HTM
Номер журнала «Новая Литература» за февраль 2024 г.

Олеся Брютова

Скульд

Обсудить

Роман

Опубликовано редактором: Игорь Якушко, 23.11.2007
Оглавление

22. Часть 22
23. Часть 23


Часть 23


 

 

 

Первой неладное почуяла Хельга. Она ждала ребенка; женщины в такое время становятся ближе к духам и богам.

Говорит:

Дурной сон видела. Будто приходит в наш дом черная женщина и уводит тебя.

Я вздрогнул. Отвечаю:

Пустое.

А самому не по себе стало.

Выхожу во двор, развеяться. Решил походить по лесу; если это можно было лесом называть.

Маялся сильно. Здесь охотиться даже – и то не на кого…

Взял, все-таки, лук. Пошел в сторону речного истока.

Не знаю, долго ли бродил – да только ушел далеко. Подстрелил чайку ради забавы. Думал: может, и не попаду вовсе.

Глаз и рука верные еще. Хорошо. Легче стало на сердце.

Тут слышу – хриплый собачий лай. Надрывный: будто свора загоняет крупного зверя.

Откуда здесь взяться собакам? Да и зверей тут таких нет, чтоб собаками травить. Или не все мы еще видели в здешних местах?

Иду на звук.

Смотрю – на открытом месте стоит здоровенный черный медведь. Я подобных и на родине не встречал. Огромный. А вокруг беснуются тощие псы. Боятся его, и все же бросаются. Он их лапой поотбрасывает – они отскочат. Вожак подвывает; тявкает злобно. В глазах песьих лютая ненависть.

Тут медведь поднимает на меня лохматую голову; смотрит в лицо.

Я как стоял – так и застыл.

Человеческие глаза у него. Тоска в них смертная.

Тут вожак подпрыгивает; вцепляется медведю в горло. Остальные только как ждали – разом налетели. Упал медведь. Точь-в-точь поверженный воин…

Не знаю, что со мной сделалось; бормочу проклятия и стрелу накладываю. Думаю: много собак не убью, но надо уж постараться.

Пустил стрелу – и ничего не стало.

Не медведя, ни своры.

 

Домой пришел – как не я вовсе. Хельга пристала: что со мной, да что со мной.

Я ничего решил не говорить. А сам понял: видел своего духа-двойника, фюльгьи.

Видение предвещало мне смерть.

Но вот в чем она – непонятно…

 

На следующее утро был я зол и мрачен. Все из рук валилось. Вышел на двор – смотрю, рабы бездельничают. Солнце высоко, а они опять затеяли бубнить свои молитвы.

Я и так уже двоих до смерти забил. Одного еще на корабле, другого здесь. Десять их осталось. Все равно много жрут…

Подхожу, двинул ближнего в зубы. Говорю:

Что, больше не сыскалось дел?

Он кровью плюется. Другой за него отвечает:

Нет, господин.

Я в ответ:

Коль нету, отправлю всех в Хель. На что мне рабы, которым делать нечего?

А сам думаю, что б такое им измыслить. Наконец придумал.

Весна уже. Скоро подойдет время сеять. Вон, видите тот луг? Когда вечером вернусь, чтоб был вспахан.

Они – в ноги.

Господин! У нас ведь нет ни одного быка!

Нет быка?.. А вы на что? Впрягайтесь в плуг сами.

Они побледнели, затряслись. Знали мой нрав. Поняли, что не шучу.

Но мне дальше ни к чему было стоять возле них. Пошел прочь – к парням; может, выйдем сегодня в море…

 

Когда вернулся – поле, само собой, было нетронутым. Я схватил одного; вроде, того самого Дувтака, что молился по-гречески. Говорю:

Ну, теперь если не сумеешь сказать молитву, чтоб меня громом прихлопнуло – передашь все лично своим богам.

Он отвечает:

Не гневайся, господин! Мы не пахали, потому что испугались медведя. Он пришел из леса и убил Дравдрита.

Я отпустил его. Сразу вспомнил свое видение.

Медведя?.. Зачем врешь. Здесь нет никаких медведей. Разве что добрался из Нарвика вплавь. Где убитый?

Они глазами косят.

Медведи не уносят с собой добычу. Значит, Дравдрит сбежал. Так?

