Олигарх

	Поделиться:

 

 

 

Купить в журнале за май 2021 (doc, pdf):

 

На чтение потребуется 1 час 40 минут | Цитата | Подписаться на журнал

 

 

 

 

– Я от кого угодно ожидал, но не от тебя, Герман. На тебя самые большие надежды возлагал. Уж думал, тебе-то всё по плечу… А ты… Уже в первый день, – с выдохом сказал Абрамов Борис Романович, снял золочёные очки с носа и положил их на лакированную поверхность тикового стола, за которым и восседал в большом кожаном кресле. Напротив, опустив глаза, в ожидании своей участи, угрюмо молчал Герман. Борис Романович тем временем внимательно оглядывал юношу, цепким взглядом пытаясь урвать что-нибудь важное, что-то существенное во внешнем облике своего подопечного. Абрамов был директором школы капиталистического резерва, и окончательное решение всегда было за ним. А это значило, что дальнейшая участь Германа решится в этом обитом красным деревом в духе старой Англии кабинете.

– Ну что мне с тобой делать? – риторически спросил директор, а затем достал какую-то бумагу из ящика стола. – Знаешь, что это? – Он потряс бумажкой, привлекая внимание мальчика.

Герман отрицательно помотал головой.

– Это прогнозы наших психологов. У тебя, если хочешь знать, предварительный порог обратимости – 92 процента! Это больше, чем у любого из группы! Согласно этим данным, ты должен был стать крупным предпринимателем даже без всякого обучения. Чисто на врождённых предпосылках. Что скажешь?

В голове у Германа тут же стали всплывать правила ведения переговоров, изученные им на уроках по боевому отражению кредитных обязательств. Благо, что они работали в любых конфликтных ситуациях. Но затем он подумал, что использовать эти приёмы против такого матёрого капиталиста, как Борис Романович, который, быть может, сам их и придумал, будет неэффективным и жалким зрелищем. Потому, набравшись смелости, Герман решил говорить как есть. Иной раз олигарх должен рискнуть всем, поставив на зеро, и положиться лишь на благосклонность невидимой руки рынка, которая, быть может, подкинет ему немного фишек в большом казино под названием «жизнь».

– Грандмастер Борис Романович, можно с вами начистоту?

Абрамов ехидно сощурился, словно бы уже сто раз слышал подобную уловку, претендующую на честность.

– А разве олигарх может позволить себе обманывать других людей? – вопросом на вопрос ответил бывалый бизнесмен.

– Тогда так, – с уверенностью обречённого сказал Герман. – Может быть, после того, что я спрошу, меня нельзя будет считать достойным… обучения здесь… но всё же. Грандмастер, я не понимаю, почему все добродетели, которым меня и других ребят учат в этих стенах, почти полностью противопоставляются тем, на которых строится жизнь на всей этой планете. Все моральные ценности у нас имеют другую направленность или даже полностью искажаются. Любовь, смирение, терпимость… все эти качества, которые во всём мире считаются наиболее славными, положительными и созидательными, в школе капитала открыто презираются и считаются недопустимыми для олигарха. В то время как хладнокровная жестокость, сепаратизм, эгоизм, беспринципность – те качества, которые ценятся в учениках больше всего. Как может быть так, что, культивируя в подверженных такое, из нас получаются пригодные лидеры для паствы, с которой нам не по пути?

Абрамов пару секунд внимательно вглядывался в лицо Германа, пытаясь верно определить: всерьёз ли говорил пацан? Затем он едва заметно кивнул головой, откинулся в кресле и выдержал небольшую паузу.

– Я удивлён, что ты спросил, – произнёс Борис Романович, как показалось Герману, с уважением. – По программе эти вопросы у вас запланированы на последний год обучения. Но раз ты спросил, я отвечу.

Грандмастер капитализма встал из-за своего стола, заваленного вперемешку учебными материалами, ценными бумагами на миллионы долларов, отчётами и прочими чернилами, от которых зависели судьбы многих и многих людей. Те же, в свою очередь, даже не подозревали, что их будущее уже проглядывается среди нулей и единиц финансовых документов под подписью Бориса Романовича. И цифры эти предсказывали будущее намного надёжнее, чем любые гороскопы в этом мире. Абрамов сверху вниз ещё секунду оглядывал паренька, затем неспешно пошёл вдоль стены кабинета и остановился около большой картины, на которой был изображён большой глаз, заключённый в схематическую пирамиду.

– Ты, Герман, задаёшь совершенно резонные вопросы, которые обязаны возникнуть у любого подверженного в процессе обращения. – Борис Романович, сложив руки за спиной, внимательно вглядывался в картину на стене. – Действительно, как можно проповедовать одно, а самому жить по кардинально противоположным понятиям? Как вообще может функционировать такая система? С первого взгляда это действительно выглядит как минимум нелогично. Но истина, сынок, намного глубже, чем тебе кажетсяю – Абрамов обернулся на Германа и произнёс сурово: – И истину эту переварить сложнее, чем тот сырой кусок мяса, что ты ел на обед.

Герман внутренне напрягся одновременно от упоминания его недавнего провала, а также какой-то информации, столь секретной и непостижимой, что, быть может, ему лучше её и не знать вовсе. Но также Герман знал, что олигарх всегда предпочтет знание незнанию. Каким бы печальным или даже страшным оно не было, ведь всё равно явь лучше заблуждения.

– Говорите, грандмастер.

Борис Романович испытующе посмотрел в глаза мальчику, и лицо его теперь было совершенно серьёзным, без тени былого ехидства и снисходительности.

– Тебе знаком символ на этой картине? – грандмастер оглянулся на тёмную минималистичную картину в массивной палисандровой раме, которую внимательно разглядывал чуть ранее.

– Конечно. Это рисунок с долларовой банкноты. Только там ещё пирамида снизу должна быть, а тут нет… тут глаз уже как бы в пирамиде.

Борис Романович удовлетворённо кивнул головой.

– Всё верно. Этот знак расхож также в православии. Отличие лишь в том, что там глаз заключён в простой треугольник, а не объёмную пирамиду. Этот же вариант – моё собственное видение, основанное на сложении западного и отечественного вариантов исполнения.

Видимо, Абрамов весьма гордился своей задумкой, потому как после своих слов немедленно оглянулся на Германа, чтобы увидеть его реакцию. Парень тут же нацепил сложную мину проникновенности и почтительно закивал головой.

– Так вот, – продолжил грандмастер, – ты, должно быть, не понимаешь, как связаны этот знак и твои вопросы относительно обучения, которые тебя так мучат? Чтобы всё понять, я расскажу тебе историю этого символа, которую ты не найдёшь ни в одном академическом учебнике.

Борис Романович вернулся в своё кресло, достал из позолоченной шкатулки длинную сигару, произвёл с ней необходимые манипуляции и только после того, как сизый дым заполнил пространство между ними, начал свой рассказ.

– Всё началось примерно четыре тысячи лет назад, в Египте – на тот момент самой развитой и прогрессивной цивилизации на всём земном шаре. Именно в ту пору нашу Землю заметили поисковые радары планеты Нибиру. – От услышанного глаза Германа округлились, но грандмастер сделал успокаивающий жест рукой, после чего продолжил.

– Когда Великие узнали, что на маленькой далёкой планете, расположенной на окраине Млечного Пути, есть перспективная жизнь, по уровню развития готовая вступить в конструктивный диалог, они тут же отправили миссию на Землю с целью поддержать и научить развивающееся человечество принципам вселенского логоса. Египетская цивилизация была выбрана для обучения как наиболее просвещённая и духовно развитая из всех имевшихся на тот момент. Через сны они вошли в контакт с тогдашним фараоном Рамзесом Вторым, чтобы познакомиться и заодно приоткрыть завесу космического многообразия, которое было неведомо землянам. После они явились к нему и наяву. – Борис Романович стряхнул тёмный плотный пепел от сигары в витиеватую пепельницу и некоторое время разглядывал его таким внимательным образом, будто пытался вспомнить что-то очень важное, а может, наоборот, – позабыть.

Герман сидел на стуле, будто приколотый, и даже почти перестал дышать. Он, конечно, считал, что рассказ грандмастера всего лишь иносказание – очередная проверка, которую он должен был пройти. Из всей этой нелепицы ему предстояло выявить зерно мудрости, некую мораль, которая и была солью всего повествования. Наверно, таким образом директор хотел проверить его на умение вычленять из рекламных или политических обещаний их истинные цели, задачи и намерения. Тем временем Борис Романович продолжил.

