Зоя Гарина
РоманОпубликовано редактором: Вероника Вебер, 5.06.2010Оглавление 41. Часть 41 42. Часть 42 43. Часть 43 Часть 42
В поезде всю ночь я пролежала на верхней полке с открытыми глазами. Вся моя недолгая жизнь, как грустное многосерийное кино, прокручивалась в сознании. Странно, но мне ничего не хотелось в ней менять, прожить ее как-то по-другому – более осмысленно, более счастливо. Я прислушивалась к себе, предполагая ощутить глубокую обиду. Но, к своему удивлению, была спокойна. Мне не хотелось плакать, я не боялась предстоящего разговора с родителями, не тосковала по Анатолию, не сожалела о своей несчастной любви. Я действительно была спокойна, готовясь начать жизнь с чистого листа. Ночь не показалась мне тягостной, и, подъезжая к родному городу, я не чувствовала усталости. Я была уверена, что меня никто не будет встречать. Но когда вышла из вагона, увидела отца. Он стоял в своем стареньком сером плаще у дверей в подземный переход и смотрел в мою сторону. Похоже, он не удивился, увидев меня одну, без Анатолия. Я печально улыбнулась и направилась в его сторону. – Привет, пап! Это я. – Да, вижу. А жених-то где? Был, да весь вышел? Я кивнула головой и неожиданно для себя расплакалась. – Ну, вот еще! – сказал папа, забрал у меня из рук сумку и неловко прижал к себе. – Плакать-то чего? Радоваться надо, что "весь вышел" так быстро. Хуже было бы, если бы он "весь вышел" лет так через пять, когда бы уже… – отец осекся и внимательно посмотрел на меня. – Ты чего? – спросила я отца, достав из кармана куртки платок и вытирая слезы. – Скажи, а ты, часом, не беременна? – Нет. – Нет? Точно? – Точно. – Ну, тогда плакать незачем. Дома нас ожидала мама. В большой комнате стоял занесенный из кухни стол, покрытый новой белой скатертью. Похоже, мама тоже обрадовалась, что я приехала одна, но всё же, удивленно подняв брови, спросила: – А что случилось? – Я не выхожу замуж, мам, – ответила я. – Ну и правильно. Рано еще. Только… – мама на секунду замолчала и спросила шепотом: – Ты ведь не беременна? – Да нет, мам. Всё в порядке. – Ну и слава Богу. Сеня, стол обратно на кухню унесем? – Да, конечно, сейчас переоденусь и унесу. А когда Ромка из школы придет? – К часу должен появиться, сегодня же суббота. Мама подошла и чмокнула меня в лоб: – В душ пойдешь сейчас, или сначала позавтракаем? – Сейчас. Я стояла под горячим душем и чувствовала волнующую радость – наконец-то я дома! Хорошо, что родители прямо с порога не стали ни о чем расспрашивать. Конечно, они еще обо всем спросят, но уже понятно, что из дома меня не выгонят. И то – счастье. Когда я вышла из душа, родители уже сидели на кухне за столом, ожидая меня. Мама спросила: – Ты будешь кофе или чай? – А вы что будете пить? – Мы – чай. – Ну, тогда и я чай. Я села за стол. Папа внимательно посмотрел на меня и сказал: – Мы тебя ни о чем расспрашивать не будем. Если захочешь – сама расскажешь. – А что рассказывать? Всё и так ясно. Это была моя роковая ошибка. Папа улыбнулся, с нежностью посмотрел на меня и сказал: – Ну, надеюсь, что эта ошибка совсем не роковая. Знаешь, девочка моя, всякий человек может допустить ошибку, важно ее признать и постараться не повторять в дальнейшем. Не зря говорят: семь раз отмерь – один раз отрежь. А в том, что касается личной жизни, нужно не семь раз отмерить, а все сто! Я виновато улыбнулась. – Да, – согласилась я и тяжело вздохнула. – Ну, хватит говорить о грустном, – сказала мама, – давайте пить чай. – И то правда, Аннушка, – согласился папа. – Подавай нам к чаю твои фирменные пирожки с яблоками, а то Анжела совсем тощая стала. Мама достала из духовки миску с горячими пирожками. – Ничего, – заступилась она. – Дома поправится. – Да, – улыбнулась я. – Дома – хорошо. – А если хорошо – значит, всё плохое в прошлом, – подтвердил папа. – А пока мы завтракаем, может, Анжела нам расскажет