Моих бессонниц миражи

О себе

Все впереди

Меня весной природа не щадила,
Тропинки размывая без границ,
Но все ж порой надежду приносила
На крыльях птиц.
И, даже лоб разбивши не однажды,
Я не кляла нелегкого пути:
Вперед, за счастьем призрачным! А как же –
Все впереди!
И босиком, по тропкам разогретым,
Все дальше, нетерпенья не тая,
За щедрым на труды и солнце летом
Летела я.

Вот так бы и жила – неслась, как ветер,
Но, глянув в зеркала своих подруг
И самый первый желтый лист заметив,
Споткнулась вдруг.
И вот смотрю усталыми глазами:
Как изменились правила игры!
А осень мягко стелет под ногами
Свои ковры.
И, словно флаг, не спущенный ни разу,
Как орден одинокий на груди,
Маячит неоправданная фраза:
Все впереди.
Все впереди, но простыни раскинув
И обступив меня со всех сторон,
Зима взбивает пышную перину
На вечный сон.

Суд

Молчу. Пока еще молчу.
Когда пророчества исполнятся,
Зажжет длиннющую свечу
Палач безжалостный – Бессонница.
Все подытожит не тая,
Грехи припомнит и чудачества,
И так застонет боль моя,
Что ночь от жалости расплачется.
Все растворится поутру,

Утихнет боль привычной горечью,
Следы морщин с лица сотру
И – жить. До следующей полночи.

* * *

Нездешняя, чужая.
Полночною порой
Я крылья расправляю
Над спящею землей.
Лечу – и неба мало,
Все дальше манит мгла.
«Смотри, звезда упала!»
– А это я была.

Мужу

Есть что вспомнить,
Много было всякого…
И во всем отрадно то хотя б:
Мы с тобой –
Как Гумилев с Ахматовой,
Только жалко, маловат масштаб.

* * *

Дороги дороги другим,
А мне уютный дом не тесен:
Семейный ужин, и камин,
И плюшевая нега кресел,
И догорающих свечей
Потрескиванье в полумраке,
И на подстилке у дверей
Сопенье мирное собаки.
Тот дом на берегу реки
Меня с любовью ожидает.
Я все стоптала башмаки,
А как дойти туда – не знаю.

Колыбельная

Спи, девочка моя. Глаза закрой,
Заройся носом в мягкую подушку.
Горячая ладошка – под щекой,
И мамино дыханье на веснушках.
Спи, маленькая, пусть тебе поют
Во сне сто колокольчиков веселых,
Пусть белки и зайчата прибегут,
И ты откроешь им лесную школу.
Спи, дочка, спи, не ведая забот.
Весь мир накрыла ночь мохнатой лапой.
И пусть тебе приснится Новый год
И, может быть, веселый, добрый папа.

* * *

Из-за того, что дни спешат,
И из-за дочкиной простуды –
От дел и бед – томись, душа,
А я стихов писать не буду.
В мои года смешно летать
И поздновато, если взвесить…
Открыла дочкину тетрадь:
Стихи о маме поэтессе.

Чудная

Я не чудная – чудная, хотя
По временам бываю и чудная.
И не небесное, отнюдь, дитя –
От пяток до корней волос – земная.
Но все ж – дитя. И темноты боюсь,
И мир делю на доброе и злое.
Я никогда не повзрослею. Пусть
С небес присмотрит Боженька за мною.

* * *

Мы с вами раньше не встречались,
Я удивлю, быть может, вас
Своими странными речами
И тишиной раскосых глаз.
Я ни о чем не беспокоюсь,
И мне не нужно ничего,
Как будто время – это поезд,
И я отстала от него.
И вот стою на полустанке
В ошибках, словно в синяках,
С душой неистовой цыганки
И с чистым сердцем дурака.

* * *

Я так прекрасна без одежды,
Так безмятежна и чиста.
Какая легкая надежда
В овале мягком живота!
И без утайки, без опаски
Прикосновений ищет грудь,
И тело ждет с истомой ласки,
И взять готово, и вернуть.
И так дыхание прерывно,
Что устоять никто б не смог,
И столько прелести наивной
В открытости стыдливой ног,
И сладострастье бьется в теле,
Кипит, волнуя и маня!
…Но Вы очки свои надели –
И не заметили меня.

* * *

Мой характер порою несносен,
Мой язык неожиданно груб.
Отбирает безжалостно осень
Свежесть щек и малиновость губ.
Каждый день прибавляет морщины,
Вечерами все кутаюсь в плед,
И все реже, все реже мужчины
Восхищенно глазеют мне вслед.
Но еще не заклеены окна,
Не нахохлились снегом дома,
И листва, что царила высоко,
Мне под ноги ложится сама.
Ну и что ж, что нагрянула осень –
Значит, с осенью вступим в родство.
Только жаль, что характер несносен,
Ну а так, в остальном – ничего.

* * *

Скоро листья ворвутся толпой на проезжую часть,
Не желая в плену запыленных берез оставаться.
И деревья, в укоре немом головой покачав,
С бабьим летом обманчивым нехотя, грустно простятся.

К черным контурам веток декабрь добавит пастель,
И хозяйка – зима все разложит по полочкам белым,
И израненный лес с благодарностью примет метель
За бинты и облатки, на грязь нанесенные смело.

Задохнется от злости и в кашле зайдется февраль,
И натужно завоет холодными злыми ветрами,
Только вдруг промелькнет голубая веселая шаль,
И поймут воробьи, что весна уже не за горами.

И кукушка заплачет в зеленом лесу под Москвой,
И остынут, войдя в берега, рек весенних разливы…
Все пойдет чередом, только я буду вечно такой,
Как была – молодой, беззаботной и очень счастливой.

Игра

Хочу я научиться жить играя.
Как в детстве мы играли во дворах,
Чтоб жизнь моя струилась, как большая,
Пронизанная радостью игра.
Чтоб верить: все мои водовороты,
Любой мой промах и успех любой,
Стихи, любовь, домашние заботы –
Все это продиктовано игрой.
То мы судьбу, то нас она изловит,
В волненье сердце прыгает в груди.
И даже смерть игру не остановит:
Тайм-аут. Продолженье впереди.

Я нарисую синий лес

Краски

На палитре я смешала краски,
Разбросала радугой, рискуя.
Я рисую, это не опасно,
Но опасно то, что я рисую.
От души мазнула красной охрой –
Получился листьев целый ворох
На траве, от слез соленых мокрой,
Зябнущей от глупых разговоров.
А потом земле седой и старой
И природе, от дождя унылой
Сделаю еще один подарок –
Белым снегом разолью белила.
Только все равно Господь накажет,
Длань Свою простерши надо мною,
Потому что газовая сажа
На душе осела толстым слоем.

* * *

Все совместив: и летнее тепло,
И первую осеннюю прохладу,
Антоновское яблоко легло
В мою ладонь заслуженной наградой
За летние нелегкие труды.
Нещедрым солнцем слабо обогреты,
Еще пышны осенние сады,
Еще в листве, раскинулись, как летом.
Но, сгорбившись уныло под дождем,
Несмазанной поскрипывая дверью,
Меж яблонь одиноко мокнет дом,
В грядущий снег по-прежнему не веря.

* * *

Моя чудесная пора!
Прекрасная, как свет вечерний,
Когда на мир ложатся тени
И затихают до утра.
Слегка притронется к лицу
И листопадом боль заносит,
Как будто Болдинская осень
Спешит к счастливому концу.

* * *

Был октябрь, по-летнему погожий,
С теплым, терпким запахом костров.
Осень обманула всех прохожих,
Выманила их из-под зонтов.
Ветер налетал, от яблок пьяный,
Дворники устали от листвы.
Опускались синие туманы
И входили в сонные дворы.

* * *

Сад – не сад: все туманная осень,
Все рябины багровый накал.
Дождь штрихами рисунок наносит
На осколки разбитых зеркал.
Погляжу – и захочется плакать,
Словно кто-то другой виноват
В том, что жизнь – все какая-то слякоть,
Все листвы отслуживший наряд.