Ночные блики

Ночной сумбур

Когда голова отсырела от сна
И спички набухли от сырости ночи,
То воспоминанья о детстве – короче
И реже приходят – чем в память весна.

Когда светофоры – как жёлтые спички,
Погаснут и вспыхнут, и снова – в огне,
И ты просыпаешься где-то вовне
И смысла всем телом заспавшимся ищешь.

И сны – как нарывы на ягодном теле.
И сок сновидений поутру оглох.
И ты вспоминаешь, как тяжко смердели
Глухие потери распавшихся слов.

Гимн Баху

Могильный прах – где пальцев невесомость,
И в каждом такте – космос зарычал!
И шестипалый звук – в нём демона качал,
Почуяв к звёздам нежность и влекомость.

Аккордов задрожала лихорадка,
И кто-то ласковый морщины охладил.
И прорастающая крыльями лопатка, –
Как страшная разгадка темноты.

И в перекате гордом тех беззвучий,
Он перенёс печаль – движеньем век со лба,
И одолел её – и дёрнулась губа,
И в небо поднялся поток токкат могучий.

Так Серафим задремлет над листом,
И, просыпаясь, чувствует взросленье.
Межзвёздных нот читая повторенья,
Записанные кряжистым перстом.

Тут Пассакалья – ясно чувству внемлет.
И детство в нём – как песня светлячка.
Дитя изображает старичка
И яблоко тоски прикладывает к стеблю.

Мечтательное

Я уеду туда, где зимы не бывает.
Там и воздух прозрачен, и мягок загар.
Ветер медленно лапами пальмы играет,
И от моря к звезде поднимается розовый пар.

Стану молча бродить по песчаным заманчивым дюнам,
И с прибрежных камней осторожно моллюсков снимать.
Там почувствую снова себя и весёлым, и юным.
Научусь мимолётного счастья дары принимать.

Там печаль шелковистей, и время скользит незаметней.
Воспевается небом пространства задумчивый взор.
Там отдамся раздумью и сладости летней,
И над морем увижу мираж лиловеющих гор.

Я думал, ты придёшь

Я думал, ты придёшь.
Я думал, ты нагрянешь,
Как летний дождь, летящий свысока…
Но нет тебя – и на душе тоска,
Когда в грядущее через окно заглянешь.

Надежды не вместит фантазии челнок.
И сон – не заменит прикосновенья.
Прошедшего прекрасные мгновенья
Пусть будут в памяти, пусть их заметит Бог.

У грусти – прелесть тайная своя.
И если не любовь, то грусть нас посещает.
И белые страницы освещает,
Как освещает взор печальная слеза.

И, может, счастлив я – хоть я один.
Весь светел и далёк от сутолок и торга.
И буду жив до пепельных седин
Лишь памятью тобой зажжённого восторга.

Не забудьте...

Подойди к окну. Неслышно
дышит небо облаками.
Облака роняют боль
В нас – усталыми дождями.

Если к смерти – лучше пешим.
Если к небу – на карете.
Облака роняют шелест
И как будто говорят:
«Не забудьте о Гамлете,
Об обманутом Гамлете.
Он ни в чём не виноват».

Всё, что сыграно без фарса –
Бесполезный спор с богами.
Облака роняют шелест.
Облака роняют боль.
Может, лучше – пообщаться
Сквозь пространства... облаками.
Дождь, колышимый ветрами
Говорит про нас с тобой.

Будущее земли

Как хорошо писать о чувстве,
Когда – ни чувства – ни тоски.
Так вечность давит на виски,
И жив покуда – не отпустит.

Как хорошо писать о грусти,
Когда земля – бетонный шар.
Когда безвременья кошмар
Сжигает поцелуев устья.

Как страшно мне баюкать смерть
Руками, что любви искали.
И вот, душа моя – в бокале.
Последний шанс чуть-чуть прозреть.

Я вижу день – сгорят все письма.
Поэты будут казнены.
И в чей-то мозг вживляя числа,
Машины будут видеть сны.