Молчат.

Я говорю своим дружинникам:

Сбежал раб. Надо найти его, и потом уж выпустим всех… на свободу.

Такая мысль парням по душе пришлась. Все ведь воины были. А последний раз кровь пускали прошлой зимой. Поневоле взвоешь.

 

И вот тут я дважды просчитался; раньше б никогда не сделал подобного. Во-первых – оставшихся рабов не связал. Во-вторых – велел всем разойтись по лесу, чтоб обыскать как можно больше мест.

Боялся: ночь скоро; он по потемкам скроется в горах, а потом уж покоя не будет. Станет воровать рыбу, всячески пакостить. Может и дома поджечь от малого ума…

 

Почему-то вновь поднялся вверх по руслу реки.

Солнце уже погибало в море; мне видна была гавань и наши далекие жилища. Пятна островов на морской глади. Я долго смотрел, удивляясь: как прежде не видел в этом красоты?..

Потом уж принялся осматриваться.

Тут только понял: стою на самом том месте, где видал своего фюльгьи.

И пришла запоздалая тревога.

 

Они вышли из леса широким кругом. Вооружены кто палкой, кто камнем. На всех кровь. В лицах – злоба и страх. Остервенение.

 

Сразу все понял.

 

Они убивали; по одному. И уже прикончили всех. Я – последний. Меня боялись сильнее других. Оружия убитых не взяли; их никто не обучал драться с мечом или копьем. Убивали тем, к чему привыкли.

 

Их было десять.

Мог уложить двух, трех. Мог успеть и пятерых. Но они набросятся так, как это делают псы на охоте – скопом.

Всех не смогу. Уже переломают кости. Просто истеку кровью.

 

Появилась перед глазами беременная Хельга… А вместо далекого солнца встали большие блестящие глаза.

О, это славная месть, Свартфлейн. Славная!

 

Я не стал дожидаться гнусного конца. Бросил Дувтаку под ноги Кромм. Сказал:

Лишь об одном прошу. Убей мечом.

Хорошо… господин!

Раб опасливо нагнулся к звенящему клинку. Блеснуло синевой. Поднял. В лице Дувтака показалась песья злоба; рабская повадка исчезла. Кромм придал сил. Они хорошо поняли друг друга; оба были ирландцы.

Мой меч ликовал. Странная мысль: вот, клинок тоже месть совершает…

И невольно залюбовался своим мечом, взлетевшим в воздух.

 

Потом был свист. Удар. Вязкая боль. И еще – удар.

Его уже не ощутил.

 

Следом – холодная липкая мгла.

 

 

– …Туристы обожают посещать Большой Гейзер, выбрасывающий кипяток и пар на высоту шестьдесят метров. Бить он начал в тысячу двести сорок девятом году, и за семь веков утомился, так что теперь делает это крайне редко.

Рейкьявик – город совсем небольшой. Все достопримечательности – типичные фарерские дома с крышами-газонами. Их можно осмотреть за пару часов. Но если останется время, советую провести его в спа-комплексе «Голубая лагуна». Погрузившись в горячие минеральные воды, мажешь выступающие части тела соляной кашей и через полчаса вылезаешь из бассейна с безмятежным выражением на помолодевшем до неузнаваемости лице…

 

Вырвал шнур из розетки.

В обвалившейся тишине снова встал перед глазами летящий меч.

 

Потом начало возвращаться ощущение реальности бытия.

Я сижу в кресле; после того, как умер… Века прошли. Нет брата, нет жены. Нет проклятия Свартфлейн.

Но почему тогда жжет в груди?

Безумец. Надо было сражаться. Убить, раздавить, разорвать этих вшивых ирландцев… Раздавить – хотя бы и полумертвым!..

Доводилось стоять одному против пяти опытных воинов – и сдался рабам?! Десять их там или тысяча – неважно.

О, меня напоследок оставил разум.

И дух.

 

Да. Все одно к другому подбилось. Ссора с Инги. Гибель драккаров. Проклятая Ледяная земля, выпившая из меня душу.

Сложил руки. Оттого сдох, как собака.

Хольмстейну дал лучшую смерть…

 

Я встал с кресла. Подошел к окну. Был еще день, но солнце уже клонилось к вечеру.

