"Криминалистика". Две повести и один рассказ

На чтение потребуется четыре часа | Скачать: doc, fb2, pdf, rtf, txt | Хранить свои файлы: Dropbox.com и Яндекс.Диск

 

 

 

Вот вы говорите, «прогресс». Новые веяния, новые технологии, положительный опыт развитых стран. А между тем народ наш хоть и любопытен до нового, но дремуч в глубинном своём существе, и сколько ни пытайся его приобщить к цивилизации, он всё равно будет жить по старинке.

Лично я всегда стараюсь быть человеком культурным, поэтому, для начала, представлюсь: Степан Петрович, капитан милиции, следователь отдела... ну, да неважно, какого. Также для вас не имеют значения точное наименование подразделения, да и, пожалуй, город моего местожительства, где я несу свою опасную и трудную службу. Ну, и уж конечно, я не смогу назвать вам мою фамилию, поскольку нижеследующая история – хотя мне и не в чем себя упрекнуть – может иметь нежелательный резонанс среди моих сослуживцев и в особенности добрых друзей.

Как-то раз на мой стол легло заявление от одной гражданки – в виде жалобы на врача, который якобы её обманул. Речь шла о наркологе, тот лечил её мужа от алкоголизма посредством загадочного секретного метода, широко в нашем народе известного как «кодирование». Доктор закодировал пациента на год, и гражданке пообещал, что если её благоверный выпьет, то непременно помрёт. Из заявления потерпевшей следовало, что она «наконец-то обрела счастье», однако оказалось это счастье недолгим. Спустя месяца три после обнадёживающего сеанса смертельно закодированный пациент всё ж таки принял водки – и начал пить с лютым удвоенным жизнелюбием. Гражданка кинулась к врачевателю с резонным вопросом, но тот отвечал туманными медицинскими терминами и предлагал по тихому вернуть деньги. Гражданка гордо отказывалась. Доктор особенно не настаивал. Это возмутило гражданку в ещё большей степени, и, распаляясь праведным гневом, та обратилась в милицию. К её заявлению прилагалась памятка, заверенная личной печатью врача, в которой сообщалось, что такой-то прошёл противоалкогольное лечение, предупреждён о последствиях и тому подобное – однако ни слова не говорилось о том, что в случае приёма алкоголя гарантируется летальный исход. Я указал гражданке на юридический этот нюанс и посоветовал искать опору в смирении, но она стала так бушевать, что мне пришлось принять заявление к рассмотрению.

– А что, – спросил я гражданку в последней кислой надежде не заниматься всей этой заведомой ерундой, – вы действительно предпочли бы, чтобы ваш муж умер?

Она сверкнула очами так, словно желала этого непосредственно мне.

– Да я была бы счастлива, если б он сдох, скотина поганая!

В очередной раз подивившись переменчивости женского понимания счастья, я с тяжким сердцем принял её кляузу. Ох, как подумаешь, на что приходится растрачивать потенциал моего сыскного таланта, такая тоска берёт! Однако же выбирать не приходится. Любое обращение должно регистрироваться, детально рассматриваться и влечь за собой соответствующие следственные мероприятия. Во-первых, служба есть служба, а во-вторых, существует план по раскрытию преступлений и, хочешь не хочешь, его надо под отчет выполнять. И вот, днём спустя, на том самом месте, где бушевала давеча потерпевшая, теперь тишайше ютился мертвецки бледный подозреваемый и невидящими глазами бегал по дрожащему в пальцах листку.

– Сумасшедшая... – выдавил доктор. – Просто какая-то сумасшедшая...

Я не спорил, поскольку умел удовольствие видеть её сам. Учитывая крайне неуютное положение доктора, его высказывание можно было бы объяснить всплеском тревожных эмоций. Но, принимая во внимание место его работы – городской психдиспансер, – стоило согласиться: он имел право на постановку такого диагноза.

– Чем мне это грозит? – осведомился доктор затравленно.

Я вкратце обозначил вилку возможных здесь перспектив: от мер административного порядка до самого что ни есть уголовного наказания.

– Как глупо... – совсем уж впал в меланхолию он. – Вот так работаешь, крутишься, пытаешься хоть как-то добыть для семьи копейку. И однажды нарываешься на дурную бабу. И всё, конец.

Я предложил бедолаге курить, и он ухватился за мою сигарету как утопающий за соломинку, позабыв поблагодарить. Дёргано дымя и жестикулируя, он пустился в нервное резонёрство: работа тяжёлая, пациентов толпа, писанины гора, зарплата мизерная. Спросил меня, понимаю ли я, что такое бюджетная зарплата? Я понимал... А понимаю ли я, что в каждой профессии существует свой риск? Это мне тоже было известно... В сущности, он был таким же, как я – мужчиной на государственной службе, который тянет нелёгкую лямку и пытается хоть как-то выкарабкаться из полунищенского прозябания. Мне стало его жаль.

– А что, – полюбопытствовал я, – лечение, которое вы проводите, действительно не даёт никаких гарантий?

Я спросил, как мне показалось, вполне дружелюбно, но доктор взглянул на меня исподлобья – приблизительно так же, как днём раньше смотрела его предшественница, – и ядовито изрёк:

– А вы, когда упекаете за решётку, даёте человеку гарантию, что, отсидев, он не возьмётся за старое?

Какие же все нервные! Чуть что – сразу истерика. Слова никому не скажи – хотя вопросы, между прочим, здесь задаю я.

– Согласитесь, – продолжал он настаивать, – ни вы, ни я не предоставляем гарантий. Мы просто даём человеку шанс. А уж сорвётся он или нет, это судьба, ну согласитесь же!..

Мне пришлось согласиться. Он был умным, этот проколовшийся мошенник от медицины, а я люблю умных, поскольку по роду работы всё больше сталкиваюсь с дегенератами. Так что наша обобщающая блиц-дискуссия доставляла мне удовольствие, и согласиться с блестящим оппонентом было приятно. Кроме того, он находился в заведомо невыгодном положении, поэтому мне надлежало проявить снисходительность. И если уж откровенно, то ещё до явки подозреваемого, мне довелось переговорить по телефону с его начальником, главврачом психдиспасера, который культурно попросил меня дело замять. С главврачом у нас давнее деловое содружество на судебно-психиатрической почве, в моём деле он фигура довольно полезная, городок у нас небольшой, и кто знает, кто знает, сколько раз мне ещё придётся к нему обратиться. Мы, маленькие люди маленьких городков, должны между собою дружить. В общем, я пообещал не бросать тень на его уважаемое заведение, – а заодно и потешил себя царственной эйфорией, даруя помилование случайно загремевшему неудачнику.

– Ладно... – Я выдержал паузу, наблюдая, как доктора сковывает паралич ожидания приговора. После чего объявил: – Считайте, что сегодня на вашей улице праздник. Я вас отпускаю. Ничего не было.

С этими словами я медленно разорвал у него на глазах дурацкое заявление – на две хрустящие половинки, на четыре, не восемь, на шестнадцать...

– Но вы всё поняли?!

– Конечно, конечно понял!.. – заверил доктор горячечно и, шалея от немыслимого везения, принялся, теперь уже по-новому и с энтузиазмом, посвящать меня в трудности наркологии. Оказывается, всё это – блеф, обман, радикальное излечение невозможно, ремиссии временны, отдалённая перспектива погибельна. Это где-то там, на Западе, с их ментальностью, с их дисциплиной и культурой, возможно, – но у нас, с нашим отношением к жизни, к себе самому...

– Вот, вы взгляните, это любопытно... – говорил он, вытаскивая из портфеля листок с распечаткой какого-то текста и суетливо протягивая его мне. Пояснял, что так работают в Америке и других цивилизованных странах. Пророчествовал, что у нас это не приживётся, никогда, никогда...

– С нашим человеком знаете, как надо работать? – преподал он мне напоследок. – Его надо взять за шкирку и подвести к самому ужасному для него пределу, опустить мордой буквально в смерть, – только тогда он задумается. Только это может его остановить, только это! А задушевные разговоры… психотерапия… – Доктор поморщился и безнадёжно покачал головой.

