Тумп Саша. Рассказ «Сюита».

…В зале на стенах и на стеллажах были латы рыцарей, мечи, кольчуги, цветы, букеты цветов и трав, бра, опять столы и столики, скульптуры птиц и животных. Посреди зала стояли две белых тумбы. Одна была чуть пониже другой, совсем ненамного.

…На них стояли два слона, смотрящие друг на друга.

…Николай остановился, огляделся и сел в просторное кованое кресло, стоящее как раз напротив них. Антон встал сзади, опёрся о спинку.

Николай молча смотрел на слонов. Руки привычно, сцепив пальцы, легли на колени, как обычно после тяжёлой законченной работы. Ему почудился даже запах горячего металла, чуть сладковатый с кислинкой.

…Один слон поднял хобот и как будто призывал к чему-то или кого-то звал. На фоне света окна хорошо была видна через переплетения металла небольшая фигурка слонёнка, уютно лежащего на боку, подтянувшего к груди ножки, смешно прикрывшего себя ушами и свернувшего хобот колечком.

Другой, чуть наклонив голову и немного повернув её, упрямо стоял, немного вытянув вперёд правую ногу и опустив хобот, как будто прислушиваясь к чему-то. Плотный рисунок из переплетённого металла делал его массивным и строгим.

Николай на миг повернулся, прошёлся взглядом по Антону, смотрящему куда-то в окно.

Посетители невольно обратили внимание на Антона и Николая, приблизились к тумбам, стараясь не загородить слонов, стали тоже внимательно их разглядывать. Узнавшие Антона изредка подходили к нему, брали автограф. Он благодарил, расписывался на буклетах и опять клал руки на спинку кресла.

Кто-то из посетителей отважился, и вспышка фотокамеры вывела Николая из раздумий. За вспышкой последовали другие.

– Нас-то к чему? Вон их фотографируйте, – он махнул рукой в сторону слонов.

Какая-то девушка, осмелев, подошла.

– А Вы… Вы – папа? – она посмотрела на Николая, а потом на Антона. – Папа… – стала подбирать слова, стушевалась и покраснела, – …его?

Николай повернулся и тоже посмотрел на улыбающегося Антона.

– Папа! …Вот и именно, что «его»! – кивнул, усмехнувшись, Николай.

Тумп Саша. Рассказ «На восходе при закате».

Владимир проснулся от звука удара и скрежета за окном. Он бросил взгляд на часы – 02:07. Тишина заставила подняться и подойти к окну. В свете фонарей было видно, – посередине дороги, прямо на двойной-сплошной стояли две машины, встретившиеся «лоб-в-лоб». Никого рядом не было. Закурив, он постоял какое-то мгновение, но потом, вскочив в кроссовки, бросился на улицу.

В машинах никого не было. Было видно, что удар такой силы не только «забросил» двигатели на передние сидения машин, но и повредил кузова так, что машины напоминали двух быков, стоящих в нерешительности, сцепившись рогами и прижав головы к земле.

Никого. Ни рёва сирен машин ДПС, ни толпы зевак, ни вспышек фотоаппаратов.

Владимир набрал номера телефонов экстренных служб – сначала один, потом другой. Никто не отвечал. Оглядевшись, он повернулся и пошёл в гостиницу, ещё раз посмотрев в салоны автомашин. Точно – в них никого не было.

У стойки администратора – никого. Поиграв со звонком и оглядев холл, он прошёл за стойку и заглянул в «служебное помещение» – пусто.

Поднявшись к себе, он открыл холодильник, взял банку пива, закурил и подошёл к окну. Машины всё так же одиноко стояли на дороге.

Уснуть не получилось.

Ещё раз глянув на часы, Владимир набрал номер Михаила – своего компаньона, с которым он расстался всего несколько часов назад – никто не ответил. Становилось как-то тревожно и неуютно. Он набрал свой домашний номер – никто не ответил тоже.

– Что за чертовщина! – он подошёл к зеркалу и стал разглядывать себя.