Плюгавый город, который давно уже ненавидел, издевательски мне ухмыльнулся. Как тот раб – с моим мечом в руке.

Теперь понял, почему мог сделаться человеком, которого сумело размазать по стенке начальственное лицо!.. Сектант. Спасавшийся бегством от своего собственного нутра…

Дух вытек из меня.

Виток за витком, жизнь за жизнью.

Какое страшное проклятие, любимая!

Я продал тебя в рабство. А ты сделала так, что я сам оказался рабом.

Презренным рабом мерзкой, пустой, серой жизни. И мерзкой смерти.

Как там?..

Губы тихо произнесли в ответ:

– О теос, ми стисис ауто таутин тин амартиан. Эго афиенмай.

 

Что же это все-таки означает?..

 

Сразу вспомнил: как-то в институте пытался освоить греческий, чтоб почитать в подлиннике античных философов. Не одолел. Подсознательное неприятное чувство никак не давало вникнуть.

Вот скажи теперь – врут предчувствия.

Поначалу хотел тут же броситься словарь разыскивать. После сделалось страшно. Недодавленный Воскресенский осведомился: «Что, хочешь еще сильнее себя унизить?.. Неймется ведь. Знать надо непременно. И так все ясно. Она прокляла. На все будущие жизни»

Но я отмахнулся, будто от мухи. Десять зим хотел понять, что она сказала. Пронес это через смерть. Вспомнил сквозь круговерть рождений.

 

Я обязан узнать. Обязан. Что бы это не значило.

 

Словарь оказался завален кучей макулатуры; только к вечеру его разыскал. Открыл, полистал страницы – и бросил подальше.

Ну, «теос» – «Бог». Это понятно. «Эго» – «я». Словарь тут не нужен.

А остальное?

Либо прочих слов не было в книге, либо – совершенно неправильно их записал.

Сел за компьютер. Полез с горя в Интернет – последнее прибежище. Там иной раз чего только не откопаешь.

Тут любопытство взяло: та глупая женщина из репортажа рассказывала, как мы с братом приплыли в Исландию. Правда, ерунду говорила. Но, значит, это все где-то записано? И Женька тогда сказал, что нашел мое имя в Яндексе.

Бессмертие, значит, сулила вёльва?.. Смешно. Только смеяться не тянет.

Вправду: будто мимо собственной могилы.

Да. Но есть в этом и забавное: не каждый может похвалиться, что знает, какие дела творились на свете после его смерти!..

Начал поиск. Интересовали меня, само собой, только первоисточники.

Довольно быстро нашел все, что искал – сам удивился.

Ссылка на первых поселенцев в Исландии, помимо прочего, привела к Ланднамабок – книге «О занятии земли». Написана ученым исландцем спустя полтора века. Еще откопал какой-то самоучитель греческого.

Его, понятно, отложил пока. Грызла память о Хельге.

Хотел знать, что с ней стало.

Прочел:

«…Весной он захотел сеять. У него был только один бык, поэтому приказал рабам тянуть плуг. Когда Хьёрлейв со своими людьми был дома, Дувтак придумал план, по которому они должны были убить этого быка и сказать, что его задрал медведь, а потом посоветовать Хьёрлейву искать этого медведя.

После того они сказали это Хьёрлейву. И когда пошли искать медведя и рассыпались по лесу, рабы напали на каждого из них по отдельности и всех убили…»

Ну, я понимаю – события записаны через сотню лет. Да только надо ж иметь здравый смысл! Какой бык?.. Какой медведь?.. А то я не отличил бы – медведь или же кто иной убил?

И еще: пойти искать медведя – по совету рабов?!

Читаю дальше. Расстроился.

Если остальное столь же достоверно…

«Затем рабы бежали, захватив женщин, имущество и лодку. Они поехали на острова, которые видны в море на юго-востоке, и жили там еще некоторое время.

Рабов Ингольва звали Вивиль и Карли. Он послал их на запад вдоль берега искать свои столбы от почетной скамьи. Когда они пришли к Мысу Хьёрлейва, то обнаружили там мертвого Хьёрлейва. Они вернулись и рассказали Ингольву о случившемся. Тот был потрясен убийством Хьёрлейва и его людей.