Двойник

Я исчез, растворился в воде.
Не ищи меня больше нигде.
Я – лишь пар над осеннею лужей.
Я лишь – ворона скаредный крик.
И поверь, что – не я тебе нужен,
А – рождённый печалью двойник.

Как младенец, я смертью разбужен.
Снова детство я вижу своё.
День постиран, помыт, отутюжен,
Столь любезно ко мне бытие?

Был я, с яслей, спокойный и мудрый.
Рано знал, что такое тоска.
Почему-то тошнило от пудры
И мутило от пасты слегка.

Всё поплыло, прошло, зачерствело,
Наизнанку одетая явь.
Слишком быстро в глазах почернело,
Помутнело, как старый хрусталь.

Обесславь этой жизни природу.
Улыбнись, как мертвец мертвецу.
Ведь любовные глупые слёзы
Люциферу совсем не к лицу.

И не хочется «доброго» бога
О загробных поблажках просить.
А – реальность – зашторьте немного,
Если вовсе нельзя погасить…

Облака

Так легко и так плавно по небу плывут облака.
По тихому небу,
По чистой лазури.
Плывут облака так неспешно…
Плывут, обо всём позабыв.
А небо, столь безмятежно…
Тёплый ветер веет так ласково,
Плывут облака, обо всём позабыв.
Безвременье стало над миром
И вечность…
Хаос пронизала безбрежный,
Тоскою мне сердце пробив.

Немного о судьбе и любви

Я не хочу идти завтра в город
И говорить с людьми о ценниках,
Которые нужно налепить себе на лоб,
Чтобы получить хорошую работу.
В моей комнате протекает река спокойствия.
Я хочу говорить с другими людьми,
Которые будут слушать меня так же внимательно,
Как их слушаю я,
Которые будут грустно кивать на мои слова.
По их комнатам протекают реки спокойствия.
И не дай мне бог встретить человека,
Который будет удивлён тому, что я скажу,
И станет громко одобрительно смеяться.
Потому что я не люблю чувствовать себя актёром.
Я хочу положить голову на твою ладонь,
потому что её линии – это линии моей судьбы.
И ты знаешь, что у жизни нет цены.
И что в этом есть двусмысленность –
– река спокойствия.
Но завтра я пойду в город,
И буду говорить с людьми,
И они подумают, что я забыл о твоей ладони.

Изъян

Весь день в словесной нищете.
Вся ночь в безумии пожара,
Неотразимом на листе
И неподвластном буйству дара.

Слова бессильны, голос глух.
Полёт души неописуем.
Произнося названья вслух,
Мы только тени снов рисуем.

Когда сорвёшься с высоты
На холод каменной кровати,
Твоим губам огня не хватит,
Чтоб выси оживить черты.

Постигнуть можно только чувством.
Всё остальное станет прах.
Чтоб этим овладеть искусством,
Познай изъян во всех словах.

Беспозорность

Как небеса чисты и нежны!
Они свободны и безбрежны.
В них – Беспозорность наготы,
А я отвык от чистоты.

Порой так хочется умчаться
Туда! – в безудержную высь…
Где сонмы ангелов роятся,
Где звёзды вечные зажглись.

Но держит крепким притяженьем
И угнетает взор земля:
Мечты мгновенным отрешеньем
Стальных оков уйти нельзя.

На грозном тронном возвышенье
Следит Господь, творитель дня
Надежд души моей круженье
И угасание огня…

Но сердце знает эту тайну:
Мне снится – я лечу во снах…
Ночь оборвётся, и случайно
Проснётся сердце в небесах.

Зима

Моя душа грустней самой себя, –
От музыки печальной – в просветленье.
Твои худые детские колени –
Виденье, что преследует меня.

Мои глаза – испуганней, чем страх,
Они уже давно не замечают
Оранжевых на фоне снега чаек
И застыванье слова на устах.