– Но, увидев воочию нибируанцев, Рамзес Второй в ужасе отшатнулся от них. Дело было в нелепом совпадении, в мелочи, которая повернула весь расклад дальнейшей истории. Так сложилось, что Великие с планеты Нибиру конституцией своего тела несколько напоминают земных рептилий. В действительности, они в свое время эволюционировали не из приматов, как мы, а из существ своей фауны, имеющих отдалённое родство с нашими рептилиями. Всё бы ничего, но нибируанцы-рептилоиды из-за внешнего сходства показались фараону приспешниками крокодилоголового бога Себека, чей культ и чьи последователи были в немилости у самого Рамзеса. Доподлинно неизвестно, почему, но, вероятно, в силу личной неприязни и разногласий фараона с главами культа. Умудрённый фараон немедленно заподозрил кидок со стороны нильского бога – покровителя своих недоброжелателей. А потому не только не стал сотрудничать с великими рептилоидами, но и открыто высмеял дешёвую попытку развода, заявив, что за его плечами стоят сами Ра, Осирис, Сэт и прочие уважаемые личности, которые не дадут в обиду того, кто в народе считался от тростника и пчелы. Великие ящеры пытались вразумить глупца, но тот настолько уверовал в свою правду, что навсегда закрылся от света разума нибируанцев. Тогда рептилоиды с помощью неведомых нам технологий прошерстили весь Египет и таки нашли человека, готового уразуметь благую весть от старших по разуму. Был он из немногочисленного тогда племени иудеев. И звали его – Моисей. – Грандмастер многозначительно глянул на Германа.

– Ну, дальнейшая история, которую ты плюс-минус знаешь, была придумана гораздо позже… Но вот чего ты точно не знаешь, так это главного. – Директор школы олигархов вдруг наклонился над столом и навис над мальчиком всей фигурой, обрамлённой строгими линиями дорогой тосканской шерсти его костюма. – А главное, эта та самая благая весть, та истина, которая была проведена лишь Моисею и его последователям, которые через время пронесли её до этого самого момента. И которая теперь откроется тебе, чтобы и ты нёс её будущим поколениям, когда придёт твоё время.

Герман растерялся. Если это и было театральным представлением, то такого качества, что, помимо прочего, Абрамову стоило бы выступать в Большом театре. Вероятно, сейчас он выглядел не как будущий олигарх, а как простой шкет из пролетарской семьи с окраин Москвы. Наверное, Герману следовало сказать что-то осмысленное, дать некую обратную реакцию, соответствующую настроению Бориса Романовича, но язык его словно присох к нёбу, а в голове не было ни единой стоящей мысли. Но, видимо, грандмастер и не ждал другой реакции от мальца. Он вновь сел в кресло и мягким, даже отвлечённым тоном произнёс:

– Видишь ли, раса великих рептилоидов значительно старше нас, землян. И, соответственно, много опытнее… И по своему положению отличаются от нас, примерно как я отличаюсь от тебя. Без обид. Им давно ведома Теория Всего. Физика, химия, биология и прочие науки – для них законченные главы. Они знают всё о Вселенной. Ну, во всяком случае, все общие положения. Имея такую информационную базу, они сформировали единственно верное учение, которое идеально резонирует со вселенским логосом.

Герману вдруг стало страшно. Либо он сейчас станет свидетелем сумасшедшего припадка самого главного человека в школе, либо свидетелем такой тайны, которой, быть может, не выдержит его собственный рассудок.

– Ну чего? Не допёр ещё, о чём речь? – прямо спросил Борис Романович.

И Герман, конечно же, сразу всё понял.

– Капитализм… – тихо, как будто не веря собственным словам, проблеял парень.

Грандмастер лишь кивнул головой в подтверждение.

– Капитализм и псевдодемократия, опирающаяся на двойные стандарты. Аминь! – воскликнул Абрамов и выпустил густую струю ароматного дыма прямо в лицо Герману.

– Еврейский народ оказался достойным знания великих рептилоидов. Нибируанцы велели иудеям уйти из Египта, но Рамзес, заподозрив в этом происки бога Себека, решил нарушить их планы и отказал им в эмансипации. С большой горечью в сердцах рептилоидам пришлось привести Рамзеса к повиновению, путём наложения экономических и военных санкций, известных как десять египетских казней. В итоге фараон капитулировал перед мощью иудейских покровителей, всю оставшуюся жизнь проведя в глубоких размышлениях и раскаяниях. А избранный народ ушёл на сорок лет в пустыню, где в уединении постигал искусство капитализма, бюрократии, маркетинга, политтехнологий и прочих светлых и вечных учений великого космоса просвещения.

Борис Романович поднял руки к потолку, и в глазах его на секунду заиграла почти детская восторженность, которая неожиданно оказалась ему к лицу. Казалось, главный капиталист Восточной Европы на миг утратил контроль над собой, превратившись снова в мальчишку не старше Германа. Но искра задора быстро угасла, и вот на Германа вновь смотрел солидный и очень важный человек.

– Дальше – больше. Рассказывать можно хоть три дня к ряду. И расскажут в своё время, не переживай, на уроках подлинной истории. – После этих слов грандмастер смолк и потёр широкой ладонью лысоватую голову, как делают, когда неожиданно вспомнили о позабытой проблеме. – Как только найдём нового преподавателя. Представляешь, прежний уходит из школы. Говорит, что хочет создать телевизионный канал, где будет рассказывать правдивую историю человечества. Мол, связались с ним рептилойды и повелели нести благую весть в массы посредством телекоммуникаций. Каждый раз как мухоморового отвара напьётся, что-то такое рассказывает. Но сейчас, вроде, серьёзно настроен. Может, и к лучшему, что уходит, впрочем, отличный был лектор.

– А почему думаете, что рептилоиды в самом деле с ним не связывались, вроде как с Моисеем? – в простоте ляпнул Герман и тут же опомнился, что мог сказать лишнего.

Но Абрамов не оскорбился, даже и ухом не повёл. На вопрос отвечать не стал, лишь коротко поморщился, как будто Герман спросил его о чём-то настолько очевидном, что не требовало разъяснений вовсе. Герман удивился, насколько просто сейчас держался этот человек, с которым обычно ездило два чёрных микроавтобуса автоматчиков, даже если тот просто собирался поужинать. Словно бы разговор о высшей расе рептилий с далёкой планеты Нибиру уравнял школяра Германа и великого капиталиста.

– Ну да ладно, мы отвлеклись от главного, – более серьёзным тоном сказал Борис Романович. – Тебя, наверное, интересует, почему рептилоиды велели людям за основу всего жизнеустройства на планете взять именно экономическую систему, и при строительстве земного рая отталкиваться в первую очередь от материальной базы, а не, скажем, от духовной. Почему именно экономика, а не философия, биология или история.

По этому поводу у Германа сомнений не было.

– Это как раз понятно. К сожалению, пища духовная не имеет достаточной энергетической ценности для поддержания физической жизнедеятельности организма. Вопрос в другом, почему именно капитализм? Почему не монархия, коммунизм или меритократия?

Борис Романович удовлетворённо кивнул, показывая, что парень задаёт правильные вопросы.

– Если честно, сам до конца не знаю. Капитализм. И именно олигархического типа. Так сказали Великие.

Грандмастер немного помолчал, явно что-то обдумывая.

– Моё мнение, что так есть, потому что капитализм более других известных нам строёв вяжется с одной из главных доктрин из метамеханики бытия. Это такая научно-философская концепция, разработанная Великими ещё в те времена, когда их цивилизация только-только взобралась на вершину логоса и осматривалась вокруг, пытаясь систематизировать и упорядочить всё, что им открылось с высоты, – тут же пояснил Абрамов, не дожидаясь вопросов Германа.

Герман в свою очередь напрягся изо всех сил, пытаясь не потерять нить рассуждений.

– Главное положение этой концепции гласит следующее. Равновесие бытия – в непрекращающемся поступательном движении от центра к периферии с одновременным обратным ходом к изначальному – грандмастер со значением глянул на Германа. – Понял, нет? Лучше всего это правило демонстрирует не что иное, как секс, половое сношение в смысле. Знаешь ведь про секс? То, что это двигатель торговли. Так вот, такое движение есть истинное клише, которое рекурсивно повторяется во всём многообразии бытия. От спаривания мух на горлышке бутылки, до большого взрыва. Понятно?

За годы обучения в школе Герман точно усвоил одно правило: если тебе что-то непонятно, попроси объяснить на пальцах сегодня, чтобы завтра не пришлось выглядеть мудаком.

– Про секс, вроде, понятно. А вот про создание вселенной не улавливаю.

– Ну, смысл тот же. В том и прелесть правила. Слушай внимательно. В любом пространстве есть некоторая точка, которая условно считается центром. – Борис Романович вытащил из кармана пиджака золочёную ручку и стал рисовать ей на листочке простенькую геометрическую схему. – Так вот. От этого центра идёт импульс, который по всем понятиям – есть движение. Потому как, кроме движения, никаких других рефлексов во вселенной не существует. И движение это всегда идёт от условного центра к условной периферии. Это как волны на воде, которые отходят в стороны от моторной лодки. Это легко. Но в то же время всегда есть и обратный ход, так сказать, сопротивление. Этот процесс, то есть движение, идёт сразу в нескольких местах. Во-первых, от каждой точки противоцентрового движения – то малое сопротивление, к примеру, трение. Во-вторых, от крайней точки периферии, куда однажды докатится центровой импульс. Вот тут сложнее. Ты успеваешь?

Герман кивнул головой, не отрывая взгляда от стрелок и кружков, нарисованных на бумажке.

– Короче, так. До действия ещё далеко, но возмущение в пространстве уже есть. И соответственно, есть отдача. Понял?

– Не совсем.

Абрамов прикрыл глаза.

– К примеру, ты остался наедине с красивой девчонкой, а она и не против. Вот представь, ты свой пистон ещё только прицелил, а у неё в голове уже мысли о том, как она свадебное платье будет покупать. Вот так. Вот и прикинь расстояние от твоего члена до её мозга. Тут же идёт и противодействие, и уже в твоём мозгу возникают раздражения: а вдруг забеременеет, а вдруг ей не понравится, а вдруг триппер. Не обязательно так, это просто пример, не самый даже хороший. Просто первое, что в голову пришло. Но смысл такой – движение пошло от центра и обратно к нему уже… Как волны, понял? И вот эти самые волны, шныряющие туда-сюда, создают энергетический шум, плотный настолько, что он и являет собой пространственно-временную ткань и всё в ней. Ты спросишь, как материя может появиться позже того, как кровь наполнит твоё пещеристое тело, которое само по себе и есть материя? Может, всё от обратного противодействия в первой точке поступательного импульса? Но это совсем сложно, человеку не понять и не представить. Но если утрированно, то так: реальность появляется наносекундой позже первоначального импульса, а импульс этот образуется из реальности, создаваемой сопротивлением крайней точки периферии предыдущей наносекунды. И так далее, вплоть до первого мгновения большого взрыва. О как!

Герман открыл рот от изумления и ошарашено поглядел на директора.

– А что происходит в эту наносекунду между импульсом действия и противодействия?

Борис Романович пожал плечами.

– Самому интересно. Бесконечность, Бог, смерть, а может, ничто, а может, всё вместе. В любом случае, не нашего ума дело. Для нас, олигархов, а также людей, важнее главный принцип благой вести, экстраполированный на наш быт. Ну, понял, то самое поступательное движение с противодействием. Если привести грубую аналогию – мы их, а они нас. – Грандмастер капитализма показал характерный жест полового сношения. – В этом процессе сосредоточен вселенский баланс и бытийная гармония. Так-то пацан! – Борис Романович даже хлопнул ладонью по крышке стола от переполнявших его эмоций. – Но мы – я про тебя и меня… Мы есть центр, мы задаём движение – тот самый импульс и направленность движения… А народ, то есть обычные люди, – это периферия, они лишь отбивают мяч. И наша задача, как сверхлюдей, подчинить этот процесс таким образом, чтобы он стал прогнозируемым, читаемым и контролируемым. В этом есть истинная сила и величие разумного существа. Таким образом, мы можем создать то будущее, которое захотим.

– И мы создадим его на благо всего человечества? – догадался Герман, но в следующую секунду смутился, что посмел прервать мысль грандмастера. Но, кажется, тот вновь не заметил дерзости.

– Именно. Поэтому олигархия и капитализм, а не что-то другое. В этом наше предназначение. Оттого ты и остальные безвылазно сидите в этом бункере многие годы, и ваши испытания так сложны, а условия безжалостны. Ведь на ваши плечи однажды ляжет судьба всего мира. И только от «сотни Форбс» будет зависеть, станем ли мы однажды подобны великим рептилоидам, и будем ли с ними плечом к плечу бороздить просторы большого космоса.

Мало сказать, что Герман был впечатлён новой информацией. Конечно, услышь он эту историю от кого угодно другого, он бы нисколько не поверил. Но авторитет грандмастера и его казавшиеся неподдельными эмоции приводили Германа в замешательство и заставляли верить. Поразмыслив, мальчик всё же решил, что это некая хитрая проверка его умственных способностей, от прохождения которой будет завесить, дадут ли ему второй шанс или отправят в утиль. Но, чёрт возьми, он совершенно не понимал, что к чему во всём этом повествовании об инопланетянах, евреях и морально-рыночном учении между ними.

Борис Романович внимательно следил за мыслительным процессом, который хорошо отражался на лице мальчика. И убедившись, что парень пришёл в тупик, сам пошёл ему навстречу.

