоит.
Семипостол. Это не мое.
Скока-синюшник. А я и не спрашиваю чье? Хочешь государственную тайну, наливай.
Неваляев. Пусть выпьет… Вдруг, действительно, что-нибудь путное скажет (обращается к Наталье). Ты, что с ним пришла? Или тоже налить? С кем связалась? Губишь себя.
Скока подошел к сейфу, по хозяйски взял бутылку и налил себе полный стакан. Тут же залпом выпил.
Алла (зло). Пришла суженого своего навестить. Зря пришла, он все равно ничего не помнит. Затмение у него.
Наталья (Неваляеву). С кем связалась? Скока хоть на человека похож. Уж лучше пить, чем так жить. Да, и что мне теперь станется. Я уже была для вас покойницей. Хуже уже не будет. (Алле). Что злишься? Нужен он мне очень. Ты посмотри на него, разве это мужик? Так одно недоразумение. А вечер с ним провести? Почему бы и нет. Мне сына надо на ноги поднимать. Он мне много чего интересного обещал.
Заворуев (озирается). Это – провокация. Меня напоили чем-то, ничего не помню. Точно, она пыталась меня отравить.
Неваляев. Зачем?
Заворуев. Обстановку хотела дестабилизировать.
Наталья. Петр Фомич, будьте хоть чуть мужиком. Дестабилизировать. Ты – сам сплошная дестабилизация. Неизвестно, где ее больше. То ли в голове, то ли в штанах.
Алла ( успокоившись). Это точно. Он, когда нажрется, ничего не может. Только обещает. Так ведь, подруга?
Наталья. Так.
Неваляев ( обращается к Скоке). Выпил? Давай теперь выкладывай государственную тайну.
Скока-синюшник. Хороший коньячок попиваете. Если, что важное скажу, на бутылку дадите? Без бутылки не скажу. Что одноклассник? Будет мне бутылка? Будет. Отлично ( лезет в карман и достает печать). Ее искали? Вот она. Все, гоните бутылку.
Заворуев. Вот она, миленькая. Говорил же я, что украли. Вот он и украл. А деньги где? Где деньги, гад? Он и деньги украл.
Неваляев (резко хватает Скоку за руку и забирает печать). Ты свои шуточки брось. Где взял ее? Украл? А деньги где? Я с тебя все сейчас до копейки вытрясу. Из-за тебя вся власть на ушах стоит.
Шмелев. Это у нее любимое положение. Петр Фомич, если ко мне больше претензий нет, отдавайте мне разрешение.
Семипостол. Не будем спешить, товарищ Шмелев. Мне кажется, что это не просто кража, а политический заказ. Надо понять, кому это выгодно. Надо найти заказчика.
Неваляев. Да, подожди ты, со своим разрешением. Дай сначала с этим разобраться (обращается к Скоке). Так, гражданин Скоков, говорите по-хорошему, где деньги?
Скока-синюшник (удивленно смотрит на Наталью). Наташ, какие деньги? Ты мне про них ничего не говорила.
Наталья. Оставьте его в покое. Не брал он никаких денег. И печать не брал. Она у меня была.
Алла. У тебя? Да зачем она тебе сдалась?
Семипостол. Вы, Наталья… не знаю, как по отчеству в какой-нибудь партии состоите?
Наталья. У меня одна партия – сына надо вырастить. Меня Петр Фомич, когда инспекцию магазина делал, пригласил на ужин. Сказал, что тогда не будет меня штрафовать за нарушения. Я согласилась. Куда деваться? Мне деньги очень нужны. Знала, конечно, знала, чем ужин закончится.
Заворуев. Политическая провокация. Не помню, ничего не помню.
Непряхин. Фомич, заткнись. Очень интересная история получается. Рассказывай дальше.
Наталья. Сначала в ресторане посидели. Не жадничал он, заказывал, все, что попросила. Видно, денег немерено было. Потом в ночной клуб поехали. Отдельный номер сняли. Приставать начал. Печать достал. Говорит: «Я тебя, Наталья, озолочу. Будешь у меня постоянной подругой». И подумала, что для меня это совсем неплохо будет. В общем, начала соглашаться. Он вроде все тихий был. Вдруг как бросится на меня. «Моя, моя, – кричит, – все официально будет». И давай на мне печати ставить. Я растерялась, замерла. Все, думаю, конец. Допился мужик до белой горячки. А он печатью меня охаживает. Шлепает во все места, по всему телу. Еле отмылась потом. Потом вдруг печать бросил на пол, а сам в кровать. И тут же заснул.
Непряхин. По всему?
Наталья. Как есть по всему.
Заворуев. Подсыпала она мне что-то. Ничего не помню. Ничего не помню.
Неваляев. Ладно, все ясно. Иван Сергеевич, закрываем следствие?
Непряхин. Закрывай. Ну, Фомич. Разговор серьезный нам предстоит.
Семипостол. Я буду вынужден этот вопрос поставить перед депутатами – о текущем политическом моменте.
Непряхин. Я тебе поставлю. У тебе есть свой кабинет. Запрись в нем, и ставь, что хочешь (берет со стола бумагу и протягивает Шмелеву).Получай свое разрешение. Знаешь, почему отдал?
Шмелев. Догадываюсь.
Непряхин. Это всех касается. О том, что сегодня произошло никому ни слова. Государственная тайна. Понятно?
Скока-синюшник. А мне бутылку за государственную тайну.
Шмелев (весело). Пойдем. Дам тебе бутылку. Наталья, ты с нами? Уходят.
Неваляев. Мне тоже пора.
Семипостол. В испытаниях наша власть только крепчает, и чище становится. Мы такая команда. Мы единая команда.
Заворуев. Ничего не помню.
Непряхин. Завидую… Тимуру завидую. Конец.
Оглавление 1. Действие первое. Сельмаг. 2. Действие второе. Сельсовет. |
Нас уже 30 тысяч. Присоединяйтесь!
Миссия журнала – распространение русского языка через развитие художественной литературы. Литературные конкурсыБиографии исторических знаменитостей и наших влиятельных современников:Только для статусных персонОтзывы о журнале «Новая Литература»: 09.11.2024 Взаимодействие с Вами не перестаёт меня радовать и, думаю, принесёт хорошие плоды. Алексей Уткин 13.10.2024 Примите мой поклон и огромаднейшую, сердечную Благодарность за труд Ваш, за Ваше Дивное творение журнала «Новая Литература». И пусть всегда освещает Ваш путь Божественная энергия Сотворения. Юлия Цветкова 01.10.2024 Журнал НЛ отличается фундаментальным подходом к Слову. Екатерина Сердюкова
|
||
© 2001—2024 журнал «Новая Литература», Эл №ФС77-82520 от 30.12.2021, 18+ 📧 newlit@newlit.ru. ☎, whatsapp, telegram: +7 960 732 0000 Согласие на обработку персональных данных |
Вакансии | Отзывы | Опубликовать
#Большой член# - вот что действительно хочет каждая девушка! |