От восток солнца, или История одной девочки

Ночь в больнице

Останься сегодня со мною – встретим весну, чаю заварим: есть и лимон, и сахар.

Ночь износила тысячи снов и страхов и принесла тишину, синюю тишину.

Так останься сегодня, поговори со мной, разгони туманные страхи – ночью бывает страшно, и луна таращит в окно острый глаз, и скалится кровопийцей.

Чаю напиться, поговорить, забыться.

 

Завтра весна, а я ещё в феврале, окна завешены шторами жёлтыми-жёлтыми, утро таблеткою тает на языке, вечер кровавым платком обвивает шею. Поговори со мной как умеешь, поговори со мной, ведь весна на пороге – мне её не поднять одной, не осилить: слишком ветрена, и прекрасна, и так близка – и защитить бессильна.

 

Надо мною в окне растворяются облака – я могу растворяться в пространстве палат бездушных. Я не жду от тебя ни письма, ни звонка – все мы заняты жизнью, никто не желает слушать об отсутствии равновесья, – и весна на носу, какие же тут печали!

...Как же я, причитает Карлсон, ведь здесь я, здесь я, а не в весне,

я не сплю ночами.

 

Поговори со мной, туристка палаточного городка: Алпату-свеча, Ирма-маятник.

Боль легка, когда делишь её на троих и в окно выпускаешь.

Завтра будет новое утро. Новое заключенье. Завтра весна. Завтра нас выпустят отсюда живыми, если сегодня ты будешь со мной.

Но у тебя дела – а может, свои невзгоды, и у меня нет сил помочь тебе – мне бы себя вытащить через февраль в весну.

Я иду ко дну...

 

но всплываю,

потому что кто-то другой сверху протягивает мне руку

и тащит, морщась, тащит изо всех сил –

и я выживаю, и смеюсь от счастья, и весна на моём носу искрится,

и я вижу лица, смотрящие на меня с улыбкой:

те, кто нёс меня на себе,

не жалея слова, спин и времени не жалея –

эта весна для вас,

это тепло и солнце,

эти подснежники –

вся моя жизнь – ваша,

и вовек не отдать долг

за вашу ко мне любовь.

Завтра весна,

и в сердце у меня – вы,

в сердце у меня – март,

в сердце у меня – Бог.

* * *

Спасибо всем, кто не забыл меня.
Спасибо тем, кто честен был со мною
и возвращенье не считал игрою
воображения.
День ото дня

умнея, уходя в далёкий свет,
умчались, усмехнувшись, и устало
машу вам вслед: кого ещё не стало,
узнаю я, купив домой билет.

Вы остаётесь: мир вам и покой –
мне жёлтая стрела попала в сердце,
и путь её к мосту считают герцы.
Жизнь иссякает и бурлит рекой;

я каждому хочу кричать: постой!
Я на вокзале, в небе – в одночасье!..
Но времени последнее участье –
пройти до дома по дороге той,

которую из окон ваших видно.
Порой и вьюге хочется завыть, но
таит снегами белыми печаль.
И не постой, а снежное прощай

дарю я тем, кто не забыл меня.
Устанет время мудро, беспощадно
и кропотливо лица изменять –
я вас узнаю, лишь вернусь обратно.

Спасибо Вам, кто не забыл меня.

Молодость

...Так ландыш расцветает по весне,
так сердце разрывается на части,
как после гроз – от радужного счастья
искрится небо, падает роса,
и вместо речи – птичьи голоса:
так девочка рождается во мне.

...И снова я пешком под стол хожу,
и на воздушном шарике летаю,
и ничего о жизни я не знаю,
а сердце легче космоса, и в нём
лесная птица отыскала дом,
и птицу эту я не удержу.

Анархист

1
Вслух имя твоё называть больше я не боюсь.
И каждый наш год одиночества – камнем на шее.
Хрустит под ногами весенняя белая грусть,
и воют
весенние
белые
злые метели.

