Шадров Игорь. Сборник миниатюр «30 дней».

...Раздень меня. Бельё разрежь ножницами. С рубашки пуговицы отколупай спицами. Штаны цементом облей, сожги, сними через голову. Порядок сам выбери. На цепочке перепутай монеты с иконкою. На них королевы лицо, не запоминай, сорви её. За всю жизнь разлюбила тебя одного. Я одной вещи понять не могу. Всегда хотела лишь презирать людей, а Бог, в насмешку мне, посылает тебя и твои сообщения. Мне все должны, но ничего не получаю я. Теперь же плюю на всех, на Бога в первую очередь. Не могу его оправдать. Спокойной ночи, любимый мой.

Давай же, одень меня. Рыжие волосы примни чёрными наушниками. Бритые прямые ноги обкусай москитами. Перевяжи узлом футболку на животе. Посади в машину и надень очки. Предчувствую, что ты последний, кого не научилась любить. Такого я больше не выдержу. Проблема в том, что я имею наглость хотеть. Фантазирую и отбрыкиваюсь от идеально для меня прописанного сценария. Воображение встречается с реальностью и неминуемо рождается разочарование и отчаяние. От них снова спасаешься в фантазии. Пришло время разорвать замкнутый круг. Замкнутый круг… как обручальное кольцо. Мечтаю, что он когда-нибудь наденет мне его на палец. Может быть, даже в эту пятницу. Да, он любит мужчин, а я женщина, но мы родные души. Он точно тот. Я спасу его. Пять лет отверженности это ещё не доказательство…

Ну вот. Я стою перед вами раздето-одетая, разлюбившая и влюблённая, живущая в моменте фантазии. Обещала себя не оценивать, разотождествиться со словами-определениями. Кушать хочу. Начну уже тогда после ужина.

                                   

18+

Шадров Игорь. Сборник миниатюр «Четыре месяца: последняя практика преданности гуру».

...Если я сейчас умру.

«Знаешь, жить стало как-то нерадостно». Мне это бабушка сказала в ночь на вторник. Безжалостно! Зачем такое говорить? Как я смогу себя утешить, смотря в её закрытые глаза? А глаза у бабушки серо-голубые. Как будто взяли миску творога, насыпали туда сахара, в шерстяных перчатках перенесли её на деревянный стул, под стул накрошили варёных яиц, яйца скормили цыплятам, затем всё это подмели, миску отдали девочкам-двойняшкам, на стул поставили мужа, пока он висел, проверили тетради, перевернули сани, своровали яблоко, положили мне ночью руку на живот, сказали: «У Игорька пусть не болит, а у кошки заболит», вылечили, всё это забыли, взяли краски и смешали серый с голубым. Вот такие у неё глаза. Серо-голубые, но в которых много чего ещё было.

Жить стало как-то нерадостно. А значит, она ещё помнит. Помнит, как отогревалась на печи у своей бабушки. Помнит дым бенгальского огня и пепел в оливье. Помнит, как разносило ветром собранные в кучу опавшие кленовые листья. Один такой сейчас лежит в моём чехле для бадминтонных ракеток. Он дрыгался на тропинке, и я решил, что должен его подобрать. И сразу стих ветер. Потом я видел, как морозом сковало воздух. Всё остановилось, напряглось. Сейчас рванёт! Кто-то успел протиснуться через пробитый купол. Меня в ту ночь тошнило, я выпил лимонад, уснул и пропустил все взрывы. Если я сейчас умру. Что мне сказать? О чём мне рассказать? Задайте мне вопросы. Я подскажу. Спросите про кирпич, про душу, про GTA Vice City, про любовь, про знаки, счастье, атеизм. Спросите! Спросите, как прошёл мой День Рождения, спросите про буддизм, про дёргающийся глаз, про одержимости. Распределите между собой вопросы. Спросите! Как сложно бросить объясняться. Но если я сейчас умру...

Шадров Игорь. Сборник миниатюр «Любовь. Бадминтон. Пандемия. Смерть.».

Я ужасно устал от того, насколько хорошо люди сейчас осведомлены о себе и других людях. Мы изучили психологию, прекрасно знаем все наши мотивации и точно расшифровываем причины своих и чужих поступков. Правда в том, что мы почти ничего не знаем о себе, ещё меньше мы знаем о других и почти ничего не знаем о мире. Так что хватит выстраивать своё поведение вокруг той крошечной правды, что нам известна, и давайте лучше сфокусируемся на нашей глупости, расслабимся и будем дурачиться!

1. Я ответил. Я сказал, что хочу быть любимым европейским мужчиной. Перевожу ответ на русский: «Я просто хочу, чтобы меня любили. И всё я делаю ради любви. Какие формы, стили - это всё неважно, всё это значимости не имеет, думать я об этом не хочу. Я любви хочу. Мне любви не хватает».
2. Моё гейство и моя гендерная идентичность делают меня интересным в глазах многих людей. Такой дешевый приём, который уже рефлекторно срабатывает у меня в общении и особенно в презентации себя.
3. У меня есть такое представление о европейском мужчине, как о стерильной, аккуратной, рациональной личности в красивой одежде и чистом, разумном доме. Плюс, по моему сексуальному опыту, в европейских геев всегда очень гармонично сложенные члены. Чистенькие, ровненькие. У русских же постоянно корявости. Их члены - яркие, самобытные индивидуальности. Это интересно изучать, интересно рассматривать, но не практично. Так же о с мужчинами в общем-то.

У меня почему-то в этой теме отображаются сообщения только Лачина, и я не совсем понимаю, о чем речь. Но да, мне нравятся парни, и ещё я хочу стать девушкой.

Нет.

Скажу откровенно, я просто хочу любви с первоклассным европейским мужчиной. Вот и всё.

Да всё я:) У меня из ресурсов только я и я.

Да, вот здесь.
Радио в самом конце где-то
https://www.youtube.com/channel/UCzMSNNF-hlKjcFFwo-St9wQ

Тут всё шло либо закадровым текстом для видео, либо было радиопостановкой, то есть тексты не для чтения писались, а для другого способа восприятия. А из видео всех самое точное -Алёнька. Самая свободная радиопостановка - Вам письмо.

Добрый вечер:) А можете скинуть мне рецензию почитать? Интересно. А то пока опубликуют...
igorshadrov@icloud.com

Здравствуйте. Очень жду!

      Моя рецензия на Шадрина готова, пока не опубликована. Может, и опубликуется. А пока пойду смотреть, что здесь про него сказано.

Шадров Игорь. Сборник рассказов «Экскурсия».

...Океан вышел из берегов. Погибли три женщины. Они дремали на усохших корнях. Временами они просыпались, чтобы поесть рыбы.

В ней много кальция. Полезно для костей. Одна из женщин за обедом рассуждала: «Ведь, в конце концов, что от нас сохраняется дольше всего? Кости. Но только если ты не поэт какой-нибудь. Или художник. Тогда, конечно, ты в своём искусстве остаёшься. Но это исключительные случаи. А так – кости. То есть это ведь наше главное! И как тогда можно рыбу не есть? Я вот этого не понимаю совершенно. Не могу понять. А если и могу, то не хочу всё равно понимать». Океан выходил из берегов. И возвращался, проплыв по миру и вобрав в себя женщин с рыбой и мужчин в краске на полу...