Когда-то в детстве он где-то прочитал, что единственный способ отличить сон от яви – увидеть себя в зеркале. В зеркале он хорошо видел себя, видел, как отражение высунуло язык и протянуло банку пива, подняв её на высоту глаз.

Подмигнув ему, Владимир прошёл в ванную, решив побриться, потом передумал и залез под душ. Вода освежила. Тревога стала стихать. Он побрился и прошёл в комнату. Включил телевизор. На некоторых каналах – «сигнал отсутствует», на других шла сплошная череда клипов...

Тумп Саша. Рассказ «Писатель и Критик».

...Ты знаешь, мне трудно объяснить тебе, что почувствовал я.

Для всех пишущих в то время величайшим счастьем было – быть не упомянутым где-нибудь Критиком. Его обходили по другой стороне улицы, чтоб, не дай Бог, он случайно не вспомнил, что ты есть на этом свете. Вот так, наверное, обходили прокажённых.

Даже и формы разговоров среди Писателей на эту тему не было. Если где-то и звучало – «Критик говорил о нём….», все сразу делали скорбное выражение лица и замолкали, понимая, что произошла ещё одна трагедия в писательском мире.

Никто, никто не смог бы, даже напрягая свою фантазию, привести пример события, которое хоть как-то бы характеризовало Критика с положительной стороны.

Да! Это было проклятие, висевшее над всеми, у кого была тяга к перу, а пера – к бумаге.

Вот он и должен был представлять мою повесть.

…Представь, что ты в падающем самолёте, надо прыгать, а тебе не достался парашют.

Вот примерно такое же состояние было у меня.

Я бросился к друзьям, но… слухи распространяются в нашей среде быстро, и все двери передо мной закрывались прямо перед моим носом. Теперь никто не хотел быть знакомым, а тем более близко, с «человеком, о котором скоро что-то скажет Критик»...

Тумп Саша. Рассказ «Случайная встреча».

...Мы познакомились, и я передал ему снасти на выбор. Он отложил спиннинг, и со словами: «на равных, так на равных» взял удочку.

Вы знаете, если человек один раз освоил обращение с удочкой, то это, как езда на велосипеде, не стирается в голове. По его уверенным движениям было понятно, что удочку он видел не только на картинках. По его вопросам об управлении безынерционной катушкой я понял, что «шашек в руки он не брал давно».

Оказалось, что его пригласили главным врачом в санаторий, который был тут недалеко, и они с женой уже два дня, как знакомились с окрестностями.

Клёв у меня затих полностью. Но у врача он, похоже, только начинался. Его спокойные уверенные движения каждый раз приводили к тому, что очередной «горбач» оказывался на берегу.

Потом клевать перестало и у него. Мы подошли ближе друг к другу и вели разговор ни о чем, когда женщина окликнула нас:

– Мы с Алёной тут накрыли на стол. Володя, зови гостя к столу…

Владимир поймал мой вопросительный взгляд… Секунду назад на берегу, кроме женщины, никого не было… И тут я увидел, что рядом с женщиной сидела кукла. Обычная кукла. Ну, может, немножко побольше, чем обычные, но – кукла.

Владимир напрягся. Притих. Потом говорит мне:

– Вы не обращайте внимания на это. Мы с Надей стали свидетелями страшной трагедии, в которой погибла наша дочь. Ей было десять лет. Верочка. Её звали Верочка. Всё было на наших глазах… Я, врач, ничем помочь не мог… После этого… Вы понимаете… Надя – нормальный человек, поверьте мне, как врачу, с этим согласны и все мои коллеги… Но вот в этом… Поймите. Не так все просто в этой жизни… Пойдёмте… Понимаете, нас многие сторонятся, раньше, когда с нами была Верочка, всё было по-другому. А мы очень любим гостей… Мы же вместе с Надей с института…. Общаговские… Пойдёмте… Пойдёмте… У меня к столу есть… – Владимир постучал по карману на левой груди...