Остаётся дом ваш пуст

 

Купить в журнале за май 2019 (doc, pdf):

 

На чтение потребуется 40 минут | Цитата | Скачать в полном объёме: doc, fb2, rtf, txt, pdf

 

 

 

 

Только когда она отходит ко сну, по телевизору начинается что-то интересное.

 

Я презираю себя. Когда место любви всей жизни пустует, я могу найти на эту роль мерзейшее создание в городе, и меня вовсе не извиняет тот факт, что для создания иллюзорной близости между нами женщин я выбираю не совсем без претензии. Лучше других подходят девки с непонятными творческими амбициями и пошлые провинциальные жрицы любви, отличающиеся знанием какого-то иностранного языка, на котором им не с кем говорить. Надо сказать, в провинции каждая записавшаяся в лито имени Стерна поэтесса считает себя Ахматовой. Я знал много этих лингвисток. Любая, кто отдалась турку под пальмой, считала блядство незыблемой основой европейской демократии. А себя – европейкой.

 

Бог с ним, меня никто не заставляет вытаскивать из пустоты этих несчастных и быстро увядающих профурсеток.

В мае я позвонил бывшей жене. Проснулся обычным утром, почистил зубы без пасты, которую выдавливать мне было лень, и набрал номер.

– Ты бы хотела сойтись? – спросил я из чистого любопытства.

– Не знаю. Так неожиданно. Надо прикинуть, – сказала она.

Всё было кончено задолго до развода. Мы начали забывать, в ссоре мы или нет. Наш мир был похож на ссору, а ссоры всё больше напоминали мир. Мы вели любовное дело с лицами аутичных мальчиков, играли в «убить крота» так самоотверженно, что забывали дышать. Нас оттянули от игрового автомата, а мы всё ещё размахивали резиновым молотком, волоча костлявые ноги. А потом я остался один.

Тогда на горизонте и появился Руфи.

 

– Брось ты эту вульгарную привычку, курить перед тем, как войти в приличный дом, – сказал он, когда мы уселись за барной стойкой дорогого кафе.

Он выглядел усталым. Его лысая черепушка похожа была на велосипедный шлем, блестящий конус которого уходил аэродинамической каплей назад. В верхушке этого сдвинутого на макушку конуса фиолетово-зелёной полосой отражался плафон. Я попытался пересесть.

– Пётр, мы можем поменяться местами?

– Меня раздражает эта щепетильность в вопросах комфорта.

– Дело не в комфорте.

– Ах, пардон. Я забыл. Вы – варвар, хотите сидеть лицом ко входу, чтобы успеть среагировать, если в зал ворвутся другие особи мужского пола, вооружённые дубинами?

– Если угодно.

Его коричневые кожаные туфли напоминали больших тараканов.

 

– Ладно, не обижайтесь я сегодня не в духе. Концерт был ужасный.

– Правда?

– Неужели не заметили, когда отвалился фонарик? Вы действительно варвар. Но мне это нравится.

– Правда? – из чистого любопытства спросил я.

– Не это, конечно. Ты знаешь, что. Устрой одну из своих этих штук.

– Не сегодня. Прости, но не сегодня.

– Я тебя очень прошу. Я сыграю вечером, что попросишь.

Я подумал. Он не такой простой. Напоминает волейболиста. Даже не обычного, а одного из тех, что играют на пляже во время Олимпийских игр. Их называют «пары». Загорелый атлант в стильных очках, на рояле он играет божественно.

Почему он заметил меня, я сам себе ответить боялся.

– Хорошо, – сказал я, – о чём?

– О сегодняшнем концерте.

– Хорошо. Только недолго. Жаровни на Крымском валу распространяли дымные запахи. Над входом в новую Третьяковку светились два исполинских экрана, а между ними, как Стоунхендж, отбрасывала тени в лучах заходящего солнца надпись «Искусство XX века». В витрине на листе А4 я заметил объявление «Финисаж выставки «Некто 1917». Первый в России показ эйзеновского фильма «Октябрь» в сопровождении оркестра Моссовета под руководством Петра Руфи».

Волонтёры стояли на выданье в фойе. У ящиков с инструментами спорили о чём-то отвлечённом музыканты. Кудрявый кларнетист с рыхлыми щеками, покрытыми неизбывной щетиной, говорил: «В полпятого! Раньше приходить смысла нет».

Тощий барабанщик с выбритыми висками хамил ему в ответ: «Лимита я замкадашная. Не доеду до пяти!».

Инструменты – альтер эго музыкантов. У каждого свои темперамент и характер. И равноправия между ними быть не может. Самая красивая мелодия – ничто в сравнении с дробью, монотонными ударами, гипнотизирующими, как рука мастурбирующего.

Девушка возникла из глубин пространства под лестницей, подошла ко мне и сказала: «Вы по волонтёрской программе? Кто вы?».

Я ткнул пальцем в её планшет, на фамилию, не отмеченную галочкой.

Она радостно улыбнулась.

Красный рояль стоял на втором полуэтаже, за башней Татлина. Нам нужно было протащить его двадцать метров до лестницы.

Мы натянули экран, установили кинопроекторы на площадке между этажами, затащили бобины с фильмом. И, когда все расположились на банкетках, появился длинный мужчина. Лысина его блеснула, как золотой шлем Македонского. Он был в коричневом тонко-дублёном пальто и напоминал друга капитана Гранта. Скрывшись под лестницей, он вернулся через минуту, преобразившись. В бархатном фраке цвета вишни и в замшевых туфлях, как у Андерсена.

Когда зрители успокоились и стали оглядываться по сторонам, свет погас, только кинопроектор световыми кружками бросал отблеск на лестницу.

Музыканты играли без перерывов. На экране – кололи штыками, женщины широко разевали рты, кто-то падал в лужу лицом, дети хлопали в ладоши, мелькали надписи «Требуем Керенского», «Рабочая и крестьянская революция совершилась». Кто-то тонул в тёмной воде, статуи укоризненно смотрели в зрительный зал, матросы вскрывали дверь бункера, радостный босяк отобрал у немецкого, австрийского солдата пиковую каску. Дикий карнавал безумия вернулся в Москву.

Литаврист деликатно опускал мягкую колотушку на мембрану: «Бом!». А барабанщик стучал: «Тр-р-р-р-р». Молодой человек на экране выпустил пену изо рта и умер. И снова люди бежали по ступеням.

Музыканты срывали листы с пюпитров и бросали, как с отрывного календаря, на пол. Красный рояль звенел, скрипки визжали. Колесо проектора крутилось всё быстрее, и киномеханик подбрасывал на него новые бобины. Паровоз мчался по экрану. Стопка прокрученных бобин росла, листы покрыли пол вокруг оркестра. Большевики с экрана, казалось, вот-вот перестанут вершить перманентную революцию и вырвутся в зал. И в этот момент с нот пианиста отлетел фонарик. И тут у меня неожиданно случился... [...]

 

 

 

Внимание! Перед вами сокращённая версия текста. Чтобы прочитать в полном объёме этот и все остальные тексты, опубликованные в журнале «Новая Литература» в мае 2019 года, предлагаем вам поддержать наш проект:

 

 

 

---

Купить доступ ко всем публикациям журнала «Новая Литература» за май 2019 года в полном объёме за 197 руб.:

Банковская карта:	Яндекс.деньги:	Другие способы:
		Наличные, баланс мобильного, Webmoney, QIWI, PayPal, Western Union, Карта Сбербанка РФ, безналичный платёж
После оплаты кнопкой кликните по ссылке: «Вернуться на сайт магазина»		После оплаты другими способами сообщите нам реквизиты платежа и адрес этой страницы по e-mail: newlit@newlit.ru

Вы получите доступ к каждому произведению мая 2019 г. в отдельном файле в пяти вариантах: doc, fb2, pdf, rtf, txt.