Один очень радикальный человек защищал политику продаж при Сталине картин из Эрмитажа на том основании, что очень неясно, что является шедевром, а что нет, и в случае сомнительности авторства, – скажем, Рембрандта в «Портрете Титуса», – совсем не грех, мол, было сомнительное и продать. Ради интересов индустриализации.
Теперь этот портрет висит в Лувре.
Порочность такой мотивировки не в том, что, судя по «Википедии», проданы были и несколько бесспорных работ Рембрандта, и не в том, что атрибуция – дело не абсолютное (было, да, сомнительно авторство, но, может, станет менее сомнительно), а в том, что художественная ценность может возрасти по мере развития искусствоведения.
Что я имею в виду?
Предположим, пройдёт время, и теория Выготского о художественности станет общепринята (что художественно то, что содержит «текстовые» противоречия). А может, и развита (что художественный смысл – нецитируем, т. е. подсознателен). И, может, музеи станут территориально отделять противоречивые произведения (шедевры) от непротиворечивых. Так если данный портрет Титуса нарисовал не его отец, Рембрандт, а кто-то другой, но – противоречиво (если так будет признано), то его переместят к шедеврам. И тогда будущее скажет моему радикалу, что он был не прав.
От Пиотровского я слышал (по радио), что он приобретает для Эрмитажа и те произведения, ценность которых сегодня ещё не ясна – вдруг их будущее оценит как шедевры. – Тем же надо было руководствоваться в СССР и с решением продавать кое-что из Эрмитажа.
В Лувре с «Портретом Титуса» поступили именно так, раз его приобрели. А может, даже оценили шедевром...