Литвинцев Геннадий. Цикл миниатюр «Малые величины».

...Знаете ли вы, что если кому-нибудь когда-нибудь придёт в голову разжечь костёр на главной площади, причём, утверждаю, любого города, в любой стране, да хотя бы просто испечь картошки или заварить чая – уже через несколько минут непременно кто-нибудь к нему подойдёт, а там и другой, третий, сбегутся собаки, потянутся на огонёк бездомные, причалят парочки, возвысят голоса проповедники, появятся журналисты, поставят палатки, налетят любопытные, за час-другой наберётся толпа, ораторы полезут на ящики, мальчишки – на крыши, к вечеру площадь будет бурлить, на другой день выйдет из берегов...

Литвинцев Геннадий. Статья «Русский Вильнюс».

..Русские страницы Вильнюса насчитывают несколько поколений деятелей в сфере религии, государственного управления, политики, военного дела, просвещения, науки, искусств и литературы. Первые сведения о центре этнополитического образования литовцев дошли до нас из XII века. Правда, тогда он назывался Кривой город, или город кривов – по самоназванию славянского племени кривичей. Когда в 1323 году православный Великий литовский князь Эдимантий (Гедимин) призывал в свой стольный город Вильну европейских купцов, в нём стояли лишь православные церкви, в которых вершился христианский обряд по константинопольскому чину, а вся переписка государя велась кириллицей на староцерковном славянском языке. Ещё в XV веке в Вильне в два раза было больше православных церквей, чем католических...

Литвинцев Геннадий. Рассказ «Убывающий Бочкарёв».

...Видимость забегаловки обманчивая. Кажется, теснота и убогость, а помещается бесконечная уйма народа. Всё это время, что я здесь, люди прибывают и прибывают, а ведь ни один ещё не вышел наружу. Взять те же стены, когда-то покрашенные в серый цвет, а теперь затёртые и облупленные, – кажется, вот они рядом, жмут, теснят, рукой дотянуться. Но человек направляется с кружкой, а стена уходит, пятится от него, отодвигается, как горизонт в поле. А потолок? Низкий, тусклый, с подтёками, давящий душу – а сквозь него видны летящие облака, мелкие звёзды, иногда сыплется снег. При том всюду теснота, испарения, удушье, свет такой тусклый, что лиц почти не видать, так, пятна какие-то плавают, как жиринки в бульоне, и булькают ртом.

И вот весь я тут, под низкими потолками, среди истёртых фигур, теснюсь к стойке, шапка в руке, а подойти не могу. Нет, никто не отталкивает, они, в очереди, стоят ко мне тылом, видны одни спины. В тужурках, пальтецах, напирают на прилавок, от возбуждения негромко сопят, но, нет, не скандалят, не задираются. Похоже, просто не замечают меня.

Другого объяснения не нахожу. Когда я в очередной раз пытаюсь втиснуться в строй, чтобы, так сказать, в общем порядке предстать наконец перед отпускающим питьё, посетители с хмурой оглядкой сдвигаются, плотнее заполняют брешь, и я опять оказываюсь за их спинами...

Литвинцев Геннадий. Пьеса «Идол».

...Журналист (продолжает репортаж)

Он явится! Он всё-таки споёт на главной площади Третьего Рима! Один из тех, кто определяет судьбу России. Капитаны политики и бизнеса пришли, как на парад, на главный в их жизни концерт. Сегодня они снова стали мальчишками. Вспомнили, как пацанами фанатели от рока, в тексте и музыке которого был заключён код свободы и высшей правды.

Эти люди из партера состоялись. Они взяли власть над одной из самых больших и богатых стран планеты. Они смогли объездить весь мир, о чём их отцы боялись даже мечтать. У них самая дорогая одежда, самые крутые машины и самые просторные дома. Они сидят на финансовых потоках, им дано очень многое, почти всё. Стало казаться, что у них не осталось самого главного – личной человеческой мечты. Пробиваться, зарабатывать деньги, открывать заново окно в Европу хлопотное занятие.  Они устали, они стали циниками.

И вот пэр рока приехал в Россию с политической ревизией. Как музыкальный Джеймс Бонд, как агент свободы. Он проверит, остался ли ещё в этих респектабельных господах азарт романтических хулиганов, способных рисковать ради подвига. Видят ли они ещё за интересами идеалы, за политикой – совесть, за пиаром – любовь. Российская политическая элита, проклинаемая бедняками, всевластные кавалеры Садового кольца, «страшно далёкие от народа», стоят вместе с этим самым народом на лобном месте. На главной площади страны. Партер поёт и танцует, чего не делал уже давно, с момента обретения власти. Россия должна остаться свободной. Мы не имеем права предать пэра рока. Это наш рок! Спасибо вам, сэр!..

Литвинцев Геннадий. Рассказ «Пропащий день».

...Лет десять не виделись. А за это время случились крутые исторические виражи, сменились флаги, обновились вывески. Старое забывалось. Как-то позвонил Герман домой одному прежнему товарищу, по делу, а там нечаянно оказался Дементьев. И вырвал он трубку у хозяина и зачастил проникновенным таким голосом: «Это ты, Паныч? Слушай, ну что нам делить, из-за чего дуться друг на друга?». Пьяный, слезливый такой говорок.

А Герман и вправду растрогался. «Да нечего, – отвечает, – делить, кроме, конечно, добрых воспоминаний». – «Нет, нет, у нас с тобой тогда принципиальный конфликт вышел, это надо признать, конфликт взглядов, – продолжал Дементьев. – Не с бухты-барахты. Но, я думаю, мы просто не поняли друг друга. Всего-то. Нам объясниться нужно – и всё наладится». – «Так в чём же дело? – отвечал Герман. – Давно пора встретиться». – «Нет, так-то у нас обычной пьянкой кончится. А давай лучше напишем друг другу по письму, одновременно, завтра же, и в письме каждый изложит, что и почему. А потом встретимся, обсудим. Я теперь так привык работать, системно. И увидишь, что наши разногласия ничего не стоят. Мы же с тобой одной пробы. Нет, лучше сказать, одной группы крови».

Смешным показалось Герману предложение начинать переписку, но перечить не стал, согласился: «Можно и так, я напишу, но и ты без шуток».

Условились под честное слово...

Литвинцев Геннадий. Сборник рассказов «На другой стороне».

...– Отношение к русским туристам и временно поселившимся, скажу откровенно, за последнее время здесь тоже изменилось. С одной стороны, на них смотрят как на сочных бройлеров, пока они платят за жильё, за еду, за сервис. С другой – они граждане страны, оттяпавшей у нас территорию. Поэтому русским в Грузии лучше держать рот на замке и время от времени вслух проклинать Путина. Но и этого мало. Открестился от Путина – от тебя тут же потребуют проклинать и Россию, а потом и всех русских, то есть от себя самого отказаться. Мол, мой народ ужасен, но сам я в нём приятное исключение. Я не ожидал такого от русских, но, знаешь, Дементьевич, многие ваши соглашаются на это. Не все, конечно. И тогда то там, то тут, на рынках, в кабаках, возникают серьёзные потасовки, русских с грузинами. Турки держатся в стороне, они господа. Не дело господ вмешиваться в драки черни. А дальше самое интересное. Те, кто отказался от России, плюнул в её сторону, напрасно думают, что породнятся и станут здесь своими. Нет, наоборот! Такие становятся ещё более чужими, презренными – они же предатели, отказавшиеся от своей страны, своего народа. А на Кавказе это последнее дело, подлое дело, потеря лица. После этого ты никто, бройлерная тушка, не человек.

– Но если у человека есть средства – может же он держаться независимо, не заискивая, не подличая, не влезая в политику?

– Жить с гордо поднятой головой всё равно не получится, рано или поздно спровоцируют на конфликт и выдавят из страны. Конечно, я не о тебе говорю, не о людях такого масштаба. Вот сейчас к остальным ещё и ваши дезертиры добавились. Этих, с клеймом трусов и беглецов, совсем опустят. А то ещё и силком погонят воевать за Украину. Если амеры скажут – здесь под козырёк возьмут. Грузины же там наёмниками воюют. Вот и этих прихватят с собой. Так что у бегунков ещё всё впереди…

– Да, нарисовал ты мне, Георгиевич, прелестный пейзаж за окном, картину маслом!

– А как ты думал! Страна у нас маленькая, много бедных, а все гордые, все хотят стать богатыми. Это только у России широкая душа. Так выпьем за Россию, Борис Дементьевич! Пусть у вас всё будет хорошо, тогда и у нас будет хорошо. А эти все хмели-сунели, что сейчас творятся, пройдут же когда-нибудь.

Литвинцев Геннадий. Цикл стихотворений «Оглашение».

Когда послушаешь хулителей твоих –
 Как не смутиться, не смешаться с хором!
 И так легко прославиться средь них!
 И разве мало правды в их укорах?
 
 Да, вглядываясь в твой разлад и мрак,
 Не удержу я горестного плача:
 Ты мимо церкви часто шла в кабак,
 С обманщиками проспала удачу.
 
 О, Родина, от язв твоих и бед
 Не отведу я малодушно взора.
 Дрожит и мечется судьбы неверный свет –
 Никто её не знает приговора.
 
 Не оставляй в неведенье жестоком,
 Дай угадать твои пути.
      За эти слёзы, за мои попрёки –
       Прости меня, прости!

Литвинцев Геннадий. Повесть «Шесть дней месяца Авив».

...– Мы ждём, чтобы кто-то открыл нам дверь, указал путь. Мы ищем, за кем пойти, жаждем узнать силу, к которой примкнуть, чтобы только не остаться среди чужих. Чтобы расслышать, когда придёт время, обращённый к нам зов, приказ, от которого будет нельзя уклониться. Я знаю, и тебе хочется, чтобы приказывали, а ты слушался. Потому я сейчас и заговорила с тобой. Мне ты будешь с радостью подчиняться. Ведь ты уже знаешь это? Согласен с этим?

Она говорила вроде бы и шутливо, а в то же время с душевным напряжением, с серьёзностью, которую выдавали её пытливые глаза.

– Знаю, согласен, – сказал Лука почти безвольно, не вполне владея собой. – Приказывайте...