Дъждъбог

 

Купить в журнале за июнь 2020 (doc, pdf):

 

На чтение потребуется 20 минут | Цитата | Скачать в полном объёме: doc, fb2, rtf, txt, pdf

 

 

 

 

Петрикор (англ. petrichor /ˈpɛtrɨkɔər/) – землистый запах, который ощущается после дождя. Слово происходит от греческих petra, что означает «камень», и ichor – жидкость, текущая в жилах богов греческой мифологии.

 

В толпе все прижались друг к другу, стараясь сохранить тепло,

А дождь всё лился, стекая по моим ушам.

И мне интересно, до сих пор интересно, кто же остановит дождь?

 

Who'll stop the rain (Creedence Clearwater Revival)

 

Илья Пророк, тебя ждёт Бог,

К Нему иди и дождь с собой забери.

(Заговоры)

 

 

Света

 

C чего всё начинается?.. Когда как. Обычно это сначала чуешь. Нос слышит прежде ушей. В любом случае, надо быть настороже. Прислушиваться. Принюхиваться. Это Света усвоила. До первого стука капель – сладковатый, земляной аромат. Плотный. Влажный. Через поры пропитывающий. Кружит голову. Мутит. Призывает ослабнуть и сдаться.

Накануне весь день к карнизу жесть крепила. Присобачивала. Люша отвлекал. То покормить. То подгузник поменять. Убаюкать. Бегала с электрической дрелью в одной руке и с бутылочкой со смесью в другой. Пару раз запнулась о шнур. Разбила локти. Плакать или смеяться – выбор произвольный. Как и когда в глаза сына всматриваешься. Глаза у Люши большие, серые. Будто одна радужка из-под ресничек. Сумрачный свинец. Только если срыгнёт, или заплачет – вспомнишь, что, несмотря на глаза – младенец. Конечно, младенец, да… да!

Так вот, отвоевала у бомжей несколько жестяных полос. Заприметила у помойки и наперегонки. Коляску вперёд себя толкая, гоня. Чокнутая. Как и успела?

– Это моё! Это по ошибке! Это мне надо! Не ругайтесь! Надо, надо! Я с ребёнком и не сука!

Решение показалось простым и надёжным – закрепить листы вдоль перил балкона. Тогда есть шанс не пропустить начало. Намучалась. Вышло неказисто. И птиц сразу привлекло. Но должно сработать.

 

А ведь долго утаивал. Казался вполне тёплым. Даня. Работала тогда на кассе. Раз, другой, сигареты купил. Длинный. Худой. Щёки запавшие. Под глазами тени. Но вот улыбка. Сразу понятно, что – редкая на его лице. Но, столько в ней… как бы это сказать… столько в ней персонально и исключительно к тебе обращённого внимания. А ещё – чего-то невысказанного, но выстраданного. Будто всё о тебе знает и может, если не будешь выпендриваться, и с тобой поделиться. Спросила тогда у девок: что за странный? Ответили: именно что – странный. Чудик. Заходит изредка. Всё больше за спиртным и куревом. Но пьяным никогда не видели. Просто чудик. И, какая улыбка? Завсегда мрачный и смурной. Значит, именно ей улыбнулся. Не ошиблась. Защекотало… « – Дура!»

 

На небо полагаться нельзя. Даже если ясно весь день – ему не помеха. Моргнуть не успеешь, а уже всё тучами заволок. Только и останется, что дёру до дому дать. Впрочем, сегодня грех жаловаться. Хороший был денёк. Без дураков. Несмотря на осень, солнышко пригревало. И красиво, блин. Красно-жёлтые клёны. Смотришь на них и понимаешь неспособность в полной мере впустить в себя этакую красотищу. Люше тоже понравилось. Всю прогулку кленовый листочек тискал, на вкус пробовал.

 

А ведь это его время года, Дани. Так же, как эти клёны, заворожил её тогда. Смотрела и понимала неспособность… Но он казался таким застенчивым. Неловким. Будто и не догадывается, что находится у женщин внизу живота. Замечала, как покуривает неподалёку на скамеечке. Когда смену заканчивала. Дождь всегдашний, а он с непокрытой головой. Волосы стекают по щекам. Единственное, о чём заботится, что прячет от дождя – сигарету. Прикрывает козырьком худых пальцев. А сам смотрит украдкой в сторону. Так, чтобы и её не проглядеть. Сама подойти побаивалась. Всё-таки странный какой-то. Пырнет ещё, или распахнёт свой дурацкий выцветший плащ и покажет чего. Однажды не увидела его на скамейке. Стала спускаться разочарованно, а он сзади окликнул, напугал.

– Я!.. Здравствуйте… в общем, Даня, я.

И улыбнулся, и не полез за ножом, плащ не распахнул.

– Дождь сегодня опять. Меня Света зовут.

– Знаю.

– Да?

– Бейджик.

– А… точно.

– Извините.

– За что?

– …дождь...

 

Люша капризничает:

– Улять, улять, Ма!

