ВОВАН и Дакука

	Поделиться:

 

 

 

Купить в журнале за декабрь 2021 (doc, pdf):

 

На чтение потребуется 1 час 13 минут | Цитата | Подписаться на журнал

 

 

 

 

Изначально ни я, ни он не верили, конечно, что ему удастся пройти, и вот теперь, глядя на Максимкина, я чувствовал, как приливает и растёт в груди гордость за дорогого товарища – и начинается бесстрашие. Я не помнил, как выскочил из-за заборчика, откуда палил неразумно длинными очередями, прикрывая Макса Петровича, но уже бежал по уличке, параллельной той, по которой шёл он, крича несуразное и стреляя, стреляя – когда за моей спиной вдруг мощно взревел движок.

Я огляделся – и обомлел: рубя гусеницами асфальт, меня настигал тяжёлый танк, пушка его раскачивалась тяжело и грозно, как надроченный член импотента. Амбец, Витёк, сказал я себе, шарахаясь в сторону, вжимаясь изо всех сил в стеночку. Танк, ревя мотором, чавкая траками, пролетел мимо, обдав меня волной горячего металла, смазки и удушливого чада. На корме мотались два дурака в пятнистом, один закричал мне весело – но что, было не разобрать за шумом, – и бросил в меня каким-то предметом. Я отлепился от стеночки – там осталось пятно жирной копоти с раскоряченным силуэтом человека посередине – и нагнулся за предметом. Морикой, бэстард, кошон! – я употребил все иностранные ругательства, какие мне пришли в ту минуту на память, но поднял пачку «Кэмела» без фильтра и сунул в карман. На маленькой площади перед пожарной частью с каким-то памятником кому-то посередине, от которой лучами разбежались три улочки, танк тормознул, развернул башню – и трахнул в упор по воротам, оттуда полетели какие-то ошмётки. Потом крышка башенного люка откинулась, и – как чёртик из табакерки – появился ещё один в танкистском шлеме, припал к зенитному пулемету и засадил две очереди – одну по мне, она стеганула над моей головой, покрошив стеночку, другую по Максимкину. Танкист исчез в люке, танк взрыкнул, дёрнулся, выбросив из кормы чёрную струю, и шибко покатил вниз по уличке №3. Кто-то с кормы помахал мне рукой на прощанье.

Один снаряд им, две очереди нам, в принципе, миротворческий долг исполнен, справедливо, в принципе. Но триумф они нам с Максом Петровичем обломали круто. В угрюмом молчании сошлись мы на маленькой площади.

Макс Петрович потюкал носком ботинка сшибленную снарядом с танка голову памятника. Голова была в каске, но пустая внутри. То, что издали казалось фигуркой пионера-героя, вблизи оказалось памятником какому-то пожарному. Только очень маленькому. То ли он при жизни был такой кроха, то ли это потом его сэкономили... Максимкин сокрушённо сплюнул. Я вздохнул.

– А знаешь, Петрович, если по совести, – говорил я, когда возвращались обратно к своим раненым. – Вот есть такие, которые сомневаются в существовании Бога, есть и такие, которые сомневаются в моральном характере Его любви. А есть такие, кто мучаются невозможностью пребывать в постоянном живом диалоге с Творцом, непрерывном: «Я говорю, значит, я услышан»... Мучаются сомнением в степени своей, что ли, нужности Ему, никогда не усомнившись собственно в «моральном» характере Его любви – но лишь в – личной! – своей необходимости. Всю жизнь мучаются, и вот я, наверное, как раз и принадлежу к этим третьим, и поверь, это настоящая пытка, действительно, пытка...

 

 

 

Чтобы прочитать в полном объёме все тексты,
опубликованные в журнале «Новая Литература» в декаре 2021 года,
оформите подписку или купите номер:

 

 

 

 

	Поделиться: