…На следующей остановке в трамвай вошёл Бьёркман и занял место на платформе. Потрёпанный, чумазый, в ветхой измятой шляпе, и ботинки перепачканы глиной.
– Хорош у тебя вид, – сказал я.
– Да вот, возвращаюсь домой с острова Лидингё, – ответил Бьёркман. – Съездил, поработал на садовом участке. Всегда так одеваюсь, когда еду в пригород. Какой прок принаряжаться, когда копаешь весной по щиколотку в глине.
– И то правда, – согласился я. На следующей остановке я вошёл в салон, где сидели пассажиры, снял шляпу, остановился посередине и сказал:
– Граждане! Пожертвуйте немного денег тому несчастному, что стоит на платформе; ему и идти некуда! Я знаю его давно: это очень хороший человек. Он ни монетки не истратит на что-то дурное.
Пассажиры все одновременно посмотрели в дверное окно на Бьёркмана; видят – действительно, бедствует человек; вынули кошельки. Всего набралось 6 крон и 35 эре. Я вышел на платформу, вручил Бьёркману милостыню и сказал:
– Хорошо бы тебе войти в салон и поблагодарить пассажиров. Но ведь ты, наверно, стесняешься? Так и быть, поблагодарю их от твоего имени.
Я открыл дверь и громко объявил:
– Сердечное спасибо вам от Бьёркмана!
Я сошёл на улице Васагатан, а Бьёркман, ошалев, остался стоять на платформе. Так он и катался туда-сюда, пока не завершился последний рейс; тогда кондуктор его выгнал. Он проездил 3 кроны и 40 эре; итого осталось 2 кроны и 95 эре. Пусть и небольшие – а всё-таки деньги...