Подползает к балконной двери. Взбирается по косяку. На неё многозначительно оглядывается. И не оттащишь же. Упирается. И силищи-то сколько в таком крохе. Света одёргивает занавески. Оставляет снаружи чёрное набухающее тучами небо. Бедные клёники. Люша тянется к её груди. По-хозяйски распахивает отвороты халата. Всё ещё ищет то, чего там нет. Молоко. Вода одна. Спасибо, Даня. Смаргивая слезу, она запахивается и с боем пристраивает бутылочку со смесью ко рту малыша. В пепельно-серых глазах – всегдашний упрёк. А что делать?.. Что же он там напевал ему? Колыбельную странную.

– И пою я тихо сыну, днём и под луной: дождь бывает жёлтый, синий, серый, голубой. Спи, малыш, приходят к людям разные дожди, только чёрный дождь не будет на твоём пути. Верю – чёрный дождь не будет на твоём пути.

Это уже перед исходом. Тихо напевал, всё за окно посматривая. А она в сторонке тискала грудь, пытаясь выцедить из неё хоть что-то, кроме воды.

 

…ТУК… ТУК… ТУК… ТУК, ТУК, ТУК…

– Боже мой! Господи! – Света в ужасе открывает глаза. – Заснула! Боже!

Морщит нос. Приторный землистый запах. Уже здесь! Проворонила.

…ТУК, ТУК, ТУК…

В спешке перекладывает Люшу в кроватку. А по жести за окном, враскачку, всё более учащённо – ДОЖДЬ. В квартире темно. Но свет она не включает. Мелко семенит к окну, оставляя следы мокрых пяток на линолеуме, словно бы только с улицы. Это ещё одна примета. Отгибает краешек занавески. За спиной оживает старый телевизор, промаргивая серую рябь под слоем пыли. Света смотрит за окно, во двор. «And i wonder, still i wonder, who’ll stop the rain?» – хрипло прорезается из динамика.

На детской площадке, на качелях, свесив длинные ноги до земли – сидит он. Задрав голову. Подставив лицо дождю. В облаке дыма. Прикрывая сигарету козырьком худых пальцев.

Света надсаживается плачем. Кто остановит дождь?!

 

 

Даня

 

С чего всё началось?.. Я думаю, что не сразу, не вдруг. Такое заранее не расслышишь. Накопительный эффект. Просто, каждое утро просыпаешься. Смотришь в потолок. И не знаешь, что делать. Что вот делается сейчас?.. А дальше?.. Должна же быть привычка. Должен выработаться устойчивый рефлекс. Давно. Но внутри пусто. Облизываешь языком губы. Старый, едва различимый шрам. Ещё ощущаешь горчащий привкус во рту. Точно! Они чистят зубы! Идёшь в ванную и только когда выдавливаешь зубную пасту на щётку, только тогда запускаешь механизм.

Сторонились все и всегда. Да и сам держался в стороне. Когда из-за боязни. Когда из-за отчуждённости какой-то врождённой. Помнишь площадку? Стоял на краю. Детский сад. Они бегали. Кричали. Смеялись. Им положено. Они дети. И ты… кажется.

Наблюдать с краю – тоже игра. Только они об этой игре ничего не знают. Мельтешат, задевая своими телами. Выбирают целью для снежков. Пора с этим кончать! Молча идёшь через всю площадку к веранде, облизываешь губы и взасос целуешь оледеневшие перила. Запускаешь механизм. В травмпункте тебя заботливо окружают безликие халаты и ты, отчуждаясь окончательно, проваливаешься в наркоз. Ах, вот откуда шрам. Точно…

 

Сейчас на кухонном столе еда в пластиковых формочках. Заранее приготовленная. Тобой. Помнишь, это ты вчера приготовил, потому… потому что тебе сегодня на работу. Да, да! Точно! Видишь, какой я молодец. И ты, и ты… Мы оба молодцы. Ещё и специально на видное место выставил, зная, каким проснёшься. Сегодня твоя смена, и тебе на работу. Ведь будет вполне естественно – просто одеться и пойти на работу. Справишься. Человеческое занятие. Они в основном так и проводят свои жизни. Не вру...

 

В студенчестве тоже держали за странного. От тебя за версту несло какой-то тайной. По крайней мере, им так казалось. Думали, что знаешь какой-то секрет… завалящий. Никого близко не подпускал. Ещё и это интриговало. Особенно девушек. Помнишь общагу? Make some love! Стены ходуном. По соседству, по углам, да об твою собственную спину ритмично бьётся чья-то голова. А что же ты? Ты просто молча пьёшь с теми, кто устраивает себе передышку. Знаешь, на марафонских дистанциях есть такие пункты. Правда, иногда чей-то рот впечатывается и в твои губы. Сквозь водочное онемение ты догадываешься, что это поцелуй. Так оно называется. Смотри-ка, с тобой целуются. То ли по ошибке, то ли распробовать. Убедиться, что ты не хладный призрак, застигнутый врасплох посреди их оргии юности.

 

Почему ты ей улыбнулся?.. На той неделе, и позавчера. Ведь я точно помню, что ты ей улыбнулся. Света – так написано на бейджике. Ты улыбнулся Свете. Должно быть, выглядел как полное чучело.