– Ты, наверное, сейчас думаешь: что за чушь несёт этот сбрендивший дядька? Но всё, что я сказал – истинная правда, потом ты в этом убедишься наглядно. – Грандмастер украдкой глянул на увесистые золотые часы на запястье.

– А сейчас ты можешь задать несколько вопросов, которые непонятны больше остальных.

Герман сразу понял, что вот она, цель проверки. Видимо, что-то вроде психологического теста, где от формулировки и выбора вопросов специалисты школы смогут дать окончательный вердикт по поводу его профпригодности. Герман решил не юлить, ведь всё равно невозможно было угадать, какие из вопросов окажутся верными, а какие нет.

– Как сообразуется благая весть рептилоидов с капитализмом и вообще с тем, что нам приходится поедать старушек на обед? – выпалил Герман, изо всех сил пытаясь не дрогнуть лицом.

– Ну как же. Капитализм как ничто другое основывается на поступательно-инверсионном принципе. Ближе к идеалу – только секс. Но и с ним у капитализма много общего.

– Это как же?

– Ну, смотри. Примитивный пример: ты в супермаркет пришёл. Очень тебе огурцов захотелось. Таких, знаешь, настоящих, как у бабушки в деревне – кривых и колючих. Но смотришь – дорого. Ты в пакет набрал, а при взвешивании на весах самообслуживания пальчиком придержал, ушёл довольный. Только ты не знаешь, что наценка на огурцы такая, что ты всё равно переплатил вдвое. Ты их, а они тебя. Настоящий секс.

– А по-моему, нас обоих жизнь поимела в таком случае, – возразил Герман.

Борис Романович только рукой махнул.

– Жизнь – это то, что рождается из этих самых отношений между агентом, огурцами и контрагентом мгновением позже, понял?

– Разве же это жизнь? – тихо спросил мальчик.

– Жизнь! И при том хорошая! – незамедлительно ответил Борис Романович. – Потому что может быть и гораздо хуже. Такая уж наша физическая реальность, – она вообще весьма сурова и неумолима. Ко всем без исключения, даже к олигархам, даже к рептилоидам. И умение резонировать с её главными законами – это и есть основной и самый эффективный способ облегчить свою жизнь, сделав её максимально приятной для времяпрепровождения.

– А бабушки при чём?

– Да при том, что старшее поколение – есть удобрение для новых ростков жизни. И ваша задача, как олигархов, умело этим ресурсом пользоваться и не иметь на этот счёт никаких сомнений. Таково наше дело. А надо будет, к примеру, новые рынки завоевать, или, скажем, монополию установить на уже имеющиеся, так и младенцев начнёшь есть, никуда не денешься. – Борис Романович нервным движением ослабил галстук на шее и мутным взглядом посмотрел куда-то наверх, по всей видимости, вспоминая что-то неприятное.

– Никто не обещал тебе сладкую жизнь. Жизнь олигарха сродни жизни святых мучеников. Вас ждёт много испытаний и тяжёлых решений, которые нужно будет принять ради всеобщего блага. Пусть даже для этого отдельным лицам придётся пострадать. Наша задача не дать сломаться системе, которая, словно гигантский понтон, удерживает всю цивилизацию на плаву.

Кажется, теперь Герман стал по-настоящему проникаться всеми теми идеями, о которых говорил директор школы. Но одного он так и не мог понять.

– Почему же большинство людей стремиться совсем к противоположным ценностям, нежели мы?

– Во-первых, это только так кажется. Это только разговоры про свободу, равенство и братство. Пока за душой нет ничего, мы с тобой равные братья. А как у тебя миллион возник, а у меня нет – ты дом построишь и забором обнесёшь, а меня наймёшь за малый прайс охранять эти угодья от чужих. И вот я уже не свободный равный брат, а подчинённый и зависимый сотрудник. А ты уже братаешься с таким же миллионером, кто строит дом с тобой по соседству. А во-вторых, так делается специально, чтобы противодействие от периферии было. Делай одно, а говори другое. Ну, понял наконец?

Герман понял.

– А правда? Что... правда ничего не значит… совсем?

Абрамов снова окинул взглядом картину на стене и твёрдо ответил... [👉 продолжение читайте в номере журнала...]

 

 

 

[Конец ознакомительного фрагмента]

Чтобы прочитать в полном объёме все тексты,
опубликованные в журнале «Новая Литература» в мае 2021 года,
оформите подписку или купите номер:

 

 

 

 

	Поделиться: