Накануне

* * *

Ну что ж Вы так сердиты, Ваша Милость?
К чему глаза, тоскою опалённые?
Поторопились Вы – и вот она разбилась.
Фарфоровая куколка влюблённости.

1990

* * *

Угощу дождём холодным.
Одеяло из травы
Постелю. Живи свободно.
И кудрявой головы
Не ломай. Ведь я – простая.
У меня с милым дружком
Горе луком прорастает
Счастье – синим васильком.
А не хочешь – ради бога.
Не желаешь – не держу.
Светел день. Темна дорога.
До опушки – провожу.

1990

* * *

Мне цыганочка гадала – всё о нём.
Плачь, не плачь, ты жить не будешь с королём.
Чёрны карты – головешки да угли.
На тебя глядят иные короли.
Вот бубновый – он и молод, и богат,
Он кольцо тебе подарит в сто карат.
А пиковый – он и важный, и седой,
В «Мерседесе» он приедет за тобой.
А письмо получишь – «милая, люблю»,
Так к червонному уедешь королю.
Ах, джаным, ты о крестовом не жалей,
Он совсем не лучше прочих королей.
Я покрыла косы шалькою простой.
Я цыганке отдавала золотой.
Ничего ты, мири пэл, не поняла.
Лишь последнюю надежду отняла.

1991

* * *

Было ж всё для жизни, право,
Злая мать и муж-дурак,
И под крышею дырявой
Потухающий очаг.
И подстилка из соломы,
И худые башмаки,
И на поле, что за домом
Голубые васильки.
Но чтоб жизнь прожить такую,
Видно, я не родилась.
Мне монетку дорогую
Подарил проезжий князь.
И светлей, чем солнце летом,
И чем камушки в реке,
Так светла была монета
В моём грязном кулачке!
Муж сказал – «А ну, постой!»
Отобрал её и пропил.
Где теперь чеканный профиль,
Невозможно золотой?
И под княжеской короной
Непокорный завиток?
Ты прости меня, Мадонна,
Тёмный омут так глубок.

1991

* * *

Провожались. Провожжались.
Не у шубы рукава.
Улетает птица-жалость
Зимовать на острова.
Жалость-малость. Жалость-лживость.
Но живёт – хвала судьбе!
Клёнов алых одержимость,
Недоступная тебе.

1994

* * *

Одиночество. Одноночество.
Обречённость-отечество-отчество
Рук изломанных, злых речей…
Сколько будет таких ночей?
Отвечает душа – «Держись.
Это жизнь. Вот такая жизнь».

1995

* * *

– Если ты был бы мне преданным сыном –
Старость мою обеспечил!
Чем малевать эти горе-картины,
Лучше бы складывал печи!
Лучше бы шил сапоги иль малярил –
Деньги бы в доме водились…
Ты же, что было – и то разбазарил!
Стены – и те покосились!
– Если ты был бы мне ласковым мужем,
Были б и серьги и платье!
Разве ходила б я в зимнюю стужу
В шубе – заплата к заплате?
Родный отец ты, а хуже, чем отчим,
Жизнь ты нам всем искалечил!
Разве б отдали красавицу-дочку
Замуж-то – в медном колечке?!
Так голосили две тётки дуэтом
В доме с дырявою крышей…
Что им ответил художник на это?
Бог весть – никто не услышал…

1996

* * *

Вновь чаша обидой полна,
Вновь мы уподобились прочим.
Ты скажешь, что я неверна.
И бросить меня не захочешь.
Исписаны тысячи вил
По водам сомнений и святцев.
Скажу я, что ты изменил.
И не пожелаю расстаться.

1998

* * *

Роман мой, светлый и негромкий,
Как родниковая струя,
Ты прожурчал по самой кромке,
По самой кромке бытия.
И обернулся океаном,
Жизнь затопившим и дела.
Вот так, бессмысленно и рано,
Я умерла.

2001

* * *

Всех, не гордящихся прорехами
В российских сёлах замели.
Когда они на север ехали,
Детей немногих довезли.
Туда, под лозунги советские,
Людской катился скорби вал…
И отлетали души детские…
И сам Господь их принимал…
Кто знал в кровавом лихолетии,
Существовавшем смерти для,
Что будет мстить десятилетия
Осиротевшая земля?..
Где ждали снега – там растаяло.
Где потепленья – замело.
Погода, хищной волчьей стаею,
Таких наделала делов!
Что машет он руками красными,
Шлёт самолеты в облака…
Зачем взрывать – дела напрасные,
Давно не чищена река.
Давно дороги не устроены,
Давно прогнили города…
Как растащили? Где пристроили?
Огонь ответит да вода.
Там погорелец, здесь – утопленник,
И от пожаров дым да чад…
Вот так пришли за ненакопленным
К нам души мёртвых кулачат.

2002

* * *

В саванне к ночи день клонится
И солнце плавится в реке.
Смертельно раненая львица
Лежит на огненном песке.
А с ней – совсем ещё котята.
Им жизни – несколько минут.
И в стае есть постарше львята.
Сомнут. Затопчут. Нет – убьют.
Но не добраться и до стаи.
В песок уходят кровь и жизнь.
Уже стервятники летают,
В кустах гиены собрались…
Клыки и когти ближе, ближе…
Где львиный бог? Что он затих?
А мать все лижет, лижет, лижет
Ушастых первенцев своих.

2002

* * *

Зимний вечер. Всё как прежде.
Город в снежном покрывале.
Ни тревоги. Ни надежды.
Просто нежность на привале.
Просто сонные снежинки
С неба сыплет Добрый Боже.
Просто старые ошибки
Обошлись ещё дороже.

2004

* * *

Враг угрожает миру.
Зло собирает рать.
Надо убрать квартиру…
Надо бы постирать…
Надо бы улыбнуться,
Поговорить с тобой…
Чёрные силы метутся…
В воздухе пахнет грозой…
Надо бы встрепенуться
И отомкнуть засов…
Где-то уныло бьются
Отряды твоих бойцов…
Невелики затраты
На небогатый быт…
Маленький император
Прессу в тоске гнобит.
Грустно шуршат газеты,
И чепуху несут…
Скифы, сарматы, геты
Прут в арбитражный суд…
В тесте корицы мало…
Кот распиарил мышь…
Шепчет Господь мой: «Алла,
Алла, ты просто спишь»…

2004

* * *

Власть страдает от похмелья.
Трезв народ и образован,
Озадачен важной целью –
Где для власти сделать зону?
Если Магаданскую –
За алмазы боязно.
Степи Казахстанские
Вспоминают горестно.
Президент сияет нимбом
Над пельменями «Сам Самыч».
По Кремлю идут в обнимку
Абрамович и Абрамыч.
Тоже пострадавшие,
Тоже обрусевшие,
Хоть ещё не павшие,
И пока не севшие.
За окошком спит Россия,
Спят заснеженные крыши…
Где-то мается Мессия
Над проблемою жилищной.

2004

Модель

Блистает ювелирный лом.
Молчит безгласно скрипка.
Ты – генетический надлом,
Создателя ошибка.
О, как легко проносишь ты
На горе всем влюблённым
Грех совершенной красоты,
Душой не озарённой.

2004

* * *

Так много лет, чужды забвенью,
Оскорблены, но не забыты,
Плывут, плывут прикосновенья
Вне тел, вне времени и быта…

2004

* * *

Второй – с рожденья. С детства.
Нет горестней креста!
Ты знаешь – королевство –
Цена совсем не та.
Ты – мера преступленья
И счастья моего.
А что вещают тени –
Не слушай. Нет – его.
Не выйдет он оттуда –
Из царствия теней!..
Не пей вина, Гертруда!
Любимая! Не пей…

2006

* * *

Забытый берег. Дальний остров.
Пустые скалы. Гул расщелин.
И одиночество столь остро,
Что мнится парус Одиссея…
К чему он мнится? Ведь пираты
Не оживят несчастья берег,
Где что ни камень – то утрата.
Что ни песчинка – то потеря.
И всё же парус мнится, мнится…
Средь тёмных волн комочком снега…
И вот – летит в ладонь синица.
И к нам журавль слетает с неба.

2010

Накануне

Все довоенные напасти,
Все предвоенные печали…
Вот так и выглядело счастье.
А мы не знали. Мы не знали.

2011