Он так радовался нежданной свободе, что мне стоило труда его выпроводить. Даже на улице, слетая по ступенькам, он всё ещё продолжал изливать на меня свою жажду общения. Всё-таки странные у нас люди. Сплошные у них крайности. Бывает, пытаешься разговорить его – так клещами слова не вытянешь; а другой раз вежливо намекаешь, что разговор, в общем, окончен – так в нём распахивается такая душевность, никак обратно не запахнуть.

Вернувшись в кабинет, я плюхнулся на свое место и подумал в который уж раз, что с моим мягкосердием карьеры не сделать – план по раскрытию преступлений, как всегда, горит ясным пламенем. А почему бы, спрашивается, не ввести подобный учёт – но только спасённых от тюряги человеческих душ? Это ведь – не то же самое, что статистика избежавших уголовного наказания... Нет, нет, у нас это не пойдёт. Культура не та.

На столе лежал забытый доктором лист. Я взял его, присмотрелся. Едва ли мне был нужен этот обрывок чьей-то чужой профессии, но я привык относиться серьёзно к любому, угодившему в мои руки, тексту – ведь случайная бумажка может оказаться важным документом, свидетельством и, в конечном счёте, уликой. Вот что я прочёл:

 

ALCOHOLICS ANONYMOUS WORLD SERVICES, INC.
АССОЦИАЦИЯ АНОНИМНЫХ АЛКОГОЛИКОВ (ААА)
ПРОГРАММА «ДВЕНАДЦАТЬ ШАГОВ»

 

Шаг Первый

“Мы признали свое бессилие перед алкоголем, признали, что мы потеряли контроль над собой”.

 

Шаг Второй

“Пришли к убеждению, что только Сила более могущественная, чем мы, может вернуть нам здравомыслие”.

 

Шаг Третий

“Приняли решение препоручить нашу волю и нашу жизнь Богу, как мы Его понимали”.

 

Шаг Четвертый

“Глубоко и бесстрашно оценили себя и свою жизнь с нравственной точки зрения”.

 

Шаг Пятый

“Признали перед Богом, собой и каким-либо другим человеком истинную природу наших заблуждений”.

 

Шаг Шестой

“Полностью подготовили себя к тому, чтобы Бог избавил нас от всех наших недостатков”.

 

Шаг Седьмой

“Смиренно просили Его исправить наши изъяны”.

 

Шаг Восьмой

“Составили список всех тех людей, кому мы причинили зло, и преисполнились желанием загладить свою вину перед ними”.

 

Шаг Девятый

“Лично возмещали причиненный этим людям ущерб, где только возможно, кроме тех случаев, когда это могло повредить им или кому-либо другому”.

 

Шаг Десятый

“Продолжали самоанализ и, когда допускали ошибки, сразу признавали это”.

 

Шаг Одиннадцатый

“Стремились путём молитвы и размышления углубить соприкосновение с Богом, как мы понимали Его, молясь лишь о знании Его воли, которую нам надлежит исполнить, и о даровании силы для этого”.

 

Шаг Двенадцатый

“Достигнув духовного пробуждения, к которому привели эти шаги, мы старались донести смысл наших идей до других алкоголиков и применять эти принципы во всех наших делах”.

 

Ерунда какая-то, скучающее заключил я. Какие-то шаги. Почему именно двенадцать? Неужели это, правда, кому-то помогает? Хотя – там, у них, в Америке – возможно. Но у нас?.. Прав был доктор: к нашему человеку подход требуется психологически более убедительный. Покрепче подход, позабористей. Чтоб пронялó.

Впрочем, отвлёкся. Служба, рутина, всё занят бесконечной оперативной текучкой, и совсем нет времени подумать, собственно говоря, о себе. Ведь история, которую я собирался вам рассказать, совсем, кажется, и не связана с этим забавным, ну а в общем-то – обыденным, следственным казусом.