Потёмкин Александр. Статья «Бешеный, гавкающий и рычащий на всех пёс…».

...После публикации 04.07.2022 на сайте litrossia.ru моей заметки «Профессор? Доктор наук? Ректор? Лауреат многих премий? Известная личность в национальной культуре? Нет! Нет! И Нет! Обычный хам» от читателей в обсуждении материала посыпались комментарии. Один из них 04.07.2022 №7: «Помню, что о творчестве А. Потёмкина свой отзыв ещё дал Дмитрий Быков в «Огоньке». Другой – 05.07.2022 №14: «А. Потёмкин – графоман (ИМХО), но с деньгами. … Он очень богатый человек. Посмотрите, как роскошно изданы его книги. Дмитрий Быков писал о нём рецензию в «Огоньке», и я прочитала этот отзыв, совсем неблагоприятный о романе Потёмкина, не помню названия». Я не ведал об этой рецензии и решил взглянуть. «Огонёк» 25.07.2007 год. Статья называлась «Богатые тоже пи...» Цитата из неё: «Скажем, совершенно беспомощная проза Александра Потёмкина… Такие авторы чаще всего пишут о благородных, отважных седовласых бизнесменах, любящих русскую культуру и родной народ… Естественно, романы Потёмкина… «Изгой», названные высокопарно, изданные роскошно и распиаренные безвкусно, канули в Лету на другой день после шикарной презентации, которую вёл, на минутку, Святослав Бэлза…».

Прошу прощения у читателей, но тут я вспомнил из детства лай бешеных псов, и как на меня напал один из них. Но не с собачьей мордой, а с животными инстинктами человек – жирный, гавкающий на многих, словно бездомный, уличный пёс. Я без испуга рассмотрел его внешность – некто мне не знакомый тип – Дмитрий Быков. После короткого интернет-знакомства я обратил внимание на его беспомощную агрессивность: люди, как и псы, в бешенстве лают на своих и чужих от отсутствия разума, какой же интеллект у собак?..

Потёмкин Александр. Статья «Литературный секонд-хенд».

...В повести «Рождение» Варламов описывает происходящее в утробе женщины и даже чувства новорожденного, и все в мрачной гамме. То, что в стране медицина не на высшем уровне, каждому известно, но ее описание автором ещё безотрадней и страшней. Вначале у роженицы обнаруживают всевозможные патологии и укладывают ее на сохранение в мерзкую казенную больницу. Потом, когда начались преждевременные роды, ее переводят в другое медицинское учреждение из-за опасности и безысходности, что не смогут помочь. Цитата из книги: «Преждевременные роды, гипоксия плода, гипотрофия, фетоплацентарная недостаточность, поперечное предлежание плода, двукратное обвитие пуповины. Срок – тридцать – тридцать одна неделя. Первородящая, тридцать пять». Что за письменный бред? Набор устрашающих диагнозов! Затем, больного ребёнка в больнице еще и заразили гепатитом. Мальчик после стольких медицинских нелепостей – выжил. Я бы законодательно запретил господину Варламову заниматься художественным письмом. Вряд ли мужчина-автор способен выразить и передать все переливы чувств беременной женщины. Даже Лев Толстой, великолепный знаток женской чувственности, никогда бы не взялся за описание таинств беременности. Я прилагал усилия, чтобы читать эту писанину. Постоянно ощущаешь, что сталкиваешься не с реализмом, не с гиперреализмом, не с мистикой, а с чем-то совершенно непонятным, не имеющим определения, вздорным школьником, решившим оглушить учителя литературы.

Невозможно воспринимать повести Варламова как глубокое исследование сложностей национального характера, оказавшегося на перепутье усложняющего мира. Один из «заинтересованных симпатизантов» автора вдруг заявляет: «Алексей Варламов стал классиком уже при жизни». Соглашусь – «классиком школьного сочинительства». Поскольку «классик» – не чин и не звание, при вознесении в этот ранг исключает случайность, заинтересованность, интерес заявителя. Но в случае с Варламовым все эти три фактора сошлись...

Потёмкин Александр. Статья «Профессор? Доктор наук? Ректор? Лауреат многих премий? Известная личность в национальной культуре? Нет! Нет! И нет! Обычный хам».

...Лев Николаевич Толстой добивался высоких гонораров и даже писал, что с издателей следует «драть сколько можно больше» и торговался с Некрасовым. Он повысил значение труда писателя именно в его финансовом эквиваленте, считая это естественным:

«После «Записок маркера» Толстому платили уже 75 рублей серебром за лист, а после «Набега» и «Святочной ночи» – 100. Дело дошло до того, что за лист статьи на педагогическую тему Лев Николаевич выбил 150, а вскоре 250 рублей…»