Академик Зализняк о квазилингвистике и Новой истории

На чтение потребуется два часа | Скачать: doc, fb2, pdf, rtf, txt | Хранить свои файлы: Dropbox.com и Яндекс.Диск

 

 

 

 

В 19 веке представители официальной лингвистической школы в угоду существующей политической конъюнктуре создали общую теорию о некоем индоевропейском предке ‒ прародителе большинства евроазиатских языков.^[28] Потребность в такой теории объяснялась просто. Поскольку к 19 веку лингвистам стало, наконец, ясно, что между многими языками и диалектами Евразии существует «известная полифоническая схожесть»,^[29] то, стало быть, у них должен быть какой-то общий исторический предок.^[30] А поскольку к середине 19 века европейские языковеды открыли-таки – впервые для мировой общественности(!) – индийский санскрит, оказавшийся на удивление схожим с языками Европы,^[31] то и дали этому мифическому предку соответствующее название – «индоевропейский язык».^[32]

 

Совпадений слов в европейских языках (по их звуковому и смысловому наполнению) действительно много. Так много, что говорить о них, как о случайных совпадениях или, если пользоваться терминологией Андрея Зализняка, редчайших исключительных явлениях, не приходится. Если бы академик толковал собственный же пример (СТРАННО-STRANO) не как случайное совпадение, а заявил бы (по сложившейся у лингвистов традиции), что древнее итальянское STRANO, скажем, в 14 веке перешло в молодой русский (старорусский) язык в виде значения СТРАННОСТЬ, то это было бы ещё полбеды (сейчас этим «аргументом» языковеды с «успехом» защищаются от нападок народных лингвистов). В таком случае хотя бы отпало понятное смущение, которое академик не мог не вызвать у эрудированной аудитории своим одиозным примером. Но уважаемый учёный этого не сделал, оставив своих слушателей в состоянии ложного познания.

 

Давайте вспомним, что точно таких же слов (обладающих общей полифонической природой) в русско-иностранных парах тьма тьмущая.^[33]

 

То, что и без научных выкладок представляется простым и очевидным, оказывается совершенно не видимым и вовсе не очевидным представителям современной науки. Которые заявляют, что будто бы великое множество схожих русско-иностранных пар, это не что иное, как или случайные исключительные совпадения, возникшие сами по себе, или всё-таки заимствования! Но не из русского языка в европейские, а непременно наоборот! Да, это мы уже слышали. Европа очень-очень старая. А вот России ‒ всего ничего, каких-то тыщу с небольшим лет.

 

Академик Зализняк не приводит каких-либо аргументов в пользу своего утверждения.^[34] Однако понять, почему он говорит именно так, можно и без дополнительных объяснений. Как мы видим, ученый попросту опирается на традиционную историографию. Происходит это автоматически. Как и у любого из нас. Поскольку «всем хорошо известно», что итальянская или, скажем, греческая культура значительно древнее русской, то не может быть и никакого сомнения в том, кто и у кого мог заимствовать слова.^[35]

 

С таким же успехом можно внушить себе, что рус. СИДЕТЬ (САДИТЬСЯ) и англ. SIT – это совершенно чужие друг другу слова, не имеющие между собой никакой связи.^[36] А явный звуковой и смысловой консонанс,^[37] видимый дилетанту невооруженным взглядом, это, опять-таки, всего лишь случайное совпадение.

 

Несомненно, и русичи, и англичане сидели, стояли, видели и т. д. независимо друг от друга. Но ведь разные народы каким-то образом описывали подобные явления посредством собственного языка. Подразумевается, что каждый народ должен был делать это автономно, а изобретаемые ими слова и понятия должны носить уникальный характер. Спрашивается: как же так вышло, что множество слов, имеющихся как минимум в десятке основных европейских языков, оказались вдруг для них общими? Кто и как это сделал?

 

Напомним читателю нашу простую мысль. Образцовый пример типичных ошибок любителей-лингвистов по Андрею Зализняку (STRANO-СТРАННОСТЬ), вовсе не является ни редкостью, ни исключительностью. Точно таких же родственных слов – великое множество.^[38] Обойти этот факт никак невозможно. Один лишь рекомендованный нами «Словарь параллелизмов», разработанный и представленный Анатолием Фоменко, имеет около 4 тысяч таких коренных основ, не считая множества производных от них.^[39] На деле же этих слов-родственников – значительно больше. Это вытекает из самих проводимых исследований – с каждым разом их количество возрастает. Как мы уже говорили, для современных лингвистов-изыскателей выпадает хороший шанс заняться подлинным мотивированным исследованием, исследованием на долгие плодотворные годы! Чёрт возьми, это же их профессиональный долг!

 

 

Рис. 5. Анатолий Фоменко, доктор, профессор, академик РАН

 

Следующим примером мы раскроем ещё одно чисто русское слово, имеющее аналогичное совпадение в других языках, которое, вопреки научному мнению, всё же трудно отнести к случайному совпадению:

КАКАТЬ, ΚΑΚΑ (в переносном смысле ‒ нечто нехорошее, плохое).

Латинское CACATURIO (КАКАТУРИО) переводится на русский, как ‒ ИМЕТЬ ПОЗЫВ НА ИСПРАЖНЕНИЕ. А другое латинское слово САСО (КАКО) совпадает по смыслу с русским ИСПРАЖНЯТЬСЯ. Есть это слово и в современном итальянском: CACARE – КАКАТЬ.

 

Кроме того, существует похожее слово и в греческом: κακο, κακία (ΚΑΚΟ, КАКИА), которое переводится, как зло, беда, несчастье, т. е. нечто нехорошее. Или греческое же ΚΑΚΟΣ (КАКОС) ‒ злой, злобный, плохой (человек). А вот слово ακακος (АКАКОС) переводится уже, как незлобивый. В данном случае звук А играет роль отрицания. Получается что-то вроде значения НЕ КАКА (человек).

 

В латинице существует крылатое выражение: «CACATUM NON EST PICTUM», которое более лаконично звучит все же на русском:

«Нагажено ‒ не нарисовано».

 

Не надо иметь сильное воображение, чтобы видеть в этой паре слов (КАКАТУМ-КАКАТЬ) схожие звучание и значение. Однако и Андрея Зализняка понять можно.

 

В нашем примере ему не надо будет оправдываться перед своим слушателем и доказывать, что у русских в каком-нибудь там 11 или 12 веке было другое слово, вместо глагола какать. И даже не надо никого убеждать, что русские заимствовали его от иностранцев, скажем, во время торговых контактов с Европой 14-15 веков. В таком варианте все это выглядело бы просто абсурдом.

 

Теперь академику будет трудно развернуть проблему на все «сто восемьдесят». Но когда допущенная ошибка будет осознана, несомненно, должна последовать и попытка как-то обосновать свой тезис, например, ссылками на древние русские летописи, где будет показано, что в 11 веке, мол, не было слова какать, а было другое, схожее по смыслу.^[40] Должны же были русские люди как-то это пикантное дело называть. Но почему же уважаемому ученому надо будет непременно это сделать?

 

Очень просто. Когда перестаёт работать теория по типу «редчайших исключений», на смену должна придти другая.^[41] Называется эта «старая, как мир, теория» так ‒ «Русский мир всегда был слишком молод и малоразвит, чтобы уважаемая старая Европа захотела заимствовать у нее слова в свой лексикон».^[42] Мол, это сами русские «подворовывали» у просвещённых европейцев иностранные слова.

 

Но тогда это ещё больше запутает ситуацию. Причина в том, что от такой перестановки «ценностей» академик опять-таки окажется в той же псевдоисторической ловушке, о которой мы говорили выше. Опираясь на традиционную историческую хронологию, Зализняку вновь придётся пропихивать происхождение русского какать в какой-нибудь 14 или 15 торговый век, разъясняя нам, что молодая Русь заимствовала-де это слово из греческого, которое в свою очередь попало туда из латыни и т. д.

 

Наше мнение состоит в том, что академику вообще бы не следовало говорить на аудиторию, что, мол, русское СТРАННЫЙ никаким боком не касается итальянского STRANO, и что эти слова-де сами собой сложились в единые графику, звук и смысл. Иначе, то же самое ему придется обосновывать и с парой CACATURIO-КАКАТЬ, и с сотнями и тысячами других, правда менее пикантных, чем КАКАТЬ, но вполне откровенных русских слов.^[43]

 

Мы утверждаем, что та «иностранная» часть так называемого «молодого русского словаря» (14-17вв.), изобилующая родственными словами, отнюдь не заимствована Русью из Европы в раннем или развитом средневековье.^[44] Всё было наоборот. Процесс шёл в другую сторону. Эпоха Возрождения-Просвещения^[45] характеризовалась, в первую очередь, массовым заимствованием новообразующимися европейскими странами именно русских слов, что объяснялось вполне естественной исторической заселённостью континента именно русскоговорящими племенами и союзами в период 13-15 вв.^[46] Следовательно, тотальная переработка новых европейских «языков» и «диалектов» под «официальные» началась или на рубеже начала 17 века (Смута и приход Романовых), или, как первые пробные попытки – в период серьёзного политического ослабления Руси, вызванного Опричниной.^[47] Причина в том, что вплоть до конца 16 века возможностей создавать новые, т. е. независимые от московской метрополии языки, да ещё в столь большой количестве, попросту ещё не было. Отсюда и вытекают все те преткновения и несуразности, с которыми мы сталкиваемся, когда разбираем очередное исключительное совпадение между каким-нибудь русским словом и его иностранным близнецом.

 

Таким же «исключительным» совпадением следует считать, вероятно, и пару ЛАКАТЬ-LACTEO, где русс. ЛАКАЛ, ЛАКАЮ, АЛКАЛ, АЛКАТЬ имеют в лат. LACTEO ‒ сосать грудь, содержать в себе молоко, LACTIS, LAC ‒ молоко, LOQUELA ‒ ЯЗЫК, LIQUAMEN ‒ сок, в нем. LECKEN ‒ лизать, schLECKEN ‒ лакать, в англ. LICK ‒ лизать, sLAKE ‒ утолять жажду, и в греч. ΛΕΙΧΩ (ЛЕИХО) ‒ лизать.^[48]