Доллары, водка, матрёшки

(Приключения ростовских челночниц в Азии, Африке и Европе)

 

На чтение краткой версии потребуется 5 часов 45 минут, полной – 6 часов 15 минут | Цитата | Скачать в полном объёме: doc, fb2, rtf, txt, pdf

 

Купить в журнале за сентябрь 2015 (doc, pdf):

 

 

 

 

Год 1991, будний день, обеденный час.

Фургон скорой помощи свернул с Гвардейской площади к вокзалу и притаился за углом, не доезжая...

Кого будем спасать? В этот раз – никого.

Молодая врач проворно сняла халат и вылезла из кабины. Из салона с носилками вышла другая мадам в белом халате и так же проворно заняла её место. Без халата, ничем не отличаясь от других девиц своего возраста, врач-хамелеон взвалила огромную сумку на плечи.

– Ну... Продержитесь как-нибудь до пяти, – напутствовала она бригаду. – Не впервой, а?

– Не боись, не пропадём, – откликнулся из окна водитель.

– Обедать поедем, а там – я пару ложных вызовов сделаю, – заверила верный ассистент, фельдшер Ланецкая. – Счастливо поторговать!

Фургон исчез за углом, а Тостик, махнув рукой, направилась к проходу в некоем заграждении.

Совесть её была чиста, или почти чиста; Ланецкая пару часов без неё обойдётся, уж, по крайней мере, никто без неё там не умрёт. Она могла позволить себе прерваться и заработать кое-что, в размере одной-двух месячных зарплат. И так давно уже работала из чистой благотворительности; работа ей нравилась, но прокормить семью такая зарплата не может.

А спекуляция и «Супермаркет» могли; и она серьёзно подумывала, не поставить ли на скорой помощи крест.

 

Вспоминая прежние достопримечательности Ростова, никак нельзя обойти первый большой вещевой рынок, который открылся, наконец... кто помнит, когда?.. и дал приют и место работы всем этим бессовестным спекулянтам, которые тут уж вовсю развернулись. То есть, бывшим спекулянтам, а теперь – челнокам, коммерсантам. А также ворам и всякой шушере.

И Тостик не помнит точно, когда открылся «Супермаркет»; знает только, что в 1984 году, когда её арестовали за продажу колец в общественной уборной, его ещё не было. А в 1987-м, когда вернулась из Болгарии – уже был, и она продала привезённый оттуда коньяк «Наполеон» за полтинник, а также болгарскую косметику. Больше из Болгарии она ничего и не привезла, кроме плакатов Beatles, которые частично были раздарены друзьям, а частично ушли по десятке под магазином «Мелодия».

То есть, открылся «Супермаркет» в середине восьмидесятых, и стал для Тостик вторым домом.

 

Рынок, представлявший собой огороженную забором площадку весьма неприглядного вида, расположенный в районе, некогда называвшемся Нахаловкой (и не зря – нахалов там водится предостаточно), был полон народа и в будние дни, а уж по субботам и воскресеньям там было настоящее столпотворение!

Народ стекался от Гвардейской площади и Главного вокзала, с Лендворца и остановки десятого трамвая – и протискивался в узкие ворота. Там платил трёшку за вход привратнику-мордовороту и шёл в затылок, мелким шагом, один за другим, меж тесных рядов спекулянтов, предлагающих разный товар.

 

И хотя от расцвета «Супера» до быстрого его заката в конце девяностых прошло чуть больше десятка лет, успел этот рынок пошуметь, поработать, в эпоху дефицита людей одеть и обуть, а иных – и прокормить. И в это короткое десятилетие все изменения, происходившие в стране, отразились как на облике менявшегося не раз «Супермаркета», так и на поведении его владельцев, продавцов и покупателей, которое так же предсказуемо менялось...

Вначале торговцы стояли рядами по всей его территории; только вдоль забора кое-кто сидел за низким прилавком на привилегированных местах – всегда одни и те же гражданки средних лет, жительницы Нахаловки. Занимали друг другу места, а может, там же, на ящиках, и ночевали.

