Ступень

Материя создает материю, перо снова рождает буквы, придуманное перо и придуманные буквы. Смысл же не придуман. Ему не нужны перья и буквы. Ему не нужно выражение, он и так существует. Мои буквы несовершенны, ибо я не вышел из обладания материей и никогда не выйду. О, если бы я стал сферическим глазом, зреющим сверху, тогда бы выражение мое было бы совершеннее.

Я – то, что есть и хочу петь о гумусе, о перегное или человеке, о том, каков он есть и что он может, но не из-за того, что я люблю или ненавижу человека, а из-за того, что я люблю ясность среди хаоса. Мне чуждо не сущее, то, что не существует материально. Духи не для меня и печаль, как и радость, не для меня. Я хочу стать созерцающим камнем, лежащим на поверхности туманной горы не одиноко, а в купе с другими камнями. Ибо то, что существует всегда, существует не одиноко. Оно соседствует.

Все ступенчато, и я хочу петь о ступенях, высоких и низких, но обязательно о тех, которые родились. То, что еще не родилось, мне недоступно. Мне лишь доступно то, что уже погибло.

Важно не родиться, а если уже сделалось так, что вы родились камнем, деревом, лошадью или человеком, то ваша судьба определена, равно, как и ваши достижения. Дерево не может стать лошадью, даже если оно очень сильно захочет, даже если оно произрастет на удобренной почве и будет жадно пить воду, и станет тянуться к солнцу, и от злости начнет сотрясать ветвями, и от скорби ронять свои листья, как слезы. Дерево все равно останется ступенью, даже если разрастется ввысь и вширь и своей роскошной кроной покроет чахлых собратьев.

И перегной останется ступенью, пока не грянет гроза и не произойдет что-нибудь новое, другое, отличное по своим свойствам. Вы – ступень.

Если он родился ребенком, то, как и камню, и дереву, и лошади, ему суждено побыть и исчезнуть (если я говорю: умереть, то имею в виду только функциональную смерть. Булыжник, растертый в песок, умер, ибо по функциям он уже не булыжник. Nam quodcunque suis mutatum finibus exit, continuo nos mors est illius, quod fuit ante. "Если что-нибудь, изменившись, переступит свои пределы, оно немедленно оказывается смертью того, что было прежде". Мишель де Монтень), ибо такой основной закон всего материального. Все, что материально, временно и должно исчезнуть. Рождение – основная причина в неразрывной цепочке, поэтому говорят: важно не родиться.

Горы не знают о своем рождении. И смерть, и жизнь им безразличны. И трава не знает, но чувствует. Лошадь же все видит, чувствует, но не знает. Человеку дано видеть свое рождение, но созерцать его задним числом. Жизнь же и смерть человек способен и видеть, и созерцать (созерцать – в значении размышлять философски).

Но нет пользы ни от видения, ни от созерцания рождения, жизни и смерти, ибо они от вас не зависят. Это великие навязанные правила. Они безусловны, а созерцание не в силах спорить с безусловностями.

У всего материального три общих безусловности: рождение, жизнь и смерть, но у всего, что дышит, есть четвертая безусловность физиологический эгоизм.

Камень – не эгоист, ибо он не испражняется, не любит другие камни, не ест и даже не спит. Дерево – эгоист, ибо оно может пить соки из других деревьев. Орел может схватить змею, и лошадь не откажется от сочной травы.

Если человек совершенно откажется от еды, то он на время перестанет быть эгоистом.

Сначала две вещи предстоит узнать человеку. Первая: если ты родился, то умрешь, и вторая: тебе необходимо то, что тебе приятно. Про первую ребенок узнает, когда увидит гроб, а о второй, когда, прикоснувшись губами к материнскому соску, увидит испражняющегося кота. Пока он еще сам отличается от кота только тем, что умеет сравнивать. А сравнивать, значит, учиться созерцать, и это доступно ему. Огонь любопытства поможет ему.

Мать говорит сыну: "Расти умным!", но почему она не говорит вместо этого: "Учись преодолевать боль и готовься к груде черепков!"