Жертвенник. О сакральном и профанном литературного творчества

На чтение потребуется 12 часов | Скачать: doc, pdf, rtf, txt | Хранить свои файлы: Dropbox.com и Яндекс.Диск

 

 

 

Вот здесь я начинаю прозревать, чтó именно Бердяев подразумевал под «миром призрачным» и «миром подлинным». Я прозреваю, благодаря его мыслям о любви. Кто был влюблен, кому дано было любить, на личном опыте познал эту трансгрессию: через любимое лицо, через «оболочку природного мира, через кору», из призрачного – в подлинное. Кому дано было любить, кому открылась эта дверь в сакральное, пусть ненадолго, но все-таки открылась, – уже не позабудет никогда, насколько иллюзорна жизнь материальная, профанная, и насколько несомненна, истинна – жизнь одухотворенная.

Здесь же становится понятным и почему семья, в подавляющем большинстве случаев, любовь невольно умерщвляет. Увы, в подавляющем большинстве... Я сделал эту оговорку, поскольку хочу верить в исключения: а вдруг, бывают семьи, где всё складывается не «как у всех». А вдруг бывают семьи, где люди связаны не невозможностью расстаться из-за детей и рабских трудностей с жилплощадью, а истинным желанием быть вместе – не год, не три, не пока дети вырастут да старики помрут, – а притяженьем душ, взаимным и бессрочным, до гробовой доски? Вдруг, а?..

Отсюда мы выходим на феномен внесемейный, на преодоление предела, очерченного брачной безысходностью – любовники. Два человека, соединенные любовью и единственно ради любви. Иными словами, соединенные не профанно, а сакрально. Не сомневаюсь, это близко и обывателю, и личности художественной. Различие лишь в том, что человек с сознанием обывателя, в конце концов, свою любовь загонит в ту же брачную ловушку, но для художника – писателя, поэта, – принципиально этой перспективе не сдаваться. «Aut liberi aut libri»...

Нельзя судить творца за то, что он не сдается общепринятому. Он – иной, и служит для иного. В этом есть жестокость. Прежде всего – к себе. И вместе с тем, он – человек, ни что человеческое не чуждо и ему. Как и божественное. «Срединная точка» здесь – любовь.

Данте Алигьери было 9 лет, когда он встретил Беатриче. Ей было 8. Та встреча произвела на будущего поэта впечатление. В дальнейшем их пути пересекались, но Беатриче вышла замуж за другого, а Данте всю оставшуюся жизнь все главные произведения посвящал ей, недосягаемой – особенно недосягаемой после ее смерти родами в 24 года.

72-летний Иоганн Вольфганг Гёте встретил 17-летнюю Ульрику. Спустя два года, он решился свататься, но получил отказ. Закатная элегия в стихах отразило боль мужского сердца старика. Ульрика так и не вышла замуж никогда, дожив до 95 лет.

Есть много исторических примеров, когда любовь, войдя в поэта, сакрально связывает с ним объект его любви. И всякий раз их единение не служит цели продолжения рода, но выливается в творение иной реальности. Бывает, что любовь небесную скрепляет и земной брак. Бывает, земной брак разваливается из-за вмешательства небесной страсти. Всяк бывает. Но главное, принципиальное, коренное – то, что любовь поэта подчинена произведениям. Ну а объект любви играет роль катализатора под названием «муза».

И здесь нам важно осознать трагическую участь «музы», чья жизнь сплетается с судьбой поэта. Это страшный путь. Ее удача женщины – остаться в отдалении, выйти замуж, нарожать детей, быть дамой правильной, пристойной, жить профанной жизнью. Но есть ведь и такие, которые в поэте видят именно своего мужчину, и в этот омут падают, и разделяют с ним его инаковость, его бесперспективность в мире. Судьба такой отчаянной, с точки зрения обывателя, незавидна. А с точки зрения поэта? Всё, что он может предложить ей – слиться в Духе, растворившись между строк.

Муза – жертва.