Лекарство для жены

 

Купить в журнале за июнь 2020 (doc, pdf):

 

На чтение потребуется 1 час 45 минут | Цитата | Скачать в полном объёме: doc, fb2, rtf, txt, pdf

 

 

 

 

Вот говорят – любовь…

Тысячи лет уже с уст человеческих слово это не сходит. И нет, кажется, на свете более сильного, возвышающего, волнующего и до самых потаённых глубин души проникающего чувства, волшебным словом «любовь» выражаемого. Недаром же служители всех муз на протяжении многих веков не устают запечатлевать и воспевать его в стихах и красках, в камне и музыке, на сценических подмостках…

Но и по сию пору величайшее это чувство не раскрывает главную свою тайну: что же, всё-таки, есть настоящая любовь, и почему каждый раз она неповторима?

«Любовь – не вздохи на скамейке и не прогулки при луне», – сказал поэт. И как с ним не согласиться?! Не есть ли все эти «вздохи», «прогулки», ухаживания с цветами и подарками, пылкие велеречивые объяснения на самом деле всего лишь красочные фантики? Главное-то ведь – какова сама «конфетка»? Не сведёт ли от неё скулы, не загорчит? Да и вообще – такая ли уж она конфетка?..

Мысли эти приходили мне в голову, когда я перелистывал семейный альбом Михаила Ефимовича и его супруги Валентины Кондратьевны Железиных, примостившись на видавшей виды кушеточке в маленькой спаленке стариков, разглядывая старые, кое-где потускневшие фотографии. Вот Михаил Ефимович в офицерском кителе с погонами капитана, орденами и медалями на груди. Слегка скуластое лицо смотрит в объектив строго. А вот он уже в штатском костюме в компании таких же улыбающихся вместе с ним молодых людей, за спинами которых чёрная школьная доска. На следующей странице альбома вижу Михаила Ефимовича сначала в промасленной телогрейке возле трактора, за которым просматривается уходящая к горизонту свежая пахота, затем, на другой фотографии, – в заводской спецовке на фоне белых баков, трубопроводов, ещё какого-то оборудования.

Листаю альбом дальше, и взгляд цепляет фото круглолицей кареглазой брюнетки с ямочками на округлых щеках и сочными вишнёвыми губами. Барышне по виду нет и двадцати. Она налита здоровьем, свежими молодыми соками, нерастраченными силами. В глазах её плещется юный задор, неуёмная жажда жизни и любви. Я не сразу узнаю эту красавицу. Наконец до меня доходит, что это же Валентина Кондратьевна на заре своей туманной юности! «Как же хороша она была тогда! – восхищаюсь я, но тут же и укоряю себя: – Да она до конца своей жизни оставалась привлекательной женщиной.

Оторвавшись от альбома, обвожу глазами спаленку. Зная стариков значительное время, я, тем не менее, никогда не переступал её порог. К противоположной стене, завешенной дешёвеньким ковриком простенького узора, вплотную придвинута широкая железная кровать с панцирной сеткой, отсвечивающая зеркальным блеском никелированных шаров, венчавших боковины спинок. Кровать заправлена светло-коричневым покрывалом, а в изголовье пирамида из подушек – мал мала меньше, кои в селениях русских, как и мраморные слоники, и поныне остаются чем-то вроде символов семейного уюта и благополучия.

Из залы слышался звон посуды, разнобойный гул уже нетрезвых голосов. Часа полтора назад на местном кладбище похоронили Михаила Ефимовича, и сейчас поминки в самом разгаре.

Михаила Ефимовича Железина в райцентре знали хорошо, уважали, и проводить его в последний путь народу пришло немало. На поминках сразу все в довольно просторную залу дома Железиных не вмещались, а потому заходили партиями. И пока очередная поминала, следующая терпеливо ждала своей очереди во дворе.

 

Михаил Ефимович скончался ближе к концу сентября, на самом исходе явно запоздавшего ныне бабьего лета.

Было тихо, почти безветренно. Повисшие над головами курильщиков клубы табачного дыма казались причудливыми фигурами из сизо-голубоватого стекла, а сами мужики с папиросами и сигаретами в зубах – волшебниками-стеклодувами, их рождающими.

Ушёл в мир иной Михаил Ефимович возрастом уже за девяносто, умер быстро, тихо и незаметно, не обременив никого затяжными болезнями и сопряжённым с ними тягостным уходом.

