HTM
Номер журнала «Новая Литература» за февраль 2024 г.

Олег Золотарь

Зомбофарш

Обсудить

Рассказ

  Поделиться:     
 

 

 

 

Этот текст в полном объёме в журнале за октябрь 2022:
Номер журнала «Новая Литература» за октябрь 2022 года

 

На чтение потребуется полчаса | Цитата | Подписаться на журнал

 

Опубликовано редактором: Андрей Ларин, 20.10.2022
Иллюстрация. Автор: не указан. Название: «Скрин из компьютерной игры Wolfenstein». Источник: https://adonius.club/20114-zombi-nacisty-art.html

 

 

 

Попались!

На этот раз точно попались!

Лена бежит, но бежит почему-то очень медленно. Вижу её, словно в замедленной съёмке. Я удивлён, но только до того момента, в который осознаю: сам я бегу ещё медленнее. Раз уж всё время вижу спину Лены.

Лены, Леночки, Ленусика…

И не только спину. Зад тоже.

Великолепный зад. Совершенный.

Поражаюсь сам себе: через считанные мгновения меня, скорее всего, разорвут в клочья, а я думаю о заднице Лены. Но происходит именно так, и ничего поделать с этим я не могу. Вот такая я грязная свинья.

Хотя и не самая грязная. Ведь за столько времени я так и не осмелился оформить свои чувства в прямые намёки или ухаживания. Понимал, насколько глупо и неуместно это будет выглядеть. Не так давно Лена пережила тяжёлую утрату. Её жених Кирилл, с которым она делила все радости, горести, надежду и еду, переметнулся на сторону зомбофашистов. Причём сделал это сам, добровольно. Просто вышел к границе нейтральной полосы, поднял руки вверх и принялся ждать зомбопатруль.

Увы, наш Оазис III теряет своих обитателей. Голод, холод и отсутствие интернета заставляют людей изменять своим моральным ориентирам. Зомбофашисты этим прекрасно пользуются. В последнее время они даже не утруждают себя организацией облав. Пропаганда обходится дешевле и действует надёжнее любого оружия. Листовки, рекламные щиты – вся нейтральная полоса пестрит обещаниями: переходите на нашу сторону, здесь вас ждут жильё, еда и безлимит.

Люди склонны верить обещаниям, даже если те звучат из зубастой, окровавленной пасти. Удивляться этому не стоит. Когда все вокруг рвут друг друга на части, надежда на крепкие зубы легко вытесняет надежду на чистую совесть.

Предательство Кирилла надломило Лену. Надломило где-то очень глубоко, у самого основания её чувств и надежд. И хотя она старалась выглядеть приветливой и энергичной, в её взгляде всё чаще мелькала холодная мгла отчаяния. Того самого, настоящего отчаяния, которое заставляет человека искать своё будущее исключительно в своём прошлом и ограждает его от забот настоящего времени глухой стеной безразличия. Чтобы пробить эту стену, необходимо что-то более мощное, нежели сочувствие, разговоры по душам или наивные бредни о целительных свойствах времени. Чаще всего для этого нужна настоящая катастрофа.

И такая катастрофа в нашем Оазисе произошла.

Спустя полгода после предательства Кирилла основатель нашей колонии, Иван Фёдорович Ринберг, также угодил в лапы зомбофашистов. Грибосборная группа, которую возглавлял Иван Фёдорович, напоролась на учебный зомболагерь, не отмеченный на картах. Спастись удалось единицам. По словам выживших, Иван Фёдорович до последнего пытался увести зомбофашистов от основной группы, в результате чего был схвачен, укушен и обращён.

Для обитателей Оазиса это стало настоящим потрясением. Если представить наше поселение в образе механизма, то функционировать этот механизм мог только при условии, что все его шестерёнки вращаются слаженно, с нужным интервалом и в правильных направлениях. Потеря даже самого маленького винтика требовала калибровки всего механизма. Иван Фёдорович справлялся с этой задачей мастерски. Кинематические схемы надежды в его словах всегда обретали прозрачность простого человеческого доверия. И сам он оправдывал это доверие сполна. Все понимали, что в его лице Оазис лишился не просто очередной шестерёнки – он лишился своей главной опоры. Некоторое время механизм ещё продолжал работать, даже набирал обороты, но обрушение всей конструкции выглядело неизбежным.

