Иженякова Ольга. Рассказ «Когда Бог был маленьким».

…– Плохо аистятам. Они, наверное, весь день дома сидят и ждут папу. А папа не приходит. К другим папы приходят и играют с ними, подарки им дарят и сказы на ночь рассказывают, а к ним не приходит никто. Они, наверное, Деду Морозу письма пишут, крыльями на листочках, а Дед Мороз их не слушается, он только конфеты дарить умеет и то только за стишки без запинки. Желания про папу Дед Мороз не исполняет. Он только говорит, что если хорошо себя будешь вести – то мечты сбудутся.

И соседи тычут пальцем на них безотцовщина называют. А мама ихняя приходит домой поздно, потому что надо много работать, чтобы аистят кормить. А этот аист кормит только себя. У-у-ух, плохой! Лети отсюда, зачем аистят бросил, сейчас в тебя вот этим ружьем как брошу…

Дед смахнул слезу, взял внука на руки и сказал:

– У тех аистят теперь другой папа, потому этого аиста, туда не пускают. Пусть они к другому привыкнут. Кто знает, может, так будет и лучше. Все на земле устраивается, как лучше, а мы живем и думаем только о себе. Аистята вырастут и станут хорошими аистами, потом прилетят все сюда, вот увидишь, они будут счастливые.

– Зато им теперь плохо!

– Это хорошо, Иван Александрович, если сейчас плохо, зато потом будет очень-очень радостно. Так всегда бывает плохо, плохо, плохо, а потом, бац, – и хорошо! Надо перетерпеть плохое, и никого не обижать, тогда и хорошее быстро наступит…

Иженякова Ольга. Роман «Другая сторона».

Со временем понимаешь, что истинны только чувства. Пройдет какое-то время, померещится звонок телефонный, поднимешь трубку и твое «алло» намертво врежется в пустоту длинного гудка – и только тогда вдруг четко осознаешь, что любимый никогда не ответит. Не будет больше ни слов, ни взглядов, ни улыбок, живого интереса. И только тогда в кругу полного одиночества проймет настоящая горечь утраты, когда это «алло» останется без ответа. Тогда и поплакать можно. И нужно. Чтобы полегчало хоть немного.

Самое уродливое, что при всем при этом также будут падать снег, дождь, ездить машины, скрипеть соседская дверь.

Про смерть еще напоминают закаты, но я их откровенно ненавижу. Тоже мне радость – смотреть, как медленно догорает день.

Красивый закат означает красивую жизнь и красивую смерть, а где их взять в наше время, наполненное до основания суетой? Зато после смерти любимых мы все становимся мудрее, нас уже не трогают грязные ботинки, злые фразы в переполненном автобусе, так и хочется сказать: «Люди, давайте беречь друг друга, ценить единственную нашу земную жизнь», но даже это не тронет. Каждый раз, каждый отдельно взятый человек наступает на одни и те же грабли: чтобы научиться любить, беречь, – надо сначала обязательно потерять. Это, увы, аксиома.

Иженякова Ольга. Рассказ «Змеиный день».

…Каждый год, на седьмой день после Ивана Купала, из земных недр выползает матка змея. Она небольшая, с гребнем, как у петуха, на голове, начинает пронзительно свистеть и звать к себе змей всех пород. Они сползаются на свист и что-то говорят промеж собой. Но дело не в этом, не в их политике. Считается, что с самых-самых древних времен, змеиное племя хочет договориться с человеческим, чтобы, значит, не враждовать. Другое дело, что ни люди, ни змеи язык друг дружки не понимают. А в этот змеиный день все змеи стремятся показаться человеку на глаза, чтобы напомнить о себе. Васильич в это не верил, но однажды отец его повел в луг в этот день, и они за раз штук пять гадов разных мастей увидели. Одного Васильич тут же убил, за что через дня три был укушен «огневкой», с тех самых пор он змеиный день проводит дома и матерится, матерится нещадно, потому что по всем меркам должен быть сенокос. Не зря ведь говорили в старину: «Летний день – год кормит». А какой год, когда весь день насмарку вылетает? Быстрее бы прошел завтрашний день…

Домой Васильич пришел заполночь, старуха с дочерью о чем-то шушукались на кухне, внучка спала. Вася строгал удочку.

– Ты чего это, – буркнул Васильич, – на рыбалку, что ли, собрался?

– Да, утром Витька за мной зайдет…

– Никуда! Дома сиди…

Васильич силился еще что-то сказать, но упал на кровать и захрапел. Ему снилось, что матка-змея приползла к порогу и просит внука. Васильич мотает головой, а она снова повторяет просьбу, тогда Васильич берет вилы и идет на нее. Тут со всех сторон сползаются гады и окружают их дом...

Иженякова Ольга. Рассказ «Дом тишины».

...– Мама, помните? – шептала пожилая дочь престарелой матери. – Это ваши любимые духи…

Глаза больной открылись.

– Даша, Даша, я сволочь, прости меня, хорошо?

– Мама, ну что вы такое говорите?

– Даша, у тебя есть брат по отцу.

– Брат?

– Папа твой сгульнул, а я потом ему жизнь отравляла и ей, обоих со свету сжила, Даша, прости…

– Мама, вы в своем уме?

– Теперь… пока – да... Даша, слушай меня, его зовут Васей, он в Новой Заимке живет, пойди к нему, повинись за меня, внукам его гостинцев привези…

– Мама…

– Фамилия Пустовалов, раньше был директором школы, депутатом, сейчас на пенсии, слепой. Повинись за меня, Даша…

– Хорошо.

– Даша, мне страшно умирать. Пока не повинишься, Бог душу не заберет, а мне больно.

– Мама, как скажете.

– Сейчас, иди, повинись.

– Сейчас ночь на дворе.

– Ничего, у вас машина хорошая, к утру будете в Заимке, Вася простит, и Бог тут же возьмет. А то тут кругом столько тварей кишит. И все хотят меня сожрать.

– Мама, ничего не будет плохого, вы у нас добрая.

– Для своих добрая, иди, дочь, иди.

– Хорошо, мама, а что подарить ему и внукам?

– Самое ценное, что есть в доме.

– Хорошо, нам не жалко.

– Умница, дочка. Мне бы твой характер, тогда я бы сразу на небо…

– Мамочка.

– Иди, Даша, не задерживайся...

Иженякова Ольга. Рассказ «Великолепное сырье».

...Не знаю, как вышло, но я быстро поняла, что беременна, маленький комочек плавал во мне, как Брусничка перед смертью и мне было его не жалко. Помню, только длинный коридор и кровь на рубашке, думала, под действием наркоза услышу «Симфонию», но не слышала. Вместо нее был тоннель и мерзкие, визжащие твари. Да причитания бабушки-санитарки, мол, сегодня Вознесение Господне. Серый немного отошел от политики минимализма и заплатил мне за аборт. Правда, его денег не хватило, пришлось добавлять свои. Еще мне сказали, что за клетки зародыша могут дать деньги, но я отказалась. Не хотелось, чтобы мой ребеночек был для кого-то косметическим средством, хотя потом соседка сказала, что я, дура, раз предложили, надо было соглашаться, ведь они наверняка взяли без моего спроса, это же великолепное сырье...