Мастерская проза. Хотелось дочитать до конца. Спасибо,Владислав.

Замечательный. живой, для человека. любящего животных, понятный и близкий рассказ.

Мадорский Лев. Рассказ «Здравствуй, папа».

Как говорит приятель, мои вкусы в живописи примитивно-традиционные. Изо всех -измов предпочитаю реализм. Поэтому, нелов­ко признаться, но пошёл на выставку Петра Семёнова, художника-импрессиониста из Москвы, проходившую в Магдебурге, только потому, что имя и фамилия указывали на нашего соотечественни­ка. Но на этот раз в небольшом зале, где было выставлено около тридцати полотен Семёнова, я провёл более двух часов. К некоторым кар­тинам возвращался несколько раз. Художник был последователем Чурлёниса и балансировал на грани живописи и музыки. Картины назывались так же, как и музыкальные произведения. «Финал концерта Чайковского для фортепиано»: среди мраморных столбов, как Атланты, подпирающие небо, на тебя неслись светло-красные потоки света и радости. «Концерт для двух скрипок Вивальди ля минор»: голубовато-холодные водопады, пронизанные солнечным светом. «Половецкие пляски» из оперы Бородина «Князь Игорь»: багровые блики огня, мечущиеся в ночи. Я смотрел. Думал. Вслушивался в себя. Иногда не соглашался.

После осмотра подошёл к администратору выставки, молодому парню с серьгой в ухе.

– Как можно связаться с художником?

– Он болен. Но здесь его дочка. – И показал на полную женщину, сидевшую за небольшим столиком в углу зала. Я присел рядом. Представился сотрудником русскоязычной газеты. Спросил, что с отцом.

– Он в больнице. Плохо с сердцем. Возможно, потребуется опе­рация. Что вы хотите? Я не могу помочь? – Дочь художника говорила по-немецки без акцента.

– Очень понравились картины. Хотелось познакомиться. Может быть, написать о выставке в газету.

Мы помолчали.

– Ваш папа из Москвы? Я тоже. Вы говорите по-русски?

– Почти нет. – Она заметила мой удивлённый взгляд и добавила: – Это длинная история. Но если вам интересно, расскажу...

Замечательный рассказ. Мастерская проза. Настроение. естественность, движение...Спасибо.

Привет, Всеволод! Спасибо за комментарий. Концовка смазана, как бывает и в жизни, когда встречаешься с человеком в поезде. Познакомилиь, поговорили и...разошлись навсегда.

Мадорский Лев. Рассказ «Старая дура».

Брест проехали ночью. В этот раз всё прошло гладко, и Анна, 68-летняя полная женщина, в прошлом учительница младших классов, облегчённо вздохнула. Уже десять лет она ездила два раза в год на поезде из Магдебурга в Москву и обратно (в Москве жили сын и двое внуков), и все проблемы возникали именно здесь. То белорусский пограничник, сочувственно вздыхая, скажет, что печать нечёткая и нужно вернуться, чтобы в посольстве в Берлине поставить новую. То польский – на ломаном русском, отводя глаза в сторону, попросит выйти из поезда, так как... нет польский виза». Анна знала точно, что всё это чушь, высосано из пальца, и что так называемые проблемы решаются при помощи десяти-двадцати евро, но всё равно действовало на нервы... Теперь, когда всё, наконец, позади, можно было спокойно поспать. Но заснуть не удавалось. Снова и снова вспоминался разговор с молодой симпатичной женщиной лет тридцати, которая лежала на верхней полке и, скорее всего, уже спала. Чем больше думала Анна об этом разговоре, тем больше становилось ей неприятно и обидно. Бестолковый разговор у них получился. Ужасно бестолковый...

В дороге знакомятся быстро, и женщина, её звали Светлана, почти сразу, ещё когда ехали по Германии, рассказала Анне свою историю. Познакомилась по Интернету с немцем со странным именем Цорен. Приехала, пожила в его квартире две недели и сейчас возвращалась домой со смешанными чувствами:

– Не знаю, как быть. Может, Вы посоветуете, – рассказывала она, беспокойно потирая руки...