Сидели под забором, например, Надежда и Лариса, две неразлучные подруги с кирпичным загаром на лице, в лихо повязанных косынках и с идентичной губной помадой морковного цвета. У Ларисы темнели усики над морковной губой, у Надежды во рту блестели фиксы и на смуглых предплечьях синели татуировки, посланье ясное: «Хэлло! Я была в тюрьме». «Тюремщица», сразу смекал народ. Торговали китайскими костюмами «Адидас» и пили водку даже в сорокаградусную жару. Иногда на них находило веселье, и начинали хрюкать, глумиться над людьми. Надежда затрагивала мужчин:

– Товарищи!! Хр-хрр! – кричала она. – Нам нужен хряк!!

Подруга её смеялась и обращалась к прохожим, одиноким или ведущим под руку жён:

– Мужчина, а вы случайно не хряк?..

Приличные граждане шарахались от неё, стараясь поскорее пройти мимо, а вслед им неслось презрительное хрюканье этих распоясавшихся босячек.

Впрочем, напротив прилавка с «Адидасами» Надежда поставила для верности корзинку для сбора милостыни, и часто стояла там, как убогая, надвинув платок, и скорбно гнусавя:

– Подайте, Христа ради, бедной больной пенсионерке... – пока кто-нибудь не проявлял интереса к спортивным костюмам. Тогда она сразу сдвигала платок на затылок, меняла гнусавый тон на нормальный и, не смущаясь быстрым перевоплощением, шла к своим покупателям.

Глумились и развлекались, короче.

 

Посреди площади располагались прилавки под навесом, в два ряда; там можно было разложить товар и, стоя, хотя бы облокотиться. Остальные стояли плечом к плечу под снегом, дождём или солнцем палящим, держа товары наперевес. И народ, поди ж ты, так был охоч до покупок, что не ленился ходить по длинным рядам и всё это добро, развешанное на живых манекенах, смотреть и щупать.

И эта стройность вытянутых в линию рядов, единодушие торговцев и тесное чувство плеча полностью отражали неизжитый ещё советский менталитет, этакий коллективизм.

Промышляли, конечно, воры. Тянули вещи, висящие на заборах, с прилавков и из-под ног у торгашей. Поэтому многие и держали сумки у себя между ног, просунув ступни в ручки кошёлок – руки были заняты товаром. Предупреждали друг друга: смотри, мол, будь осторожен. А то у Петьки в том ряду в прошлую субботу – видел, что случилось? Не видел?.. Петька вот так стоял; так подошли сзади, пока он с покупателем разговаривал, а кошёлку держал между ног – и как толкнут! А кошёлку – как дёрнут к себе!.. А тот, кто «покупал», его ещё и за руки спереди придержал, пока те убегали с кошёлкой! В сговоре был; отвлекающий – ясно?.. Петя, конечно, бежал за ними – но кого в такой толпе найдёшь? Сумку уже кому-то под прилавок кинули, а те её припрятали, и всё.

Тут, брат, целые группы действуют, так что – будь настороже и не зевай.

Бесполезными были эти предупреждения, потому что рано или поздно все отвлекались, и каждого хоть раз, но обворовали. А беспечную Тостик – уж и не знаю, сколько раз.

 

Потом, когда повсюду началась приватизация, и каждый пытался завладеть хоть какой-то вшивой частной собственностью, приватизировать – кто собственную квартиру, кто – фабрику или завод, «Супер» стал застраиваться ларьками. Сперва – скромными, небольшими, а затем – понеслось, кто больше заплатит – гигантскими, размером с «Титаник».

Ларьки соперничали между собой габаритами и чудовищностью конструкций. Кичливые владельцы двухэтажных ларьков гордо боченились в своих жестяных хоромах, глядя на соседей в ларьках малюсеньких, типа собачьих будок; а те, в свою очередь, завистливо склабились в будках, взирая на растущие под боком небоскрёбы и думали – как бы ночью пробраться тайком и всё подпалить.

Прискакали три всадника свободного рынка, грядут: алчность, зависть и конкуренция.

Те, кто раньше просто стоял в рядах или сидел, как Надя и Лариса, под забором, и не хотел тратиться на ларёк, быстро оказались не у дел, так как скоро ларьки заняли всю площадь базара и ставить их больше было некуда. Но на этом раздел территории ещё не закончился.