Елизавета Ильинична Ринберг не нашла в себе сил продолжить дело супруга. Не сумев смириться с утратой, она перешла в зомбофашисты добровольно. Вместе с ней под клыки кровожадных тварей подставили свои затылки аграрии Воронцов и Шлеменко, картограф Кира Евгеньева, техник Самуил Князев, поэт Георг Волоколамский, плотники Зверев, Крыленко и Гадулевский. Следом за ними покидать Оазис стали уже рядовые обитатели. Покидать целыми семьями.

Именно в тот критический момент Лена вдруг очнулась. Лена, Леночка, Ленусик, всего лишь завмедблоком, обычная медсестра, взвалила на свои плечи бремя лидерства. И не просто взвалила, а сделала несколько важных шагов вперёд: отменила официальные звания, потребовала от людей обращаться друг к другу исключительно по именам, упразднила обязательные наряды на собирательство, перераспределила обязанности внутри самого Оазиса.

Она не спрашивала советов и разрешения, не требовала одобрения или поддержки. Просто делала то, на что растерянные жители Оазиса оказались неспособны. Заполнив заботами и хлопотами свою внутреннюю пустоту, Лена обнаружила редкое для людей качество – поставив крест на себе, она не собиралась ставить его на других. Именно это спасло наш Оазис, а заодно спасло и саму Лену. Вот уже два года она заставляла потерянных и отчаявшихся людей продолжать бороться с искушением оправдать собственную слабость силой чужих клыков.

Поэтому я видел в Лене, Леночке, Ленусике не только зад. Я видел в ней последнюю надежду на то, что за сплошной чередой потерь и предательств нас всё равно ожидает чистое небо, зелёная трава и люди, которые не изнывают желанием вонзить свои клыки в затылок ближнему.

Но именно сейчас наши затылки оказались как никогда близко к клыкам наших худших кошмаров.

Нас преследуют четверо гренозомбов. Вообще, это самые неповоротливые особи из зомбофашистов. У них нет крыльев, они медлительны, при равных условиях от них можно просто убежать. Но сейчас гренозомбы бегут налегке, тогда как на нас с Леной огромные рюкзаки, доверху набитые самой разной едой.

Эту еду мы похитили со склада гипермаркета Зомбоопт – огромного здания на окраине города, у самого выезда на кольцевую. Расположенное вплотную к лесному массиву, оно давно служило приоритетной целью наших вылазок. Харчрейд – так мы называем эти вылазки между собой. Звучит нелепо, даже смешно. Но не настолько, чтобы забыть, сколько наших товарищей погибло в попытке раздобыть хоть немного еды для тех, кто самостоятельно сделать этого не в силах.

До забора остаётся всего сотня метров, но сейчас это расстояние уверенно растворяется в бесконечности. Законы страха искривляют пространство и время не хуже законов физики. Метраж дистанции теряет своё значение, если приходится участвовать в забеге, в котором ты просто бежишь, а финишная черта сама догоняет тебя.

В качестве последней надежды в сознании отчаянно пульсирует мысль: что если бросить нашу добычу? В конце концов, главная цель зомбофашистов заключается не в том, чтобы просто убить нас. Их цель – перетянуть нас на свою сторону. Зомбофашисты нуждаются во всеобщем одобрении почти в той же степени, что и в сыром мясе. К тому же, гренозомбы не отличаются особой сообразительностью. Масса и непробиваемость шкуры – вот главные качества этих тварей. Отвлечённые понятия, вроде чувства долга, находятся у них в зачаточном состоянии и пока не до конца отделились от простого желания набить своё брюхо. Они вполне могут отвлечься, если бросить им что-нибудь вроде рюкзака с едой.

– Лена, бросай улов! – кричу Лене прямо на бегу.

– Хера с два!

– Бросай!

– Нет!

– Бросай!!!

Хриплое дыхание за спиной не оставляет времени на поиск аргументов – я дёргаю застёжки рюкзака. Вздох лёгкости ощущается крыльями за спиной, но облегчения этот вздох не приносит. Краем глаза я замечаю, как один из гренозомбов настигает Лену. Серая шинель мутным пятном заслоняет самое светлое, что осталось у меня в этой жизни. Я бросаюсь на помощь, прекрасно осознавая, что моих сил хватит в лучшем случае на то, чтобы оцарапать тупую физиономию гренозомба. Но если благодаря этому у Лены появится шанс ускользнуть, для меня этого будет достаточно. Единственное, о чём я могу сожалеть прямо сейчас – что так и не открылся в своих чувствах этой необыкновенной девушке.