 

И вот ты выходишь из подъезда. И капюшон уже на голове, хотя дождя нет. Делаешь пару шагов, и дождь начинается. Пора уже с кем-нибудь на деньги спорить. Твоё лицо бледно. Подглазья. Когда ты последний раз подставлял кожу солнцу? Оно есть! Есть, есть… Ты частенько видишь его из окна. Знаешь, на что оно похоже. Но делаешь пару шагов, и… пора уже с кем-нибудь на деньги спорить.

 

И почему ты не доучился? Там же давали какую-то профессию. Не помнишь, какую? Не важно. Всё по стоянкам, насосным станциям, котельным. Сейчас ты в котельной?.. Да, вроде бы. Но я не об этом. Все твои работы – это край детской площадки. Специально, что ли, выбираешь? Всё твоё общение с остальным человечеством – по дороге на работу. В автобусе. Только там ты наиболее близок с ними, и даже это немногое тебя утомляет.

Долгая дорога на заводскую окраину. По пробкам битый час. Они входят и выходят, а тебя удивляет, что в этом маленьком городке столько людей. Ведь всегда разные. Ничьё лицо не узнать. Тебе невдомёк, что просто твоя голова так устроена, Даня. Голова твоя, Даня, устроена таким странным образом, что ты не запоминаешь людей. Неважно тебе, наверно. Вот песни ты помнишь. По ним дорогу и меряешь. Кто остановит дождь?.. Да откуда ж мне знать?! Кого-кого, а уж точно не меня об этом спрашивать. Или, не знал бы – так и не спрашивали? Твоя остановка, Даня. На этой песенке ты обычно сходишь. Иди уже в свою котельную и капюшон накинь. Говоришь, дождь кончился, пока ехали?.. Ты это серьёзно?..

 

 

Света

 

Обрушивается с неба серой непроглядной стеной. Ливень. Прячет его. Заштриховывает. Света уже едва различает. Вот он вроде бы на качелях: за сизой дымкой уголёк сигареты. Вот, Даня на краю детской площадки: едва читаемый силуэт меж кленовыми стволами. А вот он там и там… одновременно?.. чушь какая.

 

Проводил тогда до дома. Ни слова не сказал за всю дорогу. Она частила безделицей, чтобы создать видимость общения. Иначе не по себе. А он, временами подныривая под зонт, внимательно её разглядывал, словно для себя там что-то выясняя. Странный... Бежать тогда надо было. Ткнуть в бледную морду зонтом и бежать без оглядки. Но было странное ощущение, будто она у него в гостях. В этой убаюкивающей мороси. Несмотря на всю внешнею блеклость и невыразительность, под дождём от Дани веяло какой-то значительностью что ли, силой.

 

Не понять, чего он сейчас прячется? Или развлекается так? Света напряжённо застыла за занавеской. Телевизор надрывается. Выключить не получается. На пульт не реагирует. Да и глупо пытаться. Будто она не знает, что эти свои песенки включает и выключает только он сам. Разбудит же Люшу, сволочь такая! Или этого и добивается?

 

Не хотелось расставаться, когда проводил до подъезда. Боялась, что это всего лишь наваждение. С Даней всегда было странное чувство, что он не вполне рядом. Будто за краткие промежутки, когда моргаешь – исчезает. Ловила себя на мысли, что вот вроде бы рядышком идёт. А в следующий миг подотстал. А теперь опережает на несколько шагов.

Он как-то неловко, долго провозившись, достал из-за пазухи бутылку водки. Её это не возмутило. Этот нелепый жест. Рассмешил разве что. Так рассмешил, что пригласила подняться. Ведь дождь… мокнет ведь…

 

Даня приближается, временами пропадая в проливне. Тянет руки к окнам третьего этажа. Длинные худые руки. Выпрашивает. Свету начинает трясти от беспомощности и злости. Решительно одёргивая занавески, она рвёт на себя дверь балкона. Люша, слава богу, спит. Дождь оглушительно барабанит по дрожащим листам. Света вывешивается на полкорпуса на улицу, обрезаясь предплечьями об жесть. Бесцветье окропляется алым... [...]

 

 

 

(в начало)

 

 

 

Внимание! Перед вами сокращённая версия текста. Чтобы прочитать в полном объёме этот и все остальные тексты, опубликованные в журнале «Новая Литература» в июне 2020 года, предлагаем вам поддержать наш проект:

 

 

 

Купить доступ ко всем публикациям журнала «Новая Литература» за июнь 2020 года в полном объёме за 197 руб.:

Банковская карта:	Яндекс.деньги:	Другие способы:
		Наличные, баланс мобильного, Webmoney, QIWI, PayPal, Western Union, Карта Сбербанка РФ, безналичный платёж
После оплаты кнопкой кликните по ссылке: «Вернуться на сайт магазина»		После оплаты другими способами сообщите нам реквизиты платежа и адрес этой страницы по e-mail: newlit@newlit.ru

Вы получите доступ к каждому произведению июня 2020 г. в отдельном файле в пяти вариантах: doc, fb2, pdf, rtf, txt.