Владельцы «Супермаркета», которые время от времени менялись – возможно, одна группировка продавала или проигрывала его в карты другой – постоянно хотели свежих вливаний, и потому, как только кто-нибудь предлагал им деньги, чтобы поставить новый ларёк или передвинуть его на лучшее место, они просто выбрасывали один из старых и ставили на его место новый.

Потом приходил владелец выброшенного ларёчка, не находил его на привычном месте, а находил на кладбище ларьков на периферии базара... (Скоро их там скопилось столько, что они образовали целую свалку, и многие торговцы мужского пола ходили туда по нужде, чтоб далеко не отлучаться).

И тогда хозяин покойного ларька хватался за сердце и за кошелёк и бежал в домик администрации, где обычно бандиты играли в карты, и куда, честно говоря, ходить было страшно; никто, кроме наёмных убийц, не подумал бы нагло вломиться туда без стука...

Там ему обычно давали пояснения: приди завтра с такой-то суммой, и всё будет в порядке. И назавтра хозяин почившего ларёчка приносил нужную сумму и ставил уже киоск, как водится, больших размеров, чтобы был понадёжней и чтобы его не так легко было выкинуть на свалку. В идеале должен был быть таким, чтоб его и бульдозером с места не сдвинуть.

И старался заручиться гарантией, что уж этот хотя бы какое-то время не тронут, оставят в покое. Одновременно, естественно, выбрасывался чей-то другой, занимавший удобное место – и так шло по кругу.

 

Вот в какой странной, совсем не научной среде вращалась в последнее время доктор Тостик по субботам и воскресеньям. А потом не могла удержаться и во время дежурств; с двух до четырёх просила отвезти её на рынок, и пока фельдшер Ланецкая обслуживала без неё пару вызовов и обедала, Тостик поправляла своё материальное положение.

Продавала сперва что придётся: детские куртки, привезённые из Самарканда, купальники из Сочи, обувь из Москвы, дефициты, которыми они с Ланецкой разживались во время рейдов по складам и магазинам на скорой помощи. Потом – товары из Польши, Китая...

С началом челночных поездок идея оставить работу номер один и целиком отдаться торговле всё чаще крутилась в её голове.

После поездки в Китай Тостик одна из первых на «Супере» поставила свой собственный ларёк.

 

Как-то раз, спустя год-полтора, Тостик вернулась из Италии и направилась было к своему торговому месту, но её ожидал горький сюрприз.

На центральной площадке базара, где обычно стоял-поджидал её верный жестяный друг, возвышалась, заняв всю площадь в длину, мегалитическая постройка, из которой торчала чья-то обмотанная шерстяным платком голова.

Друг валялся поодаль, на свалке, задрав все четыре короткиx ноги...

Казалось, с Тостик случится удар. Ситуация была похожа на возвращение домой к пепелищу родной хаты, или нахождение на месте дома глубокой воронки.

– Что это? Кто поставил сюда ларёк? – глухо и страшно спросила Тостик.

Глаза её налились кровью, вены на шее набухли.

– Баба Таня, – пискляво ответила хорошо известная ей старушка из мега-ларька, ни жива, ни мертва с испугу. – Баба Таня поставила ларёк...

Тостик развернулась и пошла к бандитам. Ситуация была ясна, и нечего было взять со старой маразматички, называвшей себя, как индеец какого-то племени, в третьем лице; хотя, безусловно, подлость её и коварство можно было сравнить только с её трусостью, и заслуживала она, по индейским законам, лютой смерти.

Настало время делать «вливание».

И ставить мега-ларёк.

 

Воры, однако, продолжали хозяйничать на «Супере», и успешно крали всё из ларьков, как раньше с прилавков и из кошёлок, несмотря на то, что торговцы изощрялись, привязывая сумки и вещи хитроумным сплетением верёвок и проводов.

Один раз Тостик, едва войдя в свой открытый «киоск», привязала сумку с товаром мотком провода к стойке, и только отвернулась на секунду – худощавый подросток уже отматывал провод, спокойно и деловито.

– Что ж ты делаешь, паразит? Я ведь еще и войти не успела, – упрекнула Тостик.

