Бриллиант пустоты

Бриллиант пустоты

Туманы ядовитых переменчивых желаний
В отсутствие предела, за которым пустота,
Подобно пьяной лилии
В болотном изобилии,
Распустятся капризною строфою в подсознанье,
В спокойной тихой радости, в стремлении отдать

Целуемую сотней благодатных вдохновений
Высокую, стоящую до неба, тишину
На растерзанье разуму,
Не ставшему ни разу мне
Попутчиком в пути, где под шуршание мгновений,
Под скрежет дней-ночей, я лямку времени тяну...

А в плавящемся мареве событий завершённых
И будущих – блуждает истлевающий мой дух.
Мне небо стало прозою,
Написанную грозами,
Спалившими цветущие красивейшие кроны
Мечты моей, и пламень тот давно уже потух.

Теперь, когда я вижу чьи-то робкие надежды
На дальнее, смешно мне, потому что знаю я,
Что будущим развенчаны
Они, и переменчивы
Всегда, какими б ни были нарядными одежды,
Скрывающие тайны и соблазны бытия.

Смотря на бесконечное, увижу только точку,
Мелькающую в гранях бриллианта пустоты,
И близкое – в далёкое,
Воздушное – в нелёгкое,
В момент преобразуются, как будто по цепочке,
В комок иного мира, не успевшего остыть.

И снова раздувается другая сингулярность,
И снова формируются скопление планет,
И звёзды, и галактики,
Теории и практики…
И снова – вместо хаоса – закон и регулярность.
Вы скажете: бессмыслица! …а я отвечу: Нет!

Осенний ноктюрн

Сентябрь несмелою рукою
В колодце звёзды размешал
И в сердце, полное покоя,
Вонзил тоски тупой кинжал.

И кровь осенняя по чащам
Потоком листьев протекла,
А воздух, хриплый и свистящий,
Обрезался о край стекла –

Осколка лунного на небе,
Серпом грозящего Земле,
И был какой-то странный лепет
В сырой осенней серой мгле.

И бинтовали воздух тучи,
И заживали раны в нём…
Но он, туманы нахлобучив,
Заплакал сереньким дождём.

Выткана сетка времён…

Выткана сетка времён
Нитью сплошной тишины.
Древки забытых знамён
В пламени дней сожжены.

Точкой означена высь,
Где возгорится звезда.
Встань на колени, молись,
Чтоб навсегда, навсегда…

Чтоб навсегда – ни во что…
Чтоб навсегда – в никуда…
Нет ничего?
    Но зато
Вечная блещет звезда!

Музыкант

Холодным сумраком в ночи
Полны печали облаков,
Но пламя ангельской свечи
Нам озаряет даль веков,

Где увядают в полусне
Цветы забытых грешных душ,
И слёзы падают на снег…
Но Музыкант играет туш!

Сыграй каденции судеб,
Мой терпеливый Музыкант!
Ты на людском земном суде
Не оправдаешь свой талант.

На белых клавишах миров,
На аспидных – небытия, –
Играй, невидимый герой,
Пока ловка рука твоя.

Движенье – музыка времён.
Синкопы – молнии секунд.
Играй, весельем заклеймён,
Рассей вселенскую тоску.

Горящий факел тишины
Сожжёт безумный твой порыв
И все мы будем лишены
Простого счастья до поры…

Ну а пока играй, играй –
Минуту? Век? Секунду? Час? –
Пока наш мир ещё не рай.
И вряд ли станет им для нас!

Вариация

Пылая сиянием лунных лучей,
Дрожа от порханья ночных мотыльков,
Налей, опрокинь мне в бокалы ночей
Жасминовой неги твоих лепестков…

Ты в чаще пьянящую полночь пила
Горчащей, крепчайшей струёй тишины,
И таяла на небе льдинкой луна,
И капали блики, печалью полны.

Ты плачешь… Ты больше не будешь цветком.
Ты – лунный огонь на дубовых стволах,
И то, что служило тебе лепестком –
Рассеялось, словно туманная мгла.

Но скоро ты станешь далёкой звездой,
По лунным лианам поднимешься ввысь.
И блёклые дни промелькнут чередой,
А ты, умоляю, не падай, держись!

Майское

По влажным полянам плыла тишина,
Касаясь цветущих купальниц
Крылами летящего майского сна,
И сумрак туманистый пал ниц

Пред утренней самой густой тишиной,
А также пред самой крылатой,
Пред самой лучистой и самой живой
Лесной соловьиной руладой.

Число

Густою дымкой теорем
От нас сокрыты навсегда
Путь обретенья новых тем
И озарения звезда.

И лишь высокая печаль
Горит над сутолокой дел,
И, освещая жизни даль,
Кладёт мечтаниям предел.

Так вот он, тёмный горизонт!
Под ним какое-то число.
Его увидеть есть резон:
Оно б от гибели спасло

Судьбу и душу – боль мою,
Но не взойти его заре,
И я в отчаянье стою,
Поднявшись по крутой горе.

И вижу: так пусты миры,
В которых истина живёт,
Что далеко до той поры,
Когда эн-мерный небосвод

Откроет тайну бытия,
И будет явлено число.
А без него душа моя
Не отличит добро и зло!

Просто октябрь

Журавли потянулись на юг.
Жемчугами усыпанный лес…
По ночам от луны белый круг,
Да лишь синяя темень небес.

Ну а днём ни тепла, ни жары,
Только дым желтовато-седой…
И докучливые комары
Не кошмарят весёлой гурьбой.

Ярко тени гранита лежат
На болоте холодном, сыром.
Позабыла про колос межа
И тоскует о лете былом.

Много-много последних опят,
Желтоватые, как янтари…
В небе лёд загорелся опять,
И горит и горит до зари.

…И леса опустелые спят.
Обветшалые спят пустыри.

Рондель

Жасминовой неги твоих лепестков
Коснулось дыхание белых ночей. –
Ты стала сиянием лунных лучей,
Дрожащим от крыльев ночных мотыльков.

Так где же ты, где? – лишь туманный альков
Да трепетный лепет несмелых речей,
И нет аромата твоих лепестков,
Осталось – томление белых ночей.

А утром прольются из туч-облаков,
Сливаясь с потоками горных ключей,
Дожди, и потом обратятся в ручей,

И я среди сонма воскресших цветков
Почувствую запах твоих лепестков!