Жертвенник. О сакральном и профанном литературного творчества

На чтение потребуется 12 часов | Скачать: doc, pdf, rtf, txt | Хранить свои файлы: Dropbox.com и Яндекс.Диск

 

 

 

«Предмет становится сакральным в той мере, в какой он воплощает (иначе сказать, открывает) нечто иное, нежели он сам… Иерофания предполагает избрание, четкое отделение иерофанического объекта от всего остального, что его окружает».

«Все необычное, уникальное, новое, совершенное или чудовищное становится вместилищем магико-религиозных сил и, в зависимости от обстоятельств, предметом поклонения или страха – в силу того, что сакральное всегда вызывает амбивалентные чувства».

«Совершенство, в какой бы области оно ни проявлялось, пугает; именно в этом сакральном или магическом значении совершенства следует искать объяснение тому страху, который даже в самых цивилизованных обществах проявляют в отношении святого или гения. Совершенство не принадлежит нашему миру. Оно есть нечто иное, нежели этот мир, или же приходит к нам из других краев».

«Странные, необычные вещи, непривычные зрелища, невиданные обычаи, незнакомая пища, новые способы действования – все это рассматривается как проявления скрытых сил. У новогебридских тана все несчастья приписывались недавно прибывшим белым миссионерам. Список этих примеров можно легко пополнить».

 

О сродстве святого и гения уже было отмечено в мистическом ракурсе моего исследования. Так же были рассмотрены феномены инаковости и амбивалентности – в экзистенциологическом и социологическом ракурсах. В данном случае, проецируясь на магико-религиозное восприятие, характерное для архаического сознания, эти феномены обнажают свой смысл как вместилище скрытой силы, присущей ее носителю.

Перейдя к современности, нельзя не заметить, что архаическое сознание никуда не исчезло. Это проявляется, например, в восприятия любой новизны и, в частности, новаторства творческой мысли. Художник – писатель, поэт, – заявляющий новое слово, как правило, сталкивается с непониманием и даже враждебностью. Его может, конечно, приветствовать элитная кучка эстетов, но выход на массы для него перекрыт надолго, если не на всю жизнь. С другой стороны, авангард – ориентир для посредников (арт-дилеров, издателей и т.п.), которые, делая массовый бизнес на чем-то привычном для потребителя, все-таки вынуждены вглядываться в перспективу, чтобы, когда привычное станет скучным, и продажи пойдут на убыль, оживить интерес чем-то действительно новым. Так сакральная сила творения, взятая, наконец, в оборот, реализуется в приложении к профанному миру. Более того, реализуется она именно только в том случае, если сможет быть явлена массовому потребителю. Другими словами, личность или произведение должны быть людьми увидены – и увидены именно в сакральном аспекте.