Подросток лишь пожал небрежно плечами: мол, такое моё ремесло, и побрёл флегматично – высматривать новую жертву.

Многие знали по именам этих воров, и у отдельных торговок отношение к ним было прямо-таки материнское. Иногда удавалось с ворами договориться, и они приносили вещи назад, за небольшую мзду.

Но только не Тостик. Она, во-первых, с ворами договариваться не умела, а во-вторых, вещи у неё были, в основном, хорошие, и возвращать их за небольшую мзду не имело смысла, Например, кожаное пальто, привезённое ею из Индии и сорванное с вешалки с такой нечеловеческой силой и злостью, что чуть не упал весь киоск.

К счастью, в году этак девяносто втором – девяносто третьем «Супер» перешёл в руки неких «крутых» владельцев, которые мелкое воровство не поощряли, считая его явлением позорным и несолидным. Они ввели повышенную дневную оплату. Но и дисциплину ввели.

И тут безобразия прекратились. Говорили, что многих воров «бандиты», или «рэкет», или кто бы там ни были эти «крутые» субъекты – избили жестоко и нещадно, и после нескольких таких инцидентов знакомые лица исчезли с базара. Коммерсанты вздохнули свободно: теперь можно было вывешивать вещи спокойно, и даже, отвернувшись, болтать с соседями, а то и идти на знакомую нам уже свалку по нужде – почти никогда ничего не пропадало. Похоже, что новые владельцы «Супермаркета» дело своё знали и в мире мелкого криминала пользовались авторитетом.

Далеко не все воры, конечно, уйдя с «Супермаркета», закончили плохо в тюрьме или колонии для малолетних.

Некоторые, повзрослев, сделали даже политическую карьеру.

Однажды, глядя митинг социал-националистов по телевизору, за спиной у большого лидера Тостик увидела до боли знакомую фигуру; в тёмных очках и костюме, профессионально скрестив руки на уровне паха, весь этакий man in black, стоял известный базарный вор Ришат Абдулов. И сколько гордости и достоинства было в этом телохранителе, сколько внутреннего самообладания, что нельзя было не заметить – исправился человек! Был кем? мелкой базарной шушерой. А стал? Соколом Жаботинского!

Иногда случалось потом, что избивали и не воров, а так, рядовых покупателей; но больше по пьянке и по ошибке, потому что «рожа их не понравилась», или сказали что-то не то, вели себя вызывающе, ставили под сомнение авторитеты... но исключительно редко, и то уж в последние годы, ближе к закрытию. (Со зла, видно, что «Супер» тех, прежних доходов уже не приносил.)

 

Но мы забежали вперёд; вернёмся в 1991-й.

 

В пять часов скорая помощь ждала Тостик за воротами в условленном месте.

– Ну, вы, ребята, даёте! – подбирая Тостик, качал головой Ленц. – За день всё успеваете. Одна торгует, другая, вон, – кивнул на Ланецкую, – по складам меня овощным загоняла, по аптекам...

Тостик бросила взгляд под носилки, где сгрудились ящики с болгарским лечо и зелёным горошком, сунула туда же свою похудевшую сумку, надела халат и села в кабину.

– Теперь куда? На мясокомбинат? – издевался Ленц.

– На мясокомбинат в следующее дежурство поедем, Лёшик. Я там насчёт печёночки и вырезки договорилась, – сказала Ланецкая, занимая место в салоне.

– Нет, ты что? Теперь будем работать, – решила Тостик, посерьёзнев, и взяла рацию. – Тридцать третья свободна в районе...

– РИИЖТа, – подсказал Ленц.

– ...РИИЖТа.

– Записывайте: Ленина 65, 68 лет, сердечный приступ... – доносился голос с подстанции.

– Поехали! – ответила Тостик и, повернувшись к Ланецкой, сказала бесстрастно в окошко: – «27 лет, порезал вены».

– Порезал вены?! – подскочила Ланецкая. – Ты что, откажись!.. Откажись! – глаза её округлились. – «Порезал вены» я не хочу; хватит с меня этого барахла...

Ланецкая боялась вызовов с порезанными венами; не так давно больной Шевченко испугал её до смерти, и с тех пор она и слышать не хотела о порезанных венах^[1], поэтому Тостик, из дружеского садизма, время от времени любила нагнать страху – уже не в первый раз Ланецкая ловилась на этом...

– Шучу: 68 лет, сердечный приступ, – призналась она, – просто мне нравится, когда ты делаешь такие глаза...

– А, слава богу! Ты что – «порезал вены»? Ты так не шути. «Сердечный приступ» – это хорошо, сердечный приступ, – успокоилась та. – Ни крови тебе, ни бегать по камышам.

Потом наклонилась к окошку, через которое общалась с Тостик и Ленцем, и рассказала об одной знакомой, той, про которую уже рассказывала Вальке Мазиной, «ну, той, денег ещё у неё полно... торговлей тоже занимается».

– Ну, – неуверенно кивнула Тостик.

– Так вот, она ездила в Турцию, через Новороссийск, на катамаране, и знаешь сколько всего привезла! А ещё купила себе шубу – обалденную! Говорит – подарили. И ещё – дублёнку. Теперь одета вся: шуба не шуба, дублёнка не дублёнка... как иностранка. Оно, конечно, сидит на ней всё, как на корове седло: она маленькая, толстая, Валька... и жадная какая! Мне – хоть бы что привезла, или продала бы хоть по низкой цене... А ещё говорила, – Ольга понизила голос, – но по секрету... Валька, она такая, может и приврать, чтоб ей завидовали, и сбрехнуть... Что шубу эту ей не то чтобы подарили, а в раздевалке будто бы, прямо в магазине... шесть турок, – и она зашептала Тостик на ухо.

Тостик слушала и невольно кривилась. История эта, похожая на скабрёзный анекдот, казалась ей не столько аморальной по сути, сколько вульгарной и гадкой по форме. И c какой бы стати человек, проделав такое, стал рассказывать об этом друзьям? Тем более, Ланецкой.

Ланецкая Ольга была душа-человек, сердечный и полезный, и не оставит, возможно, в беде... и умеет вызвать на откровенность. Но бессовестно разбогатеть – этого она не прощала никому; и могла ли быть искренним другом зажиточной Мази – был ещё тот вопрос. Поэтому Тостик рассказу о Мазиной и шести турках на сто процентов не верила.

Ленц кое-что всё же слышал и заинтересовался:

– Что-что? Шесть турок?.. Кого это?

– Это, Лёшик, я про одну знакомую рассказываю; ты её не знаешь.

– А ты меня с ней познакомь! Шесть турок, однако... – крутил головой Ленц.

– Она с тобой и знаться не захочет, – говорила Ольга с насмешкой. – Ты ей дублёнку, небось не подаришь.

– Я! Дублёнку! – возмущался Ленц. – Она, понимаешь ты, с шестью турками, а я ей дарить должен?! – обиделся почему-то он. – Да я ей знаешь что подарю?..

Тостик привстала, чтобы проверить – не сидит ли опять на рации, как случалось уже не раз; и тогда вся подстанция в течение получаса поневоле слушала неприличные разглагольствования Ленца и забористые его матюки. За это Ленцу и ей (зачем держала кнопку нажатой?) строго поставили на вид.

– А ты, Ольчик, почему в Турцию не поедешь? – внезапно спросила Ланецкая. – Я в одном турбюро объявление видела, в центре: «В Турцию на катамаране».

– Где? – оживилась Тостик. – В каком турбюро, где?..

 

 

 

 

 

 

---

Купить доступ ко всем публикациям журнала «Новая Литература» за сентябрь 2015 года в полном объёме за 197 руб.:

Банковская карта:	Яндекс.деньги:	Другие способы:
		Наличные, баланс мобильного, Webmoney, QIWI, PayPal, Western Union, Карта Сбербанка РФ, безналичный платёж
После оплаты кнопкой кликните по ссылке: «Вернуться на сайт продавца»		После оплаты другими способами сообщите нам реквизиты платежа и адрес этой страницы по e-mail: newlit@newlit.ru

Вы получите каждое произведение сентября 2015 г. отдельным файлом в пяти вариантах: doc, fb2, pdf, rtf, txt.