После этого Ингольв отправился на запад к Хьёрлейвову Мысу. Увидев мертвого брата, он сказал:

Что за горькая судьба у столь доброго воина – быть убитым рабами. Вот что случается со всеми, кто не хочет жертвовать!»

Все верно. Это Инги сказал.

И, скорее всего, рабов послал не за столбами. Столбы не могло отнести так далеко.

Видать, тоже сердце было не на месте… Помириться хотел.

«Ингольв велел похоронить Хьёрлейва и его людей.

Тут Ингольв вышел на мыс и увидел острова, лежащие в море на юго-западе; ему пришло в голову, что рабы могли бежать туда, поскольку лодки исчезли. Они поплыли к островам искать рабов, и нашли их в месте, которое называется Перешеек. Когда Ингольв со своими людьми подошел к ним, они сидели за едой. Рабы пришли в ужас и бросились врассыпную. Ингольв убил их всех. Место, где погиб Дувтак, называется Дувтаковой Расселиной.

Многие бросились со скалы, которая с тех пор носит их имя. Острова, на которых были убиты эти рабы, позже назвали Островами Ирландцев, потому что они были ирландцы.

Ингольв и его люди забрали с собой жен своих товарищей, которые были убиты. Они вернулись на Хьёрлейвов Мыс; там Ингольв провел вторую зиму, а с приходом лета отправился на запад вдоль берега моря. Третью зиму он провел под Ингольвовой Горой, западнее реки Эльвус. Некоторые рассказывают, что там он после был похоронен в кургане.

Тогда же Вивиль и Карли нашли его столбы почетной скамьи у Орлиного Пригорка, ниже вересковой пустоши…»

О Хельге – ни слова. Была она среди тех женщин? Слабо верится. Память о ней сохранилась бы. Думаю, меня пережить не захотела. К тому же, гордая была.

Скорей всего – бросилась в море.

И за себя решила, и за того, кто еще ничего решить не мог…

Оно и правильно. Зачем рождаться на свет ребенку, чей отец отдал свой меч рабам?

Верно решила.

Не раз попрекала – плохо ее ценю; а еще сказала так: «Лучшее испытание для жены – погребальный костер. Одно худо: муж уже не узнает».

Так и сделала, наверно.

Упрямая. Как брат.

 

Дальше – про Инги:

«Весной Ингольв спустился по пустоши. Он поселился там, куда прибило к берегу столбы от почетной скамьи. Он жил в Заливе Дымов. А эти столбы до сих пор стоят в общей комнате его дома. Ингольв занял землю между рекой Эльвус и Китовым Фьордом к западу от Реки Кольчугиной Долины, а также между Рекой Топора, а также весь мыс к западу.

Карли сказал:

Из хороших мест мы пришли в плохие, чтобы поселиться на этом мысе.

И он сбежал вместе со служанкой.

Вивилю Ингольв даровал свободу, тот поселился в Вивилевом Дворе; по его имени названа Вивилева Гора. Он долго там жил и был надежным человеком.

Ингольв велел построить дом на Жилищной Горе. Оттуда он заметил дым у озера Эльвус, там он нашел Карли.

Ингольв был самым известным из всех первопоселенцев, поскольку прибыл в необитаемую страну и первым поселился в ней; другие же последовали его примеру.

Ингольв был женат на Халльвейг, дочери Фроди, сестре Лофта Старого. Их сыном был Торстейн, который учредил тинг на Килевом Мысе еще прежде, чем был учрежден альтинг.

Сыном Торстейна был законоговоритель Торкель Луна, который был лучшим из язычников, известных людям. Когда он был смертельно болен, велел вынести себя на солнечный свет и вверил себя в руки того бога, который создал это солнце. Более того, его жизнь была столь праведной, как у лучших из христиан. Его сыном был Тормод, который был верховным годи, когда благодать святого Откровения пришла в Исландию…»

 

Я дочитал книгу до конца и надолго задумался.

Да, брат. То была твоя земля.

Тебя привели к ней боги, как и просил их о том… Я лишь прошелся по краю.

Сгинул во тьму твоим жестоким товарищем, который пахал на рабах вместо быков и поплатился за это гнусной кончиной.

Но я не скорблю. Имя Ингольфа Эрнсона стоило того, чтоб прославляться в сказаниях. А жизнь была достойна славных сыновей и внуков.

