Приземлившись в Шереметьево после многолетнего (шутка ли – тридцать лет!) отсутствия, я перевёл дух, огляделся и приготовился впитывать забытые российские впечатления.
И первое впечатление было – вокруг меня бушевал русский язык! На нём говорили, им перекликались, на нём таксисты зазывали пассажиров, он взывал ко мне со страниц газет в киосках аэропорта... Глазом, ухом – и, казалось мне, даже кончиками пальцев – я видел, слышал, почти материально ощущал русскую речь, которая за тридцать лет жизни в Америке была не то чтобы забыта, но как-то оттеснена на второй план вездесущим английским языком.
Я забрался в маршрутное такси, предвкушая встречу со столицей. Пёстрая публика в машине громко переговаривалась, и я приготовился получать наслаждение, слушая звучание русской речи – полупотерянной мною чистой русской речи, которую так заслуженно превозносил Иван Сергеевич Тургенев.
В моих скитаниях по белу свету я часто слышал похвалу русскому языку. «Какой у вас певучий (нежный… интеллигентный… мягкий…) язык!» – часто говорили мне те, кто слышал, как я разговаривал с женой или дочерью. Мне говорили это и в Америке, и в Европе, и в Израиле.
И я с гордостью соглашался.
И вот я сижу в московской маршрутке и слушаю великий, могучий, правдивый и свободный русский язык, льющийся из уст москвичей. И вот что я слышу...