Восьмая жена

На чтение потребуется 1 час | Скачать: doc, fb2, pdf, rtf, txt | Хранить свои файлы: Dropbox.com и Яндекс.Диск

 

 

 

Переполох в усадьбе бояр Телетеевых. В ворота двора вкатилась карета на тройке каурых. А за нею вершники на конях с притороченными к седлу длинными голиками. Среди них – Малюта Скуратов, пожилой, красноскулый, в кожаном шлеме и летнем, без ватной подкладки кафтане, пооُбочь которого сабля в чехле.

Хозяин и сын его Елизар – на крыльце. Туда же спешит из сеней и хозяйка. А следом за ней, такие же русые, как Елизар, но на голову ниже его, два подростка. Хозяин кланяется гостям:

– С чем пожаловали?

Малюта спрыгнул с коня. Вытянул руку в сторону Елизара.

– Велено тебя, сына боярского, тотчас доставить царю!

Елизар удивился:

– Насильно, что ли?

– Полюбовно!

– А для чего?

– Нам знать не положено.

– А кому положено?

– Иоанну!

Минуты хватило боярину, чтоб облачиться в лёгкий, с пуговицами камзол и козловые сапоги. Не зная, надолго ли уезжает, он попрощался, целуя поочередно мать, отца и двух своих младших братьев, спустившихся следом за ним с крыльца на дворовый лужок.

Из кибитки, в которую влез Елизар, раздался уверенный голос:

– Думаю, долго не…

Опричник не дал договорить. Дёрнул всеми тремя вожжами и, развернувшись, погнал желтогривую троицу рысью к просёлку, уходившему вдоль лугов с поставленными стогами к синевшему лесу, за которым где-то вдали стояла прикрытая горизонтом полуденная Москва.

 

Выходил Елизар из кареты, как гость, которого ждали. Всюду праздничные рубахи, шёлковые платки, летящие ленты, пуговицы с крестами и много-много стрельцов с копьями на плечах.

Перед дворцом – мощёная площадь. Царь только что выбрался на рундуُк. Садится в высокое кресло. Рядом, в таком же кресле – царица Мария. За спиной у них – при парадных кафтанах с гербами на рукавах – царевич Иван, Василий Шуйский, Борис Годунов, посол Одоевский. Тело царя терялось в роскошном халате и вместо округлой груди выставляло на публику выемки замша. Зато заметен был царь чинно посаженной головой. На ней, сияя когтями и клювом орла, горделиво покоился шлем.

Елизара вежливо подвели к рундуку. Мария была бледна. Царь улыбался. Елизар вскинул голову. Обнаженная голова, крепкой кости высокая грудь, чуть нахмуренное лицо как бы спрашивали царя: «Для чего вызывал?» Иоанн не замедлил своим ответом:

– Говорят, ты у нас удалец! Медведя берёшь один на один! Так ли на самом-то деле? Хочу убедиться! – И рука его поднялась, опуская посох рядом с собой.

Этого знака ждали два конюха под крыльцом. Звеня цепями, которые натянулись, из дверцы с рыком вывалился медведь. Конюхи, хоть и были саженого роста, еле сдерживали его.

Посох снова ударил по рундуку. Шея зверя, почувствовав послабление, вытянулась вперед. Вперед поползли и цепи, выпущенные из рук воспитателей зверя. Медведю дана была воля. Делай, что хочешь.

«Вот оно что!» – Елизар мгновенно сообразил, что замешана здесь Иоаннова ревность. Царь не мог допустить, чтобы кто-то когда-то был рядом с его невестой. А он, Елизар, мало того, что с ней проводил вечера, но ещё позволял себе её обнимать, целовать, носить на руках и даже с ней вместе купаться.

 

Дабы не смущать Марию, Елизар отошёл к середине арены. Что делать дальше, он совершенно не представлял. Медведь шёл на него не спеша, уверенный в явном своём превосходстве. Скольких людей на своём веку он пригнул к деревянному полу, ломая им рёбра и позвоночник, зверь, надо думать, не помнил. Памяти нет у медведя. Зато есть прирождённый инстинкт догонять убегающего прыжком.

Телетеев знал об этом инстинкте. Потому и не стал убегать. Он попятился. Нечего было и думать встречаться с медведем один на один с пустыми руками. Хотя и был Елизар крупно сложенным, всё же зверь в два с половиной, а то и в три раза его тяжелей. Сомнёт в один счёт.

То Телетеева и смутило, что пятиться от медведя он мог всего лишь пять-шесть шагов. Дальше стояла стена стрельцов, чьи копья выставлены вперёд. Учуяв спиной их уколы, он понял, что дальше ему отступать не дадут. Что делать? Что? Только одно, догадался через мгновенье, надо ему – не назад, а вперёд! С этой мыслью и повернулся вполоборота. Повернулся настолько, чтоб можно было схватить руками вплотную к нему приставленное копьё.

Схватил и, что было сил, дёрнул в сторону от себя. Черноволосый, с усиками стрелец такого не ожидал. Не отдавая оружия, чтоб сохранить равновесие и не упасть, вынужден был пробежаться в сторону зверя. И когда увидел медведя перед собой, то обомлел и вскинул вверх руки, точно сдавался.

Копьё оказалось в руках Елизара. Медведю пока что не до него. Он себе жертвы не выбирает. Берёт из них ту, которая ближе. Секунду спустя стрелец уже был под его лоснящимся брюхом с когтистой лапой на голове, которая, как играя, сняла с него волосы вместе с кожей.

Не инстинкт заставлял медведя снимать с человека скальп. Выучка. Та, которой его обучили. Его воспитатели обучили, кому он служил, и они его берегли, чтоб использовать, как ломающую всё на своем пути звериную силу.

 

Царь отвлёкся. Мария, сидевшая рядом с ним, поднялась и пошла с рундука. Иоанн хотел её было остановить и даже поднялся. Однако царица уже открывала дверь во дворец. Открыв, обернулась. Её белое, как из мрамора вылитое лицо смотрело мимо царя, на арену, где шло наказание Елизара.

Иоанн закипел, схватил с переносного столика кубок вина, выпил залпом и снова уставился на арену. Смеяться он не хотел. Смех сам выкатился из горла, когда он увидел под зверем две человеческие ноги в яловых сапогах. Они метались и бились с такой бойкой прытью, что думалось: вот-вот оторвутся от тела, топнут от ярости каблуками и убегут.

Но что это? Царь подивился, когда увидел под тушей встававшего на дыбы медведя не Елизара, а собственного стрельца, который визжал и, хватаясь руками за голову, находил на ней вместо волос окровавленный череп.

Елизар стоял в другой стороне арены под опускавшимся низко вечерним солнцем, на пути которого попадала ягодная рябина, из-за чего он был плохо виден с крыльца.

Царь волновался. Желание досмотреть неравную схватку зверя и человека было таким горячим, что он махнул рукой на кубок с вином, который ему протягивал Шуйский.

 

Боярин одет был в застёгнутый на перламутровые пуговицы лёгкий камзол. С боков камзола спускались к ладоням белые рукава господской рубахи. Рукава плавно передвигались то вправо, то влево, выводя к носу зверя кончик кованого копья. Зверь был уверен в себе. Из-за чего вёл себя опрометчиво и небрежно. Шёл к Телетееву напролом. Кинувшись на добычу, он не сразу сообразил, что железка в руках человека может стать для него не только назойливой и дразнящей, но и опасной. Зверь бросался вперед, но всякий раз, чуя щеками стальные укусы, отскакивал прочь. Наконец, он не выдержал, ярость взяла над ним верх и, готовясь к прыжку, на секунду остановился. Откуда ему было знать, что этой секундой воспользуется боярин? Пока медведь мотал головой, уязвимая точка на морде его Елизару не открывалась. Но вот он замер. И Елизар разглядел эту точку. Куда и направил копьё. Ах, как дико заплакал четвероногий, хватаясь лапами за копьё. И, вырвав его из дыры, где только что был его глаз, начал затравленно пятиться, со страхом косясь оставшимся глазом на Елизара.

Где-то за стенкой стрельцов мелькнул Малюта Скуратов. Тут же и голос его:

– Гей! Чёртовы конюхаи! Где-ка вы там! Уводите зверушку. А ты, – Малюта, выхватив меч, показал Елизару в сторону рундука, – к царю на допрос!

Стенка стрельцов, развалившись, ринулась по арене в четыре текучих ручья. Одни помогали конюхам подбирать с полу цепи, чтоб увести разревевшегося медведя. Вторые в несколько рук уносили растерзанного стрельца. Третьи тыкали копьями Елизара, направляя к взволнованному царю. Четвертые шаркали голиками, сметая с полу куски окровавленной кожи, лоскут шаровар и вырванный с мясом медвежий глаз. Царь не терпел беспорядка в своём хозяйстве, потому и усердствовали стрельцы.

 

Иоанн смотрел на стоявшего перед ним Елизара с гневом и восхищением. Ему нравились смельчаки.

– Ты мне медведя испортил, – сказал то ли с попрёком, то ли с восторгом. – Да ладно уж. Не ожидал! Чёрт настоящий! Хочешь, я тебя сделаю главным стрельцом Московии?

Елизар усмехнулся:

– Этого мало мне.

– Всей Руси?

– Я другого хочу!

– Ну-ко, ну-ко?

– Верни мне невесту мою!

– Неужто саму царицу?

– Да хоть и саму!

Поспешил Елизар с нерасчётливыми словами, подписав сам себе приговор. Тут же, будто на крыльях, порхнуло к боярину несколько быстрых стрельцов. И Малюта Скуратов тут же. Ждут, что прикажет им государь.

Иоанн поглядел куда-то перед собой. Увидел сквозь ягодную рябину низкое солнце. От жёлтых ягод казалось оно рыжим и конопатым, точь-в-точь второе лицо Малюты, ожидавшего от царя повелительных слов.

– Казнить? Это успеется. Пусть посидит покуда в колодках.