К счастью, в самый последний момент Лена так же сбрасывает рюкзак и резко меняет направление движения. Неповоротливый гренозомб, вцепившись когтями в рюкзак, по инерции пролетает ещё несколько метров, спотыкается и со всего размаху падает прямо на асфальт. Каска слетает с его головы, морда встречается с асфальтом. Гренозомб рычит от досады и бессилия – такая туша не может подняться на ноги быстро.

Теперь мы с Леной, Леночкой, Ленусиком летим быстрее ветра. Добегаем до забора и ныряем в дыру, которую проделали по пути сюда. Радостно звенит сетка, торжественно трещит рвущаяся ткань (это мой свитер, но я даже не отвлекаюсь на подобную мелочь), а дальше нас проглатывает обволакивающая тишина леса. Топот сменяется шуршанием иглицы и мха, вокруг мелькают кусты, ветви, стволы деревьев. В лесу уже темно. Ветви бьют по нашим лицам, словно пытаясь привести нас в чувство. Ведь мы в безопасности, погони за нами нет. Можно остановиться, отдышаться, привести себя в порядок. И всё же мы продолжаем бежать до старой поваленной ветлы, у которой часом ранее обсуждали детали предстоящей вылазки.

И вот мы снова здесь. Падаем прямо на землю, подползаем к покрытому мхом стволу и замираем. Дыхание не спешит возвращаться в своё привычное русло. Дрожь накрывает руки, ноги, проникает в мысли.

– Еле спаслись, – шепчу я.

Лена не отвечает. Она очень устала. Я знаю, что Лена экономит еду и большую часть своего пайка отдаёт детям. Их в Оазисе III осталось всего пятнадцать. Семеро из них – круглые сироты. Лена тратит на них всё своё свободное время, при том что свободного времени у неё практически нет.

Я регулярно пытаюсь убедить Лену в том, что ей нельзя забывать о себе. Объясняю, что в противном случае она с большей вероятностью рискует угодить в лапы зомбофашистов, и тогда дети останутся брошены на произвол судьбы. Лена каждый раз обещает «как-нибудь непременно выспаться», «как-нибудь непременно поесть», но этим обещанием суждено оставаться всего лишь словами. А слова для Лены всегда значили меньше, чем действие. Вот и сейчас я не сомневаюсь – Лену волнует не то, что мы были на волосок от гибели. Её терзают сожаления о том, что мы в очередной раз остались ни с чем.

– Нужно вернуться и попробовать ещё раз, – отдышавшись, говорит Лена.

– Не лучшая идея.

– Это не идея. Это необходимость.

– Лена, это безумие. Склады под надёжной охраной. У нас нет шансов. Нужно вернуться в Оазис и пересмотреть стратегию снабжения. Возможно, придётся ещё раз урезать пайки.

– Ты серьёзно рассчитываешь бороться с зомбофашизмом, урезая пайки? – отвечает Лена. – Уже сегодня многие думают о том, чтобы добровольно отдать своих малюток в зомбоюгенд. Люди видят в этом будущее своих детей, понимаешь? Они становятся зомбофашистами ещё до того, как им прокусили хребет.

Я понимаю, что Лена имеет в виду. Неделей ранее Оазис покинула семья Савойловых. Милые люди, одни из старожилов и основателей нашего поселения. Они прямо так и ушли – взявшись за руки. Их дочка Ниночка не хотела покидать Оазис. Ей было страшно, она плакала, просилась к Лене, но холодные руки родителей увлекали её к зомбогранице.

Через три дня один из разведывательных отрядов наткнулся на окровавленное платьице Ниночки. У ребёнка не оказалось склонности к зомбофашизму, поэтому её попросту разодрали на части и съели. А вот останков её родителей обнаружено не было. Значит, они пережили зомбофикацию успешно. Хотя Лена права – зомбофашистами они стали гораздо раньше.

– Нам нужны запасы не для того, чтобы держаться, – тихо говорит Лена. – Запасов не осталось вовсе. Нам нужно раздобыть еды, чтобы добраться до Оазиса IV или даже до Оазиса V. Хотя бы довести туда детей. Таков наш план.

Я не нахожу, что ответить Лене. С этими пещерными поселениями я знаком не понаслышке. С большим успехом их можно назвать гробами, нежели дверью в новую жизнь. Бункера, бесконечные тоннели, чёткая субординация, выстроенная система наказаний и постоянный карантин, ставший стилем жизни и образом мышления.

– Ты столько труда вложила в наш Оазис. И теперь ты всё бросишь? Бросишь свою мечту?

– Иногда ценность мечты заключается в том, что она помогает перестать мечтать, – отвечает Лена, поднимаясь на ноги и проверяя фонарик. – Я пойму тебя, если ты не пойдёшь. Я не могу тебе приказывать.

– Ты и не должна мне приказывать. Я с тобой в любом случае. Ты же знаешь.

– Спасибо, – отвечает Лена.

Мы снова направляемся к зомбомаркету. Даже сквозь ветви деревьев просвечивается его огромная вывеска. Неоновые буквы уверенно разрезают ночную тьму, заставляя тени сжиматься сильнее и прятаться за стволами деревьев.

Мы приближаемся к забору. До слуха долетает шум проезжающих по трассе зомбомобилей. Вдалеке можно разглядеть окна ближайших микрорайонов. Силуэты зданий, многоэтажек, несколько труб с мерцающими предупредительными огнями.

Внешне это самый обычный город. Кажется, в него можно легко вернуться. Достаточно сделать всего лишь шаг, и ты снова станешь его частью, вольёшься в его ритм, найдёшь своё место и приблизишь своё будущее вплотную к своему прошлому. Пожалуй, в этом и заключается главная сила пропаганды зомбофашизма – она не стремится изменить обёртку жизни. А ведь для многих жизнь заключается именно в этой обёртке.

В отличие от меня, Лена не тратит время на отвлечённые размышления. Она смотрит в бинокль и внимательно изучает обстановку.

– Вон там, справа, за главным корпусом, – говорит она шёпотом, протягивая мне бинокль. – Небольшое здание.

Я не сразу понимаю, о каком здании идёт речь. В бинокль видно плохо. Угол небольшого кирпичного строения, пандус, роллеты. Мне строение не кажется интересным.

– По-моему, это что-то техническое.

– Смотри внимательнее! Вентиляция на крыше, кондиционеры. Это склад!

– Больше похоже на морг.

– Зачем зомбофашистам морг? Ты не хуже меня знаешь, что они своих не хоронят, а съедают за поминальным столом. Это наверняка склад службы доставки. Пандус низкий, как раз для легковых зомбомобилей.

– Никогда не понимал, зачем зомбофашистам нормальная еда, если они предпочитают сырое мясо?

– Знаешь, люди, которые не понимают логику зомбофашистов, вызывают у меня особую симпатию, – грустно говорит Лена.

На этот раз мы не тратим время на обсуждение плана, потому что в наших обстоятельствах его попросту не может быть. Нам остаётся чистое безумие с огромным количеством переменных, которые совершенно не зависят от нас, но от которых, в свою очередь, полностью зависят наши жизни.

Что если роллеты будут заперты на замок? Что если зомбофашисты включат прожекторы? Возможно, они уже наблюдают за нами и только выжидают, когда мы сунемся на их территорию.

Я не озвучиваю свои опасения Лене. Она наверняка понимает всё не хуже меня. И при этом она двигается вперёд.

Мы снова пролазим в ту самую дыру, но в этот раз по территории передвигаемся вдоль забора, не рискуя ступать на пустынную парковку. Редкие кусты и контейнеры для сбора отходов едва ли претендуют на роль надёжных укрытий, но сейчас хочется спрятаться в первую очередь от собственных сомнений.

Обогнув парковку, мы некоторое время выжидаем за навесом для сбора тележек, наблюдая за дорогой, которая проходит с противоположной стороны гипермаркета. Там светят фонари, но машин нет. Улица пустынна. В будний день зомбомасса предпочитает закупаться в самом городе. Только это и оставляет нам шанс подобраться к складам достаточно близко.

Короткими перебежками мы приближаемся к зданию и проверяем роллеты. Они закрыты, но не заперты на замки. Даже в темноте я замечаю воодушевление в глазах Лены. Она берётся за роллету с одной стороны, я с другой, и мы тихонько приподнимаем её. Ровно настолько, чтобы проникнуть внутрь.

Внутри прохладно. Лена не ошиблась – это действительно продовольственный склад. Фонарик нерешительно выхватывает из темноты ряды стеллажей, жёлтую разметку на полу.

Но радоваться нечему – стеллажи пусты. Лишь в самом конце склада, у его дальней стены, в свете фонарика мелькает несколько картонных коробок. Возможно, просто макулатура или просрочка. Чтобы это проверить, нужно отойти на порядочное расстояние от выхода. Это риск, который только на словах считается делом благородным, а на самом деле всегда следует бок о бок с самым настоящим отчаянием.

Мы быстро проходим между стеллажей и проверяем коробки.

– Макароны! Здесь макароны! – шепчет Лена.

На одной из нижних полок меня ожидает ещё более приятный сюрприз. Завёрнутые в полиэтилен, там лежат колбасы. Свинина, говядина, высший сорт.

– Колбасы!!! – шепчу я Лене. – Здесь колбасы! Дофига колбас! Просто дофигища!

– Зашибись! Грузи прямо в коробки! Заберём, сколько сможем унести.

Но то, что унести продукты не получится, становится понятно быстро. В помещении вспыхивает свет. Длинные ряды ламп загораются по очереди, громкими щелчками обнажая жестокую истину – это ловушка. Глупая, но раз уж она сработала, глупым остаётся считать только самого себя.

 С противоположной стороны склада со скрипом распахивается массивная железная дверь, и в помещение врывается десяток гренозомбов. На этот раз путей отхода у нас нет вовсе.

Я успеваю ударить одного из нападающих, но ответный удар сбивает меня с ног и окутывает сознание мутной пеленой. Сквозь туман я вижу, что Лена также лежит на полу. Её также бьют. Бьют ногами. Гренозомбы работают увлечённо, наглядно демонстрируя широкий размах своих узких жизненных устремлений.

Наконец нас выволакивают на погрузочную площадку, ставят на колени и заставляют опустить головы.

Через минуту в помещение вальяжно входит группензомб. Как водится, молодой зверощенок при полном параде: кожаный плащ, до одури начищенные сапоги, нелепая фуражка, похожая на параболическую антенну, и трость, на вершине которой претенциозно красуется земной шарик, до холодного блеска отполированный ухоженной, но мертвецки-бледной рукой.

– Так-так-так, – расплывается в самодовольной улыбке группензомб. – Кто здесь у нас? Крысы? О! Целых две!

– Сам ты крыса! – отвечает Лена.

Её лицо окровавлено, один глаз заплыл, но она из последних сил пытается хотя бы пнуть удерживающих её гренозомбов. Те стоят, словно каменные глыбы. В присутствии старшей звероособи гренозомбы теряют последние признаки живых существ. Теперь это сплошной монолит бездумной покорности. Зомбочесть во всей её отталкивающей красе.

– Серьёзно?! Я – крыса? – наигранно ухмыляется группензомб. – Что ж, интересная точка зрения. Это даже можно назвать теорией. Но ведь любая теория нуждается в проверке практикой, не так ли? Что ж, смотри! И смотри внимательно!

Группензомб медленно проходит между стеллажей, берёт батон вареной колбасы и возвращается к Лене. Его взгляд светится безумным торжеством. Он подсовывает колбасу вплотную к лицу Лены.

– Видишь? Видишь?! Если мне нужна колбаса, я могу просто подойти и взять её. Мне не нужно её воровать. Воровать продукты приходится крысам. А значит, крысы – это именно вы!

– Поп**ди мне ещё, урод х*ев! – огрызается Лена.

Группензомб отступает на несколько шагов, наигранно морщится, разочарованно взмахивает руками.

– Ох! Ах! Ой-ой-ой! Сколько злобы! Сколько ненависти! Одно сплошное сквернословие. Хотя чего ещё ожидать от грязных крыс? Ведь вам неизвестны законы простого человеческого общения. Вы вообще знаете, как общаются настоящие люди? Хотите узнать?

Группензомб продолжает разыгрывать свой нелепый спектакль. Он вынимает из кармана широкий зомбофон, медленно проводит по экрану языком. Экран вспыхивает, от стен склада прохладным эхом отражается знакомая мелодия Франсиско Тарреги. Группензомб включает громкую связь и надавливает иконку вызова. Раздаётся несколько протяжных гудков, после чего из зомбофона доносится хрипловатый, слегка удивлённый голос.

– Да? Я слушаю!

– Герберт? – обращается к своему собеседнику группензомб. – Привет, Герберт! Это Андрес! Андрес Федосеев. В старших классах школы мы сидели на одной цепи, помнишь?

Голос собеседника заметно оживляется.

– Хей-хо, Андрес! Какой приятный сюрприз! Что делаешь, дружище?

– О, Герберт, я сейчас на службе!

– Рад за тебя, Андрес! Надеюсь, у тебя всё в порядке?

– Всё в полном порядке, Герберт! В полнейшем! Можешь убедиться в этом сам.

Группензомб по очереди фотографирует нас с Леной и отсылает снимки своему собеседнику.

– Вау! – восторженно отзывается тот. – Я горжусь тобой, Андрес! Прекрасный улов. Как приятно осознавать, что общая безопасность находится в твоих надёжных руках!

– А чем занят ты, Герб? – интересуется группензомб.

– Я ужинаю, бро!

– А не пришлёшь ли ты мне фото своего ужина, дружище?

– С удовольствием, бро!

Зомбофон снова всхлипывает и группензомб внимательно изучает полученное изображение.

– Должен сказать, что у тебя шикарный ужин, Герберт! – говорит группензомб. – Рад, что ты не забываешь об овощах! Это очень важно! И очень полезно! Что ж, приятного аппетита, Герб! Не буду отвлекать тебя от столь приятной трапезы. К тому же, меня ждёт долг.

– Спасибо, Андрес! Удачной тебе службы!

– Благодарю, Герб! Споки-споки!

Группензомб деловито кладёт зомбофон обратно в карман и с нескрываемым превосходством смотрит на Лену.

– Вот так общаются люди, – нравоучительно говорит он. – Так общаются друзья. Культурно, естественно, воодушевлённо. И, несмотря на то, что вы всего лишь грязные крысы, мой долг предложить вам дружбу и тем самым предоставить шанс стать настоящими людьми.

– А тех, кто не согласится стать кровожадными выродками, вы тут же разорвете на части и сожрёте. Такова ваша дружба? – едко отвечает Лена.

Самодовольная ухмылка снова искажает физиономию группензомба.

– Таково требование природы. Биология выглядит жестокой, но только для тех, кто не понимает всей щедрости её законов. Ведь человеку дана редкая привилегия пользоваться своим разумом и самому выбирать, что лучше – быть настоящим человеком или оставаться грязной крысой? Выбор – это риск. Риск – это честь. А честь – это жизнь. Ну, и каков будет ваш выбор?

Плевок Лены достигает физиономии группензомба с филигранной точностью. На мгновение зверощенок теряет своё рисованное самообладание. Он громко рычит, гримаса омерзения делает его лицо похожим на кулак. Но тяжесть погон быстро охлаждает его пыл и заставляет вернуться к патетике безнаказанного превосходства. Напустив на себя возвышенно-оскорблённый вид, группензомб достаёт расшитый васильками платок, после чего долго и старательно вытирает лицо.

– Это так невежливо, – всхлипывает группензомб. – Вам предлагают жизнь, полный соцпакет, а вместо благодарности вы плюёте мне в лицо. Но знаете, я не обижен. Нет, мне не на что обижаться. Ваш глупый жест не имеет смысла, потому что смысла не имеет сама ваша жизнь. Вот именно поэтому не вам ей и распоряжаться.

Группензомб приближается к Лене и приоткрывает свой рот. Оттуда высовывается тонкий язычок-щупальце с присоской на самом кончике – так называемая идеологическая пиявка.

Именно с её помощью зомботвари определяют склонность обычных людей к зомбофашизму. Определяют быстро и безошибочно. Так, как самим людям сделать этого никогда не удавалось.

С самого начала зомбовспышки учёные, политики, журналисты и простые граждане пытались понять, почему большинство людей так быстро превращается в сильных и кровожадных тварей, и лишь малая часть демонстрирует устойчивый иммунитет к этой заразе.

Учёные что-то лепетали о скрытом гене фашизма, политики громогласно объясняли происходящее деятельностью вражеских биолабораторий и слабым патриотическим воспитанием масс. Рядовым гражданам оставалось только разрываться между домыслами и дефицитом гречки. Огромное количество мнений, гипотез и ограничений быстро переплелось в единую истерию, поглотившую остатки здравого смысла. Ни прививки, ни патриотические концерты не смогли остановить зомбофашизм. Полноценной борьбы с ним не получилось. Ведь фронт этой борьбы проходил не по картам или границам государств. Он пролегал прямо по линии собственного затылка, а врагом мог оказаться любой, даже самый близкий человек.

Сперва группензомб берёт пробу у Лены, затем подходит ко мне. Я пытаюсь сопротивляться, но это только вызывает у группензомба смех.

– Не бойся, это не больно! – издевательски говорит он.

– Ып-ып-ып-ып-ып! – натужно хохочут гренозомбы, поворачивая своими лапами мою голову ближе к пасти.

Через мгновение я ощущаю слабый укол на щеке. После этого группензомб некоторое время деловито расхаживает взад-вперёд, причмокивая губами.

– Что ж, несколько неожиданно, но… Решать не нам, нам – исполнять! – громко произносит группензомб самый известный лозунг зомбофашизма, после чего направляется к Лене.

С каждым шагом его морда вытягивается, рот превращается в самую настоящую пасть. Желтые клыки с нетерпением выглядывают наружу.

Группензомб готовился к укусу. Значит, у Лены имеется склонность к зомбофашизму.

Впервые я вижу её по-настоящему испуганной.

– Только посмей, сука! – в отчаянии кричит Лена.

– И что же меня остановит? – издевательски рычит в ответ группензомб, после чего хищным рывком впивается клыками в затылок Лены.

В этот момент наши с Леной взгляды встречаются. Я успеваю заметить в её глазах застывший ужас, который очень быстро вытесняется холодной пустотой. Лена, Леночка, Ленусик падает в бездну. Падает уже навсегда. Падает в страшное небытие, которое по непонятной прихоти мироздания продолжает оставаться бытием.

Взгляд Лены гаснет очень быстро. Её тело падает на бетонный пол, из затылка сочится кровь. Гренозомбы удовлетворённо смотрят на тело хрупкой девушки, похрюкивая от удовольствия.

Тело Лены несколько минут остаётся неподвижным. Затем его начинает бить мелкая дрожь. Постепенно она усиливается и перерастает в самые настоящие конвульсии. Лена мечется по полу, в её грудной клетке что-то громко хрустит, спина выгибается дугой, суставы выворачиваются в неестественных направлениях. Лену рвёт чёрной жижей, у неё выпадают зубы, на руках и ногах пробивается грубая шерсть. Под напором набухающих мышц её одежда разрывается на куски и лоскутами свисает с голых рёбер. Лицо постепенно уступает место уродливой волчьей морде.

Это начальный этап зомбопревращения. Самый мучительный и неприглядный. Я видел подобное не раз. За ним последует малосознательное ацефальное состояние от трёх дней до четырёх недель. На это время зомбоособь помещается в лагерь, откармливается сырым фаршем, подвергается жестокой идеологической дрессуре и приучается к основным нормам поведения зомбомассы. В этот период трансформация так же происходит, но уже в обратном направлении. По непонятным причинам зомбофашистам просто необходимо выглядеть достойными и полноценными людьми. Я знаю, что всего через несколько месяцев Лена снова станет похожа на саму себя. Изменится только цвет глаз и музыкальные предпочтения. Но зверь, который только что вырвался из неё наружу, останется в ней уже навсегда.

Сейчас Лена стоит на четырёх лапах. Её пасть открыта. Желтые глаза с подслеповатой ненавистью смотрят вокруг.

– Меньше десяти минут! – удовлетворённо произносит группензомб, сверяясь с часами. – Многообещающий экземпляр!

Он снова достаёт зомбофон и делает несколько снимков Лены. Вспышка заставляет её вздрогнуть. Она ощетинивается, оскаливает клыки и громко рычит.

Группензомб тут же прячет зомбофон в карман и обращается к Лене командным голосом.

– Встать! Встать!!! – громко командует группензомб. – На задние лапы! Настоящие люди ходят только на задних лапах!

Лена пытается подняться, но ей не удаётся. Группензомб повторяет своё требование ещё громче, на этот раз подкрепляя его ударами трости. Лена поджимает хвост и снова пытается встать. Её снова ждёт неудача. Трость группензомба взмывает в воздух в очередной раз.