о чем-нибудь интересном, не связанном с ее неудачной любовью. Или с тобой ничего кроме этой любви не случалось? Как тебе учеба в консерватории? Ты же собиралась участвовать в каком-то конкурсе, да? – Да. Конкурс прошел вчера. – И что? Ты пела в нем? – Да, пела. Анатолий мне аккомпанировал. Это мы с ним после конкурса… – я запнулась, – после конкурса… расстались. – Ну, о причинах вашего расставания я спрашивать не буду. Какие бы они ни были, скажу честно, твой друг Анатолий не вызвал у меня горячей симпатии, хотя я никогда не стал бы навязывать тебе свою волю. Ты сама сделала выбор. И этот выбор я одобряю. Так расскажи о конкурсе, о своих впечатлениях, когда будут известны результаты? – Они уже известны. Я получила приз зрительских симпатий. – Да что ты! – мама обрадовано всплеснула руками. – Это главный приз? – Нет, мам. Главный – это гран-при. А приз зрительских симпатий – это что-то вроде утешительного приза. – Ну, не знаю, – повела мать плечом, – какие там еще гран-при, а приз зрительских симпатий, по-моему, самый главный! Мы с отцом засмеялись. Мама была настолько мягким и покладистым человеком, что любая категоричность в ее высказываниях казалась смешной. – Ну конечно, – добавил отец, – если наша мама сказала, то все гран-при отменяются! – Ладно-ладно! Вам лишь бы похихикать! И чем тебя наградили? – Дипломом. – И всё? – Нет, еще сувениром. – Сувениром? Каким? – Не знаю. Что-то в маленькой коробочке. – А ты что, не посмотрела? – Нет. – Анжела! – покачала мама головой. – Я знала, что ты нелюбопытна, но чтобы настолько… – Сейчас посмотрим. Я встала из-за стола и принесла на кухню свою дорожную сумку. – Нет, – возразил папа, – давайте все сувениры будем рассматривать после завтрака. Хорошо? – Как скажешь, – согласилась мама. Мы попили чаю с яблочными пирожками, и я помогла маме убрать со стола. – Вот теперь показывай свои дипломы и сувениры, – сказал папа. Я открыла сумку и достала из нее диплом, коробочку с сувениром и розовый конверт, подаренный французом. Родители внимательно прочли диплом. Я видела, что они очень довольны. – Награждается Анжела Вульф, – торжественно произнес папа. – Хороший диплом. Повесим на стену, возле серванта. Да? – Да, – ответила мама, – возле серванта его будет лучше всего видно. А что в коробочке? В коробочке оказался позолоченный скрипичный ключ со стеклянным камешком. – Красиво! – сказала мама. – Издалека можно подумать, что это золото с бриллиантом. – Ага, – улыбнулся папа, – но только если очень издалека. А это что? – спросил он, беря в руки розовый конверт. – Это мне один зритель подарил вместе с корзиной цветов, – ответила я, – открытка, наверно. – С корзиной цветов? – удивилась мама. – Да, он мне на сцену вынес корзину алых роз, и еще одну корзину роз принесли мне в гримерную комнату. – Ничего себе! И где эти цветы? – Я их оставила. Не представляю, как эти корзины можно было взять с собой, у меня ведь только две руки. Да и розы бы в поезде завяли, так что дома их всё равно пришлось бы выбросить. – Жаль, – огорчилась мама. – Анжела! – удивленно воскликнул папа. – Что это? Он вертел в руках прямоугольный зеленоватый листок, который вытащил из розового конверта. Мы с мамой подошли к отцу и тоже удивились. – Не знаю, что это, – сказала я. – Я думала, что в конверте открытка. – Мне кажется, что это банковский чек. Правда, я никогда не видел банковских чеков, но думаю, они должны выглядеть именно так. Только в нем ни слова по-русски. – Это, должно быть, по-французски, ведь мне его дал француз. – По-французски? – переспросили в один голос мама и папа. – Ну да, – ответила я. – Этот человек, поклонник, тот, что подарил мне цветы и этот конверт, он – француз. – Ну и ну, – задумчиво произнес папа, – что-то я не могу сообразить, сколько же здесь нулей... Шесть! Миллион, что ли? Миллион чего? А вот… миллион франков! Боже мой! Это же непостижимо! А это настоящий чек? – Не знаю, – сказала я. – Только зачем ему нужно было дарить мне фальшивый чек? – Да, правда, смысла нет… А что он тебе сказал, когда давал этот конверт? – Ничего, – растерялась я. – Как ничего? Человек подарил тебе миллион франков и ничего при этом не сказал? – Нет, он что-то сказал, но я не поняла, он говорил по-французски. – Потрясающе! Нет, дочь, ты меня удивляешь с каждой минутой всё больше и больше. Ну хорошо. Он подарил тебе этот чек. Допустим, что он настоящий. Но для тебя он всё равно просто бумажка! – Почему? – спросила мама. – А где ты эти деньги получать будешь? В Государственном банке СССР? Вот. Я так понимаю, это адрес. Париж. Но этот человек должен ведь понимать, что Анжела в Париж попасть не сможет. – Почему? – спросила я. – А кто тебя туда пустит? Я промолчала. Папа взял розовый конверт со стола и заглянул внутрь. – О! Это еще не всё! – А что? – одновременно спросили мы с мамой. – Тут еще, похоже, его визитка, – папа достал из конверта маленькую карточку и медленно прочел: – Жак Филипп Вожен, телефон, Париж. Потрясающе! Может, он сумасшедший? – Может, – согласилась я. – Сумасшедший миллионер, – добавила мама. Папа, немного помолчав, сказал: – Вот что: давайте спрячем этот чек и забудем про него. Я не очень-то верю в миллионы, падающие на голову с неба. А решим более насущные вопросы. Ты, Анжела, думаешь учиться дальше, или как? – Если честно, пап, то мне не хотелось бы возвращаться обратно. Там, в консерватории, я обязательно буду видеть Анатолия, а мне бы хотелось всё, связанное с ним, забыть навсегда. – Я понимаю, – согласился папа. – Да и мы с мамой думаем, что тебе пока лучше жить дома. Давай оформим документы на перевод в наш педагогический – конечно, он не такой престижный, как столичная консерватория, но высшее образование дает. Как ты на это смотришь? Я улыбнулась. – А я думала, вы меня отправите на завод, фрезеровщицей… – Хочешь фрезеровщицей? Пожалуйста! На заводе станки ждут своих героев! Не вопрос! – Нет, пап, первый вариант мне нравится больше. Только… – я опустила глаза. – Что только? – Мои вещи... Они остались там, на квартире. Той, что мы снимали с Анатолием. Да и с консерваторией нужно, наверно, как-то официально решать… заявление написать… – Понятно, – ответил папа. – Вещи, конечно, нужно забрать, и с консерваторией по уму разобраться. Только папа у тебя – очень добрый. Ты это знаешь? – Знаю, – улыбнулась я. – Так вот, твой папа за тебя решит все вопросы. Но только при условии, что ты его больше никогда не будешь огорчать. – Никогда-никогда! Папочка, миленький! – радостно бросилась я папе на шею. – Никогда-никогда!
Оглавление 41. Часть 41 42. Часть 42 43. Часть 43 |
Нас уже 30 тысяч. Присоединяйтесь!
Миссия журнала – распространение русского языка через развитие художественной литературы. Литературные конкурсыБиографии исторических знаменитостей и наших влиятельных современников:Только для статусных персонОтзывы о журнале «Новая Литература»: 22.04.2024 Вы единственный мне известный ресурс сети, что публикует сборники стихов целиком. Михаил Князев 24.03.2024 Журналу «Новая Литература» я признателен за то, что много лет назад ваше издание опубликовало мою повесть «Мужской процесс». С этого и началось её прочтение в широкой литературной аудитории .Очень хотелось бы, чтобы журнал «Новая Литература» помог и другим начинающим авторам поверить в себя и уверенно пойти дальше по пути профессионального литературного творчества. Виктор Егоров 24.03.2024 Мне очень понравился журнал. Я его рекомендую всем своим друзьям. Спасибо! Анна Лиске
|
||
Copyright © 2001—2024 журнал «Новая Литература», newlit@newlit.ru 18+. Свидетельство о регистрации СМИ: Эл №ФС77-82520 от 30.12.2021 Телефон, whatsapp, telegram: +7 960 732 0000 (с 8.00 до 18.00 мск.) |
Вакансии | Отзывы | Опубликовать
|