Валентина Кондратьевна умерла несколькими годами раньше, а парой они при жизни были замечательной. Мы с женой и сами успели в том убедиться, когда и тот и другой находились ещё в полном здравии. Соседи ж, как-никак…

Лет около десяти назад на этом краю посёлка, неподалёку от Железиных, мы купили дом. Небольшой такой рубленый домишко с приусадебной землицей соток в пятнадцать в придачу. Сами Железины, узнав о нашем желании обзавестись в здешних местах годящимся под летнюю дачу строением, его и присоветовали, когда прежние жильцы надумали переезжать в другое место.

Мы с женой сюда и раньше наведывались. Нам тут нравилось. Здесь заканчивался посёлок, а большой дом Железиных завершал эту его окраинную улицу. Дальше, правее начинался уклон, упиравшийся в согру. А если смотреть прямо, то взору открывался чудный простор с пологим, заросшим спорышем и другой меленькой травкой, спуском, вдали как бы терявшимся в водной глади небольшого озерка в полутора километрах отсюда. Водились в нём пескари и небольшие карасики, и можно было купаться. И вот наше желание осуществилось.

Дядя Миша (возрастная разница лет в тридцать между нами, а с другой стороны, сразу же возникшая взаимная симпатия позволяли нам его так по-свойски называть) не только дом нам этот присоветовал купить, но и помог с ремонтом. Мастером был он на все руки: хоть плотником мог, хоть механизатором широкого профиля, хоть электриком. Много лет на местном маслозаводе механиком по ремонту оборудования трудился, и на него там буквально молились, поскольку при Михаиле Ефимовиче всё работало на предприятии как часы.

Он вообще без дела ни минуты находиться не мог. Даже когда, бывало иногда, на закате дня посиживали мы с ним на брёвнышке у ограды в неспешных беседах, руки дяди Миши с заскорузлыми узловатыми пальцами не пустовали, обязательно находил им хозяин какое-нибудь занятие – хотя бы прут тальниковый для удилища в процессе разговора ошкурить.

Благодаря мастерству дяди Миши ветшающий дряхлеющий домишко мой приосанился, посветлел, повеселел – обрёл, в общем, вторую молодость. Мы с женой его полюбили и пропадали здесь с небольшими перерывами с мая по октябрь. И сдружились со стариками.

К тому времени за их плечами была большая совместная жизнь, главным результатом которой стали дети, внуки, а потом и правнуки.

Не сказать, что я часто и подолгу говорил с дядей Мишей «за жизнь». Он вообще не был словоохотлив. А себя и вовсе стоящим внимания предметом разговора не считал. Хотя, я уверен, немало интересного о себе мог бы поведать. О военных годах, скажем. Как-никак, всю Великую Отечественную прошёл. И не просто прошёл. А, можно сказать, геройски. Три ранения, две контузии. С десяток орденов и медалей.

Однажды, когда он отправлялся на собрание ветеранов, посвящённое Дню Победы, я увидел его при полном параде. Впечатляющий у дяди Миши был «иконостас»! Но мне показалось, что он как-то вроде бы стеснялся своих наград. Во всяком случае, неловко чувствовал себя в парадном кителе. Он и вообще страшно тушевался, когда его просили рассказать о военных подвигах. Будто само это слово его пугало, и он всеми силами пытался дать понять, что оно к нему – ну, никак не может относиться, в чём был, конечно, совсем не прав.

 

 

 

(в начало)

 

 

 

Внимание! Перед вами сокращённая версия текста. Чтобы прочитать в полном объёме этот и все остальные тексты, опубликованные в журнале «Новая Литература» в июне 2020 года, предлагаем вам поддержать наш проект:

 

 

 

Купить доступ ко всем публикациям журнала «Новая Литература» за июнь 2020 года в полном объёме за 197 руб.:

Банковская карта:	Яндекс.деньги:	Другие способы:
		Наличные, баланс мобильного, Webmoney, QIWI, PayPal, Western Union, Карта Сбербанка РФ, безналичный платёж
После оплаты кнопкой кликните по ссылке: «Вернуться на сайт магазина»		После оплаты другими способами сообщите нам реквизиты платежа и адрес этой страницы по e-mail: newlit@newlit.ru

Вы получите доступ к каждому произведению июня 2020 г. в отдельном файле в пяти вариантах: doc, fb2, pdf, rtf, txt.