Гренозомбы с умилением наблюдают за происходящим. Кажется, их охватывает чувство купированной ностальгии, в которой первичной дрессуре отводится роль необходимого жизненного опыта.

Команды и избиение продолжаются до тех пор, пока Лене не удаётся устоять на задних лапах.

– Вот умница! – говорит группензомб.

Он перестаёт колотить Лену и властным жестом указывает ей на дверь.

Медленно, едва удерживая равновесие, Лена направляется в коридор. Группензомб гордой походкой следует за ней. У порога он останавливается, поворачивает голову к гренозомбам и кивает в мою сторону.

– Этого можете съесть. Толку с него не будет. Совершенно бесполезная мразь.

Вслед за Леной группензомб скрывается в тёмном коридоре под одобрительное рычание гренозомбов.

В отличие от старших особей, гренозомбам практически не приходится изменяться внешне. И без того не слишком похожие на людей, они всего лишь слегка покрываются шерстью. Теперь они готовы ощутить полноту своей жизни, которая для них заключается в чужой смерти.

Но гренозомбов отвлекает шум. Этот шум доносится из коридора. Там слышны сдавленные крики, громкое рычание, лай, звуки отчаянной, но едва ли равной борьбы.

Гренозомбы в замешательстве. Они обмениваются взглядами, пожимают плечами, нерешительно всматриваются в тревожную темень коридора.

Спустя мгновение оттуда прямо через порог переваливается... [👉 продолжение читайте в номере журнала...]

 

2022

 

 

 

[Конец ознакомительного фрагмента]

Чтобы прочитать в полном объёме все тексты,
опубликованные в журнале «Новая Литература» в октябре 2022 года,
оформите подписку или купите номер:

 

Номер журнала «Новая Литература» за октябрь 2022 года

 

 

 

  Поделиться:     
 
508 читателей получили ссылку для скачивания номера журнала «Новая Литература» за 2024.02 на 28.03.2024, 19:50 мск.

 

Подписаться на журнал!
Литературно-художественный журнал "Новая Литература" - www.newlit.ru

Нас уже 30 тысяч. Присоединяйтесь!

 

Канал 'Новая Литература' на yandex.ru Канал 'Новая Литература' на telegram.org Канал 'Новая Литература 2' на telegram.org Клуб 'Новая Литература' на facebook.com Клуб 'Новая Литература' на livejournal.com Клуб 'Новая Литература' на my.mail.ru Клуб 'Новая Литература' на odnoklassniki.ru Клуб 'Новая Литература' на twitter.com Клуб 'Новая Литература' на vk.com Клуб 'Новая Литература 2' на vk.com
Миссия журнала – распространение русского языка через развитие художественной литературы.



Литературные конкурсы


15 000 ₽ за Грязный реализм



Биографии исторических знаменитостей и наших влиятельных современников:

Алиса Александровна Лобанова: «Мне хочется нести в этот мир только добро»

Только для статусных персон




Отзывы о журнале «Новая Литература»:

24.03.2024
Журналу «Новая Литература» я признателен за то, что много лет назад ваше издание опубликовало мою повесть «Мужской процесс». С этого и началось её прочтение в широкой литературной аудитории .Очень хотелось бы, чтобы журнал «Новая Литература» помог и другим начинающим авторам поверить в себя и уверенно пойти дальше по пути профессионального литературного творчества.
Виктор Егоров

24.03.2024
Мне очень понравился журнал. Я его рекомендую всем своим друзьям. Спасибо!
Анна Лиске

08.03.2024
С нарастающим интересом я ознакомился с номерами журнала НЛ за январь и за февраль 2024 г. О журнале НЛ у меня сложилось исключительно благоприятное впечатление – редакторский коллектив явно талантлив.
Евгений Петрович Парамонов



Номер журнала «Новая Литература» за февраль 2024 года

 


Поддержите журнал «Новая Литература»!
Copyright © 2001—2024 журнал «Новая Литература», newlit@newlit.ru
18+. Свидетельство о регистрации СМИ: Эл №ФС77-82520 от 30.12.2021
Телефон, whatsapp, telegram: +7 960 732 0000 (с 8.00 до 18.00 мск.)
Вакансии | Отзывы | Опубликовать

Актуальные новые букмекерские конторы в России
Поддержите «Новую Литературу»!