2
Двенадцать камней от влюблённого мая – смеюсь;
двенадцать камней от ладони, в ладони согретой.
По имени звать тебя больше уже не боюсь.
Одно лишь страшит меня: как ты, и кто ты, и где ты.

3
Мой мальчик, ты был весельчак, балагур и шутник,
и мир твой стеклянный на ветке сосновой качался.
Вернуться бы в август медвяный на ветреный миг
туда,
где ещё не придумали имени счастью,
где синяя кепка на светлых твоих волосах,
и просишь ты сахар для самого сладкого чая,
где юность с отвагой ещё в наших бьются сердцах,
и мы о любви и войне лишь беспечно мечтаем;
где звёзды – как птицы,
и мы им навстречу летим, –
большие, прекрасные, полные вечности дети.
Ещё не терзают двенадцать сомнений в груди.
Нам только пятнадцать.
Я знаю: ты лучший на свете.

4
А нынче...
Ты мудр, и умён, и воспитан вполне,
начитан, спокоен, суров –
а лицо не смеётся.
О мальчик мой тонкий,
о мой человек на луне,
двенадцать парсеков до нашей судьбы остаётся
на память – ношу не снимая.
И мне без тебя,
замужней, счастливой,
не той, кем хотелось однажды,
легко,
словно облаку белому после дождя,
но разве теперь, без тебя, это нужно и важно?

5
Детьми мы смеялись,
теперь мы от страха тоскуем.
И тор не поможет, и даже Фреско уже сдался.
Мне клетчатый лист с телефоном на память остался,
но там, где теперь ты, из мира звонок недоступен.

6
Вслух имя твоё – вместе с лёгкими и со смехом –
чем громче кричать, тем вернее можешь услышать –
в Свердловске,
в Кабуле,
в Нью-Йорке,
в Эрбиле,
в Париже.
Ты просто живи;
за тебя мне ответит эхо.

7
А с миром мы сладим.
Ни денег, ни злобы,
границы падут
и восстанет свобода,
и я – в миротворцы, а ты – в меннониты.
У камня последнего будем мы квиты,
наивные, глупые дети под властью
таланта Бакунина,
герценской силы.
У нас всё однажды получится, милый,
и будет нам счастье.

8
Я верю в тебя, как в печальные реки
и солнечных зайчиков в тёплых ладонях.
Ты справишься, милый, и время догонишь –
вовеки.

9
Вслух имя твоё называть больше я не боюсь.
И каждый наш год одиночества – камнем на шее.
Хрустит под ногами весенняя белая грусть,
и воют
весенние
белые
злые метели.

10
Покуда ведёт меня память о мальчике лунном,
я буду ребёнком, что соткан из яблок и лета,
и мне нипочём и война, как бы ни было трудно,
когда ты есть где-то.

11
Прости мне уродливость строк –
я пытаюсь тебя сберечь.
Пока у тебя есть речь,
у меня есть Бог,
и тепло твоих рук у меня в ладонях.
Нас время уже не тронет.

Без посвящения

1
...Маленький Федя летает во сне:
видишь, Алёна,
как быстро и вольно
плещется в воздухе звон колокольный,
будто молитва разлилась во мне!

Няня пугается:
что же ты, сокол,
мальчик, голубчик –
такие слова
в эти-то годы!
Понятны едва!

Детство – ценою за зоркое око.

...Маленький Федя, задумчив и мил,
щёку подпёр тонкой бледной ладошкой:
папа читает Жуковского.
Кошка
спит, и в зрачках у неё целый мир.

Будут Евангелие и Завет
Новый и Старый,
Бальзак и Державин.
Миша и Федя, встречаясь глазами,
зрят в глубине ослепительный свет.

Маленький Федя мечтает в письме
к брату:
а подлинно в разуме суть?
Что, если я сумасшедшим чуть-чуть
буду?
Сыграем в бессмертие,
смерть?

Солнечный зайчик пуская в траву,
Федя невольно от счастья заплачет...

Вырос из осени маленький мальчик,
Фёдор Михайлович нынче зовут.

2
...Он опускается тихо на стул –
очень устал
(о проклятые «пятницы»,
мысль будоражат и вносят сумятицу!)

Что его ждёт на пути ко Христу?

«Бедные люди»,
игра до забвения,
крепость, допрос
и бескровный расстрел.
Так он омоется в море сомнения
и атеизма постигнет предел.

...Анечка, Аня!
Устал невозможно я!
Денег бы!
Времени!
Словно катком
мне по хребту проезжает Катков,
кости ломая под тонкою кожею.

Как утаить? Как не выдать идеи мне?
В «Пушкинской речи» выходит старик,
чтоб отступить перед верою деятельной –
или любовью.

Сорваться на крик.

...Друг мой Игнатий, тебе ли не слышится:
тонкое, острое, злое – грядёт?

(Пробило девять...
Шагает по крыше и
шепчет молитву –
как песню поёт!)

Друг мой, ужели не внемлешь страданию?
Что же другие?
Пустили в печать...
Не разглядев, обманулись...
И Аня?
И
Аня...

(О, гений умеет молчать!)

3
...Так и ушёл, унеся в мироздание,
спрятав в последнем романе своём
тайны великой великое знание,
веру и гений.

...Мы дальше живём.
Нас ничего не изменит, наверное,
если убийце поверили все.

Маленький Федя бежит по росе,
Миша смеётся.

И больше нет времени.

* * *

Мальчик в синей кепке, снова здравствуй.
Сколько лет прошло – не сосчитать!
День рожденья у тебя: опять пятнадцать?
Мне уже давно пора понять,
что ты вырос ростом и душою,
маленький философ и герой.
Муравей, сидевший под горою,
нынче сам становится горой.

Из каких глубин морей индиго
для тебя сокровища достать
и рассыпать пред тобой: иди-ка
по дороге золотой?
Соткать
из каких судеб твою удачу,
чтобы самой лучшею была?

В сентябре седое небо плачет,
и слезой становится смола.
Буду слёзы собирать в ладони,
рассыпать по небу над тобой.
Пусть они, как золотые кони,
высекают искры из любой
мысли, встречи, трудности, и горе
превращают в мудрость и покой.
Муравей, вчера покинув горы,
нынче сам становится горой.

Так иди вперёд, мальчишка славный,
торопись: тебя мне не догнать.
Нет взаимности сильнее – это странно –
разрешить шаги твои считать.
Убегай, беснуйся, ветер вольный,
торопись, ведь жизнь так коротка.
Нет взаимности сильнее – это больно –
думать о тебе
из Далека.

* * *

Девочка, помни себя молодой.
Справишься.
Ты мне любою – усталой, седой –
нравишься.
К чёрту зеркальную ложь. Остано-
вим часы.
Страха бумажные клочья в окно
выброси.
Я не боюсь перемен, да и ты
смелая.
Грея сердца, догорают мосты.
Белою
вестницей смерти пришла за тобой
радость-грусть.
Девочка, помни себя молодой –
наизусть.

 

 

 

(в начало)

 

 

 

---

Купить доступ ко всем публикациям журнала «Новая Литература» за апрель 2018 года в полном объёме за 197 руб.:

Банковская карта:	Яндекс.деньги:	Другие способы:
		Наличные, баланс мобильного, Webmoney, QIWI, PayPal, Western Union, Карта Сбербанка РФ, безналичный платёж
После оплаты кнопкой кликните по ссылке: «Вернуться на сайт магазина»		После оплаты другими способами сообщите нам реквизиты платежа и адрес этой страницы по e-mail: newlit@newlit.ru

Вы получите доступ к каждому произведению апреля 2018 г. в отдельном файле в пяти вариантах: doc, fb2, pdf, rtf, txt.