Михлин Геннадий. Сборник стихотворений «Лирика».

Как зеркально окно на солнце!
 В нем пушисто парят облака,
 птицам хочется жить и бороться,
 и мечта их в полётах легка.
 
 Как коварно в окне на солнце
 отражается тихая даль!
 Небо в нём, как в бездонном колодце,
 но в колодце таится печаль.
 
 Птицы бьются в стекло с полёта.
 Эх, нельзя в отраженье лететь!
 Птицы знают великое что-то,
 но не знают, что в зеркале – смерть!
 
 Обыватели верят приметам,
 верят истово в вещие сны.
 Обыватели судят об этом,
 но про физику знать бы должны.
 
 Поминая Святого Духа,
 тётка крестится натощак:
 – Птицы бьются в окно мне, подруга.
 Ой, боюсь, не к добру этот знак!
 
 Скольких птиц схоронили газоны
 перед домом, в цветах и кустах!
 Не для птиц теперь божьи законы,
 нет и Бога для них в небесах.

Михлин Геннадий. Сборник стихотворений «Лирика».

Когда-то бесовские волны ревели,
 и шторм по-хозяйски за шиворот лез.
 Теперь же пылятся под койкой гантели,
 нога хоть родная, но лучше б протез.
 
 А где-то по-прежнему волны в заминке,
 как на поминках толпа моряков,
 и до горизонта маячат затылки
 усталых, лохматых, седых стариков.
 
 Что ждёт впереди? Больница, каталка…
 Спасибо – не надо, спасибо – не жаль…
 Семейный уют – это кресло-качалка,
 блестит на столе к юбилею медаль.
 
 Уже не открыть вожделенных Америк,
 стопарик – сто граммов – не по годам.
 Потери – победы, победы – потери…
 «Нельзя к пациенту, я всё передам…»

Михлин Геннадий. Сборник переводов «Сказки Кирси Куннас. Перевод с финского.».

…– Да, – сказала принцесса, – это именно Пýнни отличительная особенность. Когда Пýнни потерял уши, у него еще хвост был на месте в то время. Однако, одна ворсинка в усах всегда отсутствовала. И если он находил свои уши, то терял хвост. Но ворсинка усов никогда не находилась. Я в этом совершенно уверена, потому что я нашла эту ворсинку, она у меня.

Потом принцесса пошла в огород, к грядке с морковкой. И, вот чудо! – она нашла там зайчика Пýнни. Ведь Пýнни любил морковку! Это был действительно Пýнни, потому что у него не было ушей и одной ворсинки в усах.

Пýнни сидел на морковной скамейке, он сказал принцессе:

– Ой-ой-ой-ой, как здорово, что ты нашла меня! Я так грустил и всю жизнь ждал, что кто-нибудь найдет меня. У меня, может, никогда не будет ушей, но для тебя, вижу, это совсем не имеет значения.

Принцесса взяла зайчика на ручки и сказала:

– Именно потому, что у тебя нет ушей, я люблю тебя так сильно. И если ты найдешь уши, ты должен потерять хвост, потому что я так рассказывала всем…

Михлин Геннадий. Сборник переводов «Они вас любят».

Мышка-поэт на берегу пруда,
писала стихи свои на песке.
На встречу с ней думы приходят сюда.

Когда, наконец, устав от затеи,
она заглянула в глубокий пруд,
увидела там: облака, словно феи,
в синеве позолоченные плывут.

Мышка хотела потрогать их лапкой
и очутилась в воде очень зябкой,
выбралась с дрожью, как-будто во сне,
и написала тотчас на песке:

Прозрела и лично проверила: да!
В небе – одна ледяная вода.

Михлин Геннадий. Сборник стихотворений «Финское лицо».

Открыла окно, чтобы слышать дождь.
 Деревья раскрывают
 тайные
 оттенки красок,
 заменяют слова от минуты к минуте,
 преображая историю,
 начало которой уже не помню.
 Но конец
 желаю слышать,
 прежде чем с ветвей спустится
 прозрачная тишина.

Михлин Геннадий. Сборник стихотворений «Под шум дождя».

Увидеть сон под шум дождя,
во сне раскрыть объятья ветру...
И шквал листвы накинет вдруг
штормовку-памятьШтормовка – брезентовая водонепроницаемая куртка с капюшоном мне на плечи.
Опять, как много лет назад,
безродный пес придет бездомный
в глаза заглянет боязливо:
Двуногий Бог одарит булкой
иль пнет со злобою плебея
ногой в худющие бока?

А мы с подругою батон
с веселым беззаботным смехом
кусали всласть попеременно,
но в приступе великодушья
пошли на легкое лишенье:
исчез батон в собачьей пасти.
И позабыли вскоре мы
Собачий взгляд – глаза в глаза.

Увидеть сон под шум дождя,
во сне раскрыть объятья ветру...
И пик эмоций в резонансе
прорежет временнýю темень...
Чуднáя память! Без причин
чащоба, глухомань годов
погасит яркое свечение,
а пустячок вдруг озарится
подспудной искоркой сознанья,
как будто бы раздвинув шторы.

Не вспомнить мне лица подруги,
каким был расставанья час...
Но вот является с упреком,
как вечно непокойный призрак,
собачья грусть-тоска в глазах.