 

Я же получил все, что мне причиталось.

 

 

Прошло несколько дней. Был занят обычной суетой повседневности; ей безразлично – кто ты таков и что происходит в тебе.

Так было тысячу лет назад; так происходит и сейчас. С той лишь разницей, что раньше эта суета была борьбой за выживание, а нынче – наматыванием километров в искусственно созданном колесе.

Вообще же, мир мало изменился с тех пор. Люди изменили себя в худшую сторону; но баланс сил остался прежним…

Все это время думал о древних делах, совершенных мной. Одна судьба вытекала из другой судьбы. Глобальный закон причины и следствия толкал колесо Сансары.

Мой дух медленно скользил по нисходящей спирали.

Возможно ли остановить это падение?.. Может, оно – действительно проклятие?

Я с трудом заставил себя сесть за самоучитель греческого. Истина уже скоблилась где-то внутри; но ее надо было еще выпустить на свободу.

Кое-как разобрался в непривычных лингвистических терминах; понял: не смог перевести, потому что упустил из виду кое-что. Это слова на живом греческом языке, произнесенные жительницей Византийской империи. То, что мы сейчас имеем в словарях – мертвый язык науки, изуродованный латинской транскрипцией.

Совсем уже потерял надежду, как вдруг наткнулся: «В учебном и научном обиходе теперь принята основанная на латинской транслитерации греческих звуков система Эразма Роттердамского. В церковной сфере удержалась основанная на византийской традиции система Рейхлина»

Церковная традиция! Живое слово! Вот что мне было нужно…

Сместил направление поиска. Наткнулся на подстрочный перевод греческих евангелий и с горем пополам усвоил принцип построения фразы.

В общем…

 

В общем, спустя четыре дня смотрел невидящими глазами на лист, разрисованный правилами и глагольными формами.

Посреди листа размашисто набросал окончательный и дословный перевод. В точности его не сомневался.

 

«Господи! Не ставь ему этого греха. Я прощаю!..»

 

Чернила на листке бумаги расплывались.

 

 

Зима близилась к концу. Ледяной февраль напоследок смягчился; стало проглядывать солнце, улеглись ветра.

Во всем ощущался приход близкой весны. Она пряталась в лицах прохожих, висела в воздухе неизреченной тайной; скрывалась в голых стволах деревьев – словно разгадка жизни и смерти.

Да, смерти нет. Есть лишь бесконечное множество циклов, сменяющих друг друга.

Я шел по пустынному парку и думал о смысле своего существования. К чему это все?.. Зачем?

Был свободен от проклятия.

Всю оставшуюся жизнь думал, что проклят. Оказалось – давно прощен.

У нее нашлись душевные силы простить в руках работорговца!.. После того, что сделал.

Мне в мысли бы не пришло того.

Сколько величия и гордости… Больше, чем в мести. Прощение – совсем не слабость. Надо обладать стальным несгибаемым духом – и такой же Верой, чтоб простить!

Никогда я больше с ней не встречусь. Ее дух парит так высоко над моим, как орел над пропастью. Уверен, эта гордая женщина от жизни к жизни только восходила вверх. В то время как я – падал.

Но что же толкало тогда это падение, если не ее проклятие?

Судьба? Рок?

И снова древняя вера зашевелила волосы. Похоже, кое-что упустил в теории Пустоты. Забыл о Пряхах.

Они направляют вращение Колеса, и ткут на своих кровавых станках ткань из наших душ…

Урд, Вердани, Скульд.

Судьба, Становление, Долг. Вот их имена.

На что мне тогда обретенная сила?.. Будущего не изменить. Карма делает свое дело – неотвратимая, страшная, сминающая дух. Я – видел свое будущее.

Оно подсело ко мне на скамейку в этом самом парке.

Трепыхаться не надо. Брось свой меч, Воскресенский.

Брось под ноги победителю!..

 

Иду по парковой брусчатке, расчищенной от снега. Скамейки по сторонам. Большей частью пустые. На одной сидит счастливая парочка. Студенты. Возле другой – старушка кормит голубей.

Птицы толкутся возле нее серой голодной стаей; хлопают крыльями. Садятся на руки и клюют хлебные крошки. Редко увидишь такое в наших местах.

Подошел поближе; задумался.

Старушка стояла спиной ко мне. Старое пальто с облезшим меховым воротником. Однако – спина прямая, как у королевы. Величавая…

Стоял долго, глядя на голубей; будто держало что-то. Наконец она искрошила последний кусок, стряхнула с рук крошки и – обернулась.

Я застыл.

Гордый прямой нос; водянистые голубые глаза, казавшиеся почти белыми. Седые волосы выбились из-под черного платка.

Старая Унн!..

Город отступил; растворился парк. Сделалась темная лачуга.

Прошлое шагнуло на меня – во плоти.

Разве возможно такое?!

– Старая бриттка! – вырвалось невольно.

Она посмотрела долгим цепким взглядом. Улыбнулась:

– Здравствуй и ты, Лейф, сын Хродмара.

Потом взгляд ее поблек; она отвернула голову и пошла по аллее вглубь парка. Я двинулся за ней.

Услышала, что иду следом. Сказала, не оборачиваясь:

– Хочешь спросить, откуда узнала?.. Глаза. Глаза все те же. Они не меняются из-за того, что откроешь или закроешь их несколько раз… У вас всех были такие глаза. Льдом и железом сверкают. О, я помню!.. Дикие норманны, что пришли в наш монастырь. И одни глаза заменили мне родину, родовое имя, солнечный свет.

Голос меня не слушался. Наконец спросил:

– Скажи, как такое возможно?

– Как возможно?.. Не знаю. Да только мы, говорящие с богами, помним все. Раньше была провидицей; теперь называюсь сумасшедшей. Меняется многое… Но суть остается неизменной.

Я вскричал:

– Неизменной?! Почему же тогда сделалось это: философ-демагог с пустой жизнью вместо славного воина?!

Унн остановилась и развернулась ко мне.

– Ну, хороший воин всегда становится философом; а вот может ли стать философ воином?.. Это уже зависит от тебя, Лейф, мой мальчик.

Я побледнел. От гнева.

– Ни черта от меня не зависит, старая ведьма! Ты нашептала мою судьбу, будто она была написана – и все по твоим словам свершилось!.. Нет у меня никакого выбора! И не было никогда!!

Моя ярость не произвела впечатления.

Все так же спокойным оставалось древнее лицо, вырезанное из темного дерева.

– Ты так ничего и не понял… Если Скульд готовит тебе встречу с врагом, ты встретишься с ним. Но Скульд готовит лишь встречу – не исход. Ты спросил тогда: что меняет знание своей участи?.. Сейчас я могу тебе ответить: не меняет ничего. И меняет все.

Слова меня потрясли. Спросил:

– А как можно свою судьбу изменить? Переписать то, что начертано?

– Мы не единожды приходим сюда. Потому и возвращаемся, что тянут назад совершенные ошибки…

Мы живем для того, чтоб закалить свой дух. Вырастить и укрепить его. Потому Вердани посылает испытания. Испытаний этих не изменить. И лучше не знать их вовсе – неверно поступишь, когда придут. Если тебе суждено на пути четыре стены – встретишь четыре стены. Числа их и высоты никому не поменять; они создаются твоим прошлым. Не прийти к ним – не можешь. Но можешь не взять штурмом одну из них. Тогда станешь к этой стене возвращаться. Раз за разом, виток за витком. Слабея от неверной и бесполезной осады.

И с каждым витком стена будет казаться тебе все выше. Потом можешь вовсе не заметить ее… Покуда не возьмешь.

До той поры – вниз падать будешь.

Старуха отвернулась; опять побрела по дорожке. Я – следом.

Она усмехнулась:

– Хочешь, чтоб опять бросила руны?.. Нет, мой мальчик. Теперь бросай руны сам.

 

Много думал над произошедшим. Где-то в прошлом скрыта не взятая стена – она и держит. Ошибка, роковая ошибка, повлекшая за собою иные.

Много раз перебирал в памяти обретенные воспоминания. Стены не находил. Везде поступал, как надлежит. А потом…

 

Потом увидел забытый на столе листок.

«– О теос, ми стисис ауто таутин тин амартиан. Эго афиенмай!»

И в голове вспыхнул ясный свет.

 

Закат над городом сиял, как отблеск пожара. Небывалый закат. У горизонта за домами стояли пышные облака, подсвеченные солнцем.

Стены Золотого города. Стены Миклагарда.

Город богов. Я снова вижу тебя!..

Снова иду на всех веслах к великим стенам. Знаю уже: встречу там прекрасную деву. Она опять подаст мне воды у колодца, и будет смеяться голосом горных ручьев. Потому что она – простила.

Понял, сердцем и душой – все возвращается. Никогда не поздно исправить самых страшных ошибок. Надо только быть верным себе; до конца. Крепко помнить: «Вовек решительный воин в вихре судьбы не дрогнет. Скорей умрет, чем отступит. Скорей умрет, чем отступит».

Я чуть было не прошел мимо своей роковой стены. Но боги вовремя вернули – рукой моего брата.

Почувствовал, будто мне опять двадцать зим… И меч у бедра. И меч внутри.

И я уже не оступлюсь. Что бы ни ждало – не оступлюсь.

Так надлежит.

Морской ветер свистел в ушах; кто-то отпускает на свободу мое сердце, выдернув из него черную стрелу.

 

Конечно, сразу нашел двери, под которыми подолгу торчал еще студентом. Стоял под ними, изнывал и боялся постучать. Потом все же стучал; она открывала. Потом открыла и свое сердце.

А я чуть не растоптал его… снова.

 

Кажется, даже не успел надавить кнопку звонка.

Дверь распахнулась. На пороге стояла Надя. Бледное лицо. Заплаканные глаза.

И как можно было не догадаться раньше?..

 

Ничего не стал говорить. Просто обнял.

 

Теперь уж не отпущу. Никогда.

 

 

 

 

 

 

30.09.2006 – 22.04.2007

 

 

 

 

 

 


Оглавление

22. Часть 22
23. Часть 23

507 читателей получили ссылку для скачивания номера журнала «Новая Литература» за 2024.02 на 28.03.2024, 12:03 мск.

 

Подписаться на журнал!
Литературно-художественный журнал "Новая Литература" - www.newlit.ru

Нас уже 30 тысяч. Присоединяйтесь!

 

Канал 'Новая Литература' на yandex.ru Канал 'Новая Литература' на telegram.org Канал 'Новая Литература 2' на telegram.org Клуб 'Новая Литература' на facebook.com Клуб 'Новая Литература' на livejournal.com Клуб 'Новая Литература' на my.mail.ru Клуб 'Новая Литература' на odnoklassniki.ru Клуб 'Новая Литература' на twitter.com Клуб 'Новая Литература' на vk.com Клуб 'Новая Литература 2' на vk.com
Миссия журнала – распространение русского языка через развитие художественной литературы.



Литературные конкурсы


15 000 ₽ за Грязный реализм



Биографии исторических знаменитостей и наших влиятельных современников:

Алиса Александровна Лобанова: «Мне хочется нести в этот мир только добро»

Только для статусных персон




Отзывы о журнале «Новая Литература»:

24.03.2024
Журналу «Новая Литература» я признателен за то, что много лет назад ваше издание опубликовало мою повесть «Мужской процесс». С этого и началось её прочтение в широкой литературной аудитории .Очень хотелось бы, чтобы журнал «Новая Литература» помог и другим начинающим авторам поверить в себя и уверенно пойти дальше по пути профессионального литературного творчества.
Виктор Егоров

24.03.2024
Мне очень понравился журнал. Я его рекомендую всем своим друзьям. Спасибо!
Анна Лиске

08.03.2024
С нарастающим интересом я ознакомился с номерами журнала НЛ за январь и за февраль 2024 г. О журнале НЛ у меня сложилось исключительно благоприятное впечатление – редакторский коллектив явно талантлив.
Евгений Петрович Парамонов



Номер журнала «Новая Литература» за февраль 2024 года

 


Поддержите журнал «Новая Литература»!
Copyright © 2001—2024 журнал «Новая Литература», newlit@newlit.ru
18+. Свидетельство о регистрации СМИ: Эл №ФС77-82520 от 30.12.2021
Телефон, whatsapp, telegram: +7 960 732 0000 (с 8.00 до 18.00 мск.)
Вакансии | Отзывы | Опубликовать

Поддержите «Новую Литературу»!