Кружится явь, и времени печать
Неосязаемо и безвозвратно снята.
Распахнута больничная палата,
В которой больше некому кричать.

Мы силились друг друга обогнать,
А вот и к нам надвинулись угрозы.
Мы беспощадно подавляли слёзы,
Чтобы теперь улыбку подавлять.

* * *

Прости, что ты сейчас мне так нужна.
Подросток, девочка, ребёнок – не жена.
Свеча любви, что где-то зажжена,
Была во мне, – давно погасла.
И я готов простить тебя за то, что ты прекрасна.

Куда идёт калека? – не дознаться.
И как узнать, – где бьют струи вина?
Мы можем в сумерки друг к другу прикасаться.
Подросток, девочка, ребёнок – влюблена...

И я влюблён. Но гнёт могильной скорби
Мне говорит: «Не прикасайся к ней.
Пройдёт немного дней – ты будешь сгорблен.
Убогий вид твой скорбен будет ей».

Прости, что ты сейчас мне так нужна.
Подросток, девочка, ребёнок – не жена.
Свеча любви, что где-то зажжена,
Была во мне, – давно погасла.
И я готов простить тебя за то, что ты прекрасна.

Структурный бред

Прямоугольник стола.
Запахи времени.
Свет. Тьма.
Оцепенение взгляда,
ведущего в никуда.
Пыльный ожёг суеты.
Музыка повисшего поцелуя…

Вьючные спины планет.
Бутоны тоски.
Орбитальные безмолвия.
Улыбка на лице дьявола
Кроткая…

Грёзы, лишённые образов.
Имя, созданное из вакуума.
Неосязаемые флюиды смысла.
Бог.
Глубокий старик, засыпающий
перед смертью у экрана телевизора.
Проглоченный атом.
Матрёшка души с улыбающимися
лицами политиков.
Человек без кожи.
Иглы под ногтями.

Кратер зрачка.
Ночь не помещается в слово.
Антарктида – самый большой айсберг.
Если ты спишь больше, чем полчаса, –
ты трус.
Если ты понял, что за тобой следят, –
Ты философ или шизофреник:
это одно и то же.
Если ты любишь спать при свете, –
Ты психолог или шарлатан:
Не обманывай ночь.

Никому не говори, что деревья умнее
людей.
То, что первичнее, то непостижимей.
Самое недолговечное – это смерть.
Если тебе бывает скучно,
попробуй изобрести колесо.
Или заедай свою тоску
Сухофруктами цивилизации.
Не дави паука, у которого восемь лап.

Время истекает.
Бог спрятался от времени.
Выкуп, который он заплатил, –
Третья часть его души.
Всё бессмысленно, пока ничего
нельзя нарушить.
Смысл – есть Бог.
У каждого плода есть зерно.
Зерно – это смерть.
Самое драгоценное – это гармония.
Люди спрятались от гармонии.
Выкуп, который они заплатили,
Ещё не оценён.

Если твои башмаки промокают,
Значит, ты близок к Богу.
Потому что Бог там – где вода.
Ноги того, кто наступает на бога,
холодны.
Если в твоём сердце есть огонь, –
Не бойся одиночества.
Пусть его раздувает ветер.
В мире скоро не будет слов,
Готовь себя к холоду бессмыслия.

Мироздание имеет свои тайны.
Тот, кто неосознанно живёт по законам,
тот блажен.
Ток света диктует закон мыслям.
Тот, кто узнал закон, не сможет
быть правым перед всеми.
Не всё можно синтезировать.
Материя стремится к материи,
пока не происходит первичный взрыв.
Только Бог может синтезировать и аннигилировать
всё, что ни есть в мире.

Я знаю, что моё время истекло.
Потому, что я люблю пустыни.
Пустыня – это место, где нет
преткновения взгляду.
Голова Бога – в его желудке.
Я – верблюд без горбов.
Бог покарал людей страданием,
а себя – невозможностью родиться.
Он перебирает чётки времени,
чтобы обрести покой. Он не
знает покоя – потому что он сам – покой,
какого никогда ещё не было.
Я говорю с вами притчами,
потому что я не умею мечтать, как вы.

В моём белом шкафу
Идёт чёрный снег.
В ящике стола – письма, не ушедшие в пустоту.
После приступа гнева
Всегда приходит сожаление
и раскаяние.

Как пленительна усталость,
Готовь своё тело к посещению Бога.
Хороводы звёзд – это только намёк на обман
(но – самый сильный).
Дьявол заставляет душу скорбеть,
Научи её смеяться.

Ночь... а утром запорхает первый голубь.
Тяжелеют брови.
Сон – как и любовь – нежнейшее из насилий...

В моём сердце цветут розы страха.
Ночная боль, как случайный поцелуй,
Неизгладима – незабываема...
Я вспоминаю море...

Голос – предатель характера,
Оповещатель греха и добродетели…
В пальцах и сложении рук –
Тонкость души...
Путь к Духу лежит через подрыв всех чувств...
Жизнь – это дышащая смерть.
Внутри смерти – самая настоящая жизнь…
Не бойся борьбы…

Ночь и рассвет –
Свидетельство для незрячих.
Как быстро свет приходит в глаза,
И как быстро их покидает…

Я сажусь на пароход судьбы.
Волнам нет счёта – они бесконечны...
Нужно убрать горизонты.
Горизонт – это тоже предел –
Хоть и недостижимый…

Спазм отчаяния, переходящий в экстаз,
Барабан пистолета крутится уже вторую вечность,
Патрон вложен не тобой,
Курок щёлкает и сплёвывает последнюю секунду…
Как всё это остановить?
А стоит ли?..

Ноготок тоски, щепотка горя,
йота гордости, ложка тщетности,
крупица воспоминания,
лёгкость могильной плиты,
Звёзды...

Прикасайся – только медленно...
Чтобы не повредить грань,
Чтобы не нарушить тонкости оболочки...
Всё познать и всё полюбить...
– Только тогда можно успокоиться...

Этого не может быть!

Зачем ткань тела так болезненно реагирует на огонь?
Жидкий огонь крови поглощает и всасывает огонь Фатума…
И от этого возникает головокружение…
Если долго смотреть на языки пламени –
Теряешь равновесие, взгляд плывёт, разум не мыслит,
Как будто открываешь дверь в пустую, тёмную комнату…
Загадочность и таинственность огня…
Этого не может быть!

Печаль, пойманная в чужих ресницах,
Скорбная складка губ у благородной и знающей себе цену девушки.
Мимолётность прозрения.

По ходу дел

Сегодня умер мой сосед.
Мне это было безразлично.
Покупки делал я привычно,
Привычно доедал обед.

Сегодня я – а завтра ты,
Уйдём в забвение под утро.
И безнаказанны мечты,
Что нас снедали поминутно.

Весь мир – навыворот кишкой,
Любая пища будет калом.
Сегодня изойдёшь мочой,
А завтра – абсолют-астралом.

Неповоротливей стиха,
Бредёт подвыпивший уродец.
Он заглянул уже в колодец
Суицидального греха.

Верёвка – жизнь: порви-приклей.
И кто-то в ужасе постыдном
Опять застынет у дверей
И плачем изойдёт обильным.

Там за стеною, может, есть
Немой зачаток жизни новой.
Какой-то – посиневший весь,
И весь отрёкшийся от слова.

И я, почувствовав пробел,
Не в смысле – а скорей в законе,
Давно смотрю на подоконник,
Но не ступил. Но не взлетел.

Там детства путь перелетел
От пикника к большому бою.
Господь осудит и уроет.
И – это ВСЁ – по ходу дел.

 

 

 

Конец

 

 

 

Чтобы прочитать в полном объёме все тексты,
опубликованные в журнале «Новая Литература» в июле 2025 года,
оформите подписку или купите номер:

 

 